Чтобы помочь им и ускорить окончание войны, было решено нанести удар с направления, откуда турки менее всего ожидали, — на Средиземном море. Так в начале 1770 года в водах Мореи появилась российская эскадра. Привел ее из Кронштадта вице-адмирал Григорий Андреевич Спиридов, талантливый русский флотоводец. Состояла она из семи линейных кораблей, одного фрегата, одного бомбардирского корабля, шести малых судов и десанта[19]. Известия о появлении русского флота в глубоком тылу Османской империи вызвало тревогу у турок и огромную радость у греков, встречавших его салютом из ружей.
Вскоре же эскадра Спиридова развернула активные действия. Высаженные ею десанты вместе с восставшими греками освободили несколько крепостей. Эти действия заметно облегчили положение русских армий в Молдавии и на Балканах. Турецкое правительство было вынуждено часть своих войск перебросить с Дунайского театра в Средиземноморье.
Спустя несколько месяцев с Балтики пришла еще одна эскадра под командованием контр-адмирала Д. Эльфинстона[20]. Теперь российский флот здесь насчитывал девять линейных кораблей, три фрегата, бомбардирский корабль и до семнадцати вспомогательных судов[21]. Объединенная эскадра получила задачу разгромить турецкий флот и блокировать Дарданелльский пролив со стороны Эгейского моря, чтобы прервать турецкие морские коммуникации к Египту, Сирии, Марокко и Тунису.
Сражение произошло в Хиосском проливе, поблизости от крепости и порта Чесма. Неприятель оказался сильнее, причем значительно, почти вдвое; выстроившись в две параллельные линии, на якорях стояли шестнадцать линейных кораблей, шесть фрегатов и множество более мелких судов; на их вооружении имелось свыше 1400 пушек[22]. Несмотря на это, русская эскадра 24 июня в 11 часов начала атаку. Не выдержав ее дерзкого натиска, потеряв несколько кораблей, турки стали обрубать якорные канаты и устремляться в беспорядке в Чесменскую бухту, под прикрытие береговых батарей.
Блокировав бухту, русский флот готовился к новой атаке. Началась она в ночь на 26 июня. В ходе артиллерийской дуэли загорелся один из турецких линейных кораблей. И тут же к неприятельским судам устремились четыре брандера, начиненные горючими и взрывчатыми веществами. Одному из них, под командованием лейтенанта Д. Ильина, удалось подойти к турецкому кораблю вплотную и поджечь его. Огонь перебрасывался с одного судна на другое. Ночная бухта осветилась огромными пылающими факелами, наполнилась грохотом взрывов, криками тонущих людей. К утру наступил финал сражения: турецкий флот был полностью уничтожен. На плаву оставался лишь один линейный корабль — 60-пушечный «Родос». Он был взят в качестве приза (трофея) и включен в состав эскадры.
В результате Чесменской победы русский флот установил свое полное господство в Эгейском море и блокировал Дарданеллы. Его успешные действия способствовали удачам русских войск и заключению выгодного для России Кучук-Кайнарджийского мирного договора.
А летом 1776 года Ушакову и самому пришлось побывать на Средиземном море. Здесь он в чине капитан-лейтенанта принял командование над «Св. Павлом» — одним из двух фрегатов, остававшихся на Средиземном море после окончания войны с Турцией и возвращения эскадры на Балтику. Эти корабли вместе с четырьмя другими, прибывшими из Кронштадта позднее, были переоборудованы под торговые суда.
Под купеческим флагом и с пушками, упрятанными в трюмах, «Св. Павел» около трех лет совершал торговые рейсы между итальянскими портами и Стамбулом.
Позднее, с мая 1781 по июль 1782 года, Ф. Ф. Ушакову снова довелось плавать в Средиземном море, на этот раз в качестве командира линейного корабля «Виктория», эскортировавшего российские торговые суда. И вот теперь, двадцать лет спустя, он шел сюда уже во главе эскадры Черноморского флота. Под полными парусами корабли направлялись в места, овеянные легендами древней Эллады.
