– Чемоданы? – удивилась Дарья. Она сидела на краю люка, морально уже готовая к путешествию. Марк стоял рядом на парапете перед поднятым транспортировочным ложем. Дарье показалось, что ему тоже было страшно залезать туда абсолютно незащищённым и доверять автоматике свою жизнь.

– Контейнеры для личных вещей, если рейнджер захочет что-то взять с собой, – пояснил Марк.

– А сколько ещё у нас лишнего веса? – поинтересовалась Дарья.

– Грубо говоря, – усмехнулся Марк, присев на край открытого люка рядом с Дарьей, – лишний один из нас. А если серьёзно, то дорог каждый грамм. Я бы снял кое-что из обшивки, но она нужна для прохода атмосферы.

Дарья осмотрела себя и неожиданно для Марка решительно сняла майку и штаны.

– Так лучше? – спросила она и только в этот момент поняла двусмысленность своего вопроса.

– Определённо, – ответил Марк и тоже избавился от остатков одежды.

Он помог ей забраться в капсулу и лечь на бок, оставив место для второго пассажира. Когда Дарья стала засыпать, он лег рядом, лицом к ней, сделал инъекцию себе и нажал кнопку старта. После этого всё происходит автоматически. Ложе с людьми опустилось в недра челнока и тяжёлый люк закрылся, замуровав путешественников. Тусклый свет от датчиков освещал умиротворённое лицо Дарьи. Корабль готовился к старту. Марк ещё успел почувствовать, как сдвинулась с места стартовая платформа, а потом отключился.

Марк намеренно сделал себе меньшую дозу на случай непредвиденной ситуации. Он проснулся и сразу почувствовал невесомость, хотя и был прижат к креслу. В маленьком пространстве, где лежали их с Дарьей тела стоял крепкий запах пота и крови. Метаболизм на время полёта хоть и был сильно заторможен, но не до конца. К тому же перед полётом никто из них не подумал о гигиене. Дарья была вся в крови Фёдора, а Марк постоянно потел, пока разбирался с челноками.

Судя по часам, прошло пять суток с момента старта. Не плохо, учитывая двойной вес полезной нагрузки, которой являлись они с Дарьей. Катер уже остановился и дрейфовал в районе орбиты Марса, маяк включен. Сам Марc был далеко, а вот Земля – в прямой видимости, судя по внешним камерам. Дарья дышала ровно и, в целом, была в норме. Проснуться она должна дня через два. Сканер не показывал поблизости от капсулы ни одного корабля. Сигнал уже должен был дойти до Земли. Оставалось ждать и надеяться. Марк достал из аптечки и принял таблетку для контроля функции кишечника и вторую – питательную. Сходить в туалет тут негде. Вода должна была сохраняться в клетках тела. Инъекция затормаживает функцию почек, выработку мочевины и, соответственно, наполнение мочевого пузыря. Интоксикация, конечно, будет дичайшая, но другого выхода нет. Переживать последствия наркотического сна Марка тоже тренировали, оно было ему знакомо, и он понимал, что происходит и как облегчить состояние. На самом деле тело его не слушалось, голова болела, и соображал он плохо. Казалось, каждый орган пытался отделиться и начать жить своей собственной жизнью. Пальцы тряслись, мешая нажимать на экран, в животе что-то перекатывалось, сердце отбивало неровный ритм, а печень пыталась вырваться наружу, пульсируя толчками. В глазах периодически начинало двоиться, на несколько секунд пропадал слух. Вдобавок ко всему Марк почувствовал сильнейшую эрекцию, хотя ему совсем было не до лежавшей рядом обнажённой Дарьи. Спасало лишь то, что, слава богам, зазубренные до состояния рефлексов действия он мог совершать автоматически. Какая-то часть его мозга сохраняла работоспособность и следила за ситуацией.