Курс эскадры лежал к островам Ионического архипелага. Наиболее крупные из них — Цериго (в древности Чериго, Цитера, Китира), Занте (Закинф), Кефаллония (Цефаллония, Кефаллиния), Св. Мавры (Лефкас, Левкада)[23] — были французами укреплены, имели довольно сильные гарнизоны. По сведениям, которыми располагал Ушаков, самая мощная крепость находилась на Корфу (Керкира, Корцира).
В 1799 году на архипелаге проживало 242 543 человека[24]. Основу экономики островов составляло сельское хозяйство — садоводство, виноградарство, производство оливкового масла. Его продукция в основном шла на внешний рынок, главным образом в города Южной Италии и Венецианской республики.
Ионические острова издревле были заселены греками и входили в состав Греции. Затем их, как и всю эту древнюю страну, завоевали римляне. После распада Римской империи до XII века они были свободными, а в средние века стали яблоком раздора: за обладание ими вели между собой длительную борьбу Византия, Османская империя, Венеция, Неаполь, пока наконец в XV веке их окончательно не прибрала к своим рукам Венецианская республика.
В 1797 году французские войска, оккупировав Венецианскую республику, высадились на Ионические острова, захватили и принадлежавшие ей порты и крепости на западном побережье Балканского полуострова.
Наполеон придавал Ионическим островам большое стратегическое значение, видя в них основную базу Франции в ее экспансии на востоке Средиземноморья. В своем донесении Директории от 27 августа 1797 года он подчеркивал: «Острова Корфу, Занте и Кефаллония важнее для нас, чем вся Италия…»[25]
Первым перед объединенными эскадрами открылся остров Цериго, самый южный в архипелаге, находившийся на пересечении морских дорог. Он сравнительно небольшой, его гарнизон составляли всего несколько сот человек, размещался он в двух не очень сильных крепостях: одна, наиболее слабая, располагалась на берегу залива Св. Николая, другая, под названием Капсала, — в нескольких километрах от берега. Острову французы отводили немаловажную роль — наряду с Корфу использовали его в качестве оперативной базы своего флота.
Вице-адмирал Ушаков прекрасно понимал, как важна удача в первом же бою для состояния духа моряков и десантников, для достижения успеха всей предстоящей кампании. Поэтому, планируя овладение островом Цериго, он стремился все тщательно, до деталей, продумать и подготовить.
Проведение этой операции он поручил командиру фрегата «Григорий Великия Армении» капитан-лейтенанту И. А. Шостаку, боевому, инициативному офицеру, отличившемуся еще в 1790 году в составе гребного флота при взятии Измаила. В состав отряда вошли также 32-пушечный фрегат «Счастливый» и посыльное судно «Панагия Апотуменгана» с десантом на борту.
В борьбе с французскими войсками Ушаков рассчитывал на поддержку греческого населения островов, — единоверного, давно питавшего добрые чувства к России, хотел, чтобы оно видело в лице русских моряков своих освободителей. Напутствуя в своем приказе отряд, он обязывал командира «ласковостью и увещанием» добиться, чтобы местные жители «принудили французов сдаться пленными или их истребили бы на острове, к себе французов не допускали бы, а приходящие к острову суда брали бы в плен»[26]. Адмирал вручил Шостаку свое обращение к населению Цериго, в котором призывал его действовать совместно против неприятеля. В обращении говорилось также о том, что жителям после освобождения острова будет предоставлена право на самоуправление. Капитан-лейтенант получил также письмо к начальнику французского гарнизона с предложением сдать крепость без кровопролития.
28 сентября отряд ушел к Цериго, а эскадра направилась для пополнения запаса воды к острову Хиос, к тому самому, у которого эскадра вице-адмирала Г. А. Спиридова разгромила турецкий флот. Там произошел инцидент, который ярко характеризовал отношение местного греческого населения к туркам. Когда эскадры бросили якоря, командам судов было разрешено сойти на берег. И тут произошло непредвиденное. Увидев на берегу турецких матросов, жители бросились запирать свои дома и лавки. Улицы мигом опустели. Объяснялось это довольно просто: греки хорошо знали турецких моряков, которые обычно, появляясь в каком-нибудь греческом селении, тут же начинали грабить и насильничать. Попытались они заняться разбоем и на этот раз.