На экране над головой Марка замигала иконка полученного сообщения и появилось окошко с текстом. “Лаппинкотт-2, Сигнал принят. Агентство Всемирной Безопасности. Код 301. “Белый Шторм”. 3 часа”. “Ого” – подумал Марк, – “прямо само АВБ, странно, конечно, но в порядке вещей”. Обычно эвакуацией занимается сам Союз рейнджеров, но, если корабль какого-либо другого ведомства ближе, могли послать и его. Немного смущал код 301 – слишком пафосно инициировать для спасения какого-то рейнджера всемирную операцию с первым уровнем секретности. Но безопасникам виднее. Ждать оставалось три часа. Но уже через час спасательный корабль появился на сканере. Это был огромный военный разведывательный крейсер. На экране челнока появилось сообщение о получении команды сближения и начале её выполнения. Загудели маневровые двигатели, и точка крейсера стала приближаться быстрее – челнок в автоматическом режиме шел навстречу. Ещё через час капсула зашла в корабельный шлюз, челнок подтвердил прибытие и завершение программы и открыл люк.

Капсулу открыли люди в черных военных скафандрах и скрытых за зеркальными визорами лицами. Они молча и аккуратно достали в, первую очередь Марка. Он хоть и был в сознании, но тело своё пока контролировал плохо и даже сидеть вряд ли смог. Они переложили Марка и Дарью в индивидуальные герметичные боксы для транспортировки. Как только гермозатвор носилок защелкнулся, Марк снова отключился.

Очнулся он в стандартной белой комнате армейского медицинского блока. Он лежал голый с кучей подключенных к телу датчиков и трубок от капельниц, катетеров. Иглы были вставлены даже в бедренные артерии и одна в шею. Марк был надежно зафиксирован упругими ремнями на кровати. Тишину лазарета нарушал только мерный писк кардиомонитора, отсчитывающего его пульс. В теории, Марк знал процедуру возвращения человека после эвакуации, но лично её никогда, естественно, не проходил. Система Лаппинкотт была его первой “ходкой”, хотя в школе им рассказывали, что некоторые рейнджеры проходили через это по несколько раз. В основном это были те, кого отправляли на астероиды, где нештатные ситуации случаются чуть реже, чем постоянно.

Сколько он пробыл без сознания Марк вообще не представлял. Часов в отсеке не было, даже единственный в помещении экран медицинского монитора ни дату, ни время не показывал. Могли пройти часы, а могли и дни, и даже недели. Никаких последствий транквилизаторов Марк не ощущал, даже пить не хотелось. Повреждённый глаз совсем не болел, веко было нормальным. Марк поморгал правым и левым глазом по-очереди – никакой разницы. Судя по всему, вынули из челнока их не вчера. Если процесс выведения токсинов завершен, значит прошло несколько дней. Минимум два, а то и три. Хорошо бы кого-нибудь позвать, но никакой кнопки под привязанной рукой не было. Была только камера, висящая прямо над его лицом. Скорее всего, они уже знают, что он очнулся. Значит скоро сами придут, если посчитают нужным. И в армии, и в школе рейнджеров Марка приучили к дисциплине и покорности. “Старший брат” сам решит, что надо делать и когда. Солдатам-винтикам нужно только выполнять приказы и ждать, когда придёт новое распоряжение. Его размышления были прерваны лёгким щелчком контроллера на одной из капельниц. Трубка окрасилась в синий цвет, и Марк уснул, как только препарат достиг вены.

Первое, что увидела Дарья, когда проснулась – опять всё тот же медицинский отсек бункера. Она даже запаниковала, попыталась встать, но что-то её удерживало. Писк, вторивший её пульсу, участился. Но она вовремя вспомнила, что их должны были подобрать и, скорее всего, она на борту одного из кораблей союза рейнджеров. Нет ничего удивительного в том, что дизайн интерьера отсеков у них один на всю галактику. Как только Дарья успокоилась, она увидела, что лежит абсолютно голая, даже не прикрытая ничем, с целым пучком проводов и трубок, тянущихся к ней и заканчивающихся в разных местах тела. Похоже, какая-то трубка была даже в заднем проходе, не говоря уже о других органах. Все повязки, которые накладывал Марк, были сняты. Дарья видела уродливые синевато-розовые корявые швы и торчащие из них нитки. Она оказалась привязана к кушетке ремнями и почти не могла пошевелиться. Странное ощущение незнания времени и места охватывало её. Марк говорил, что полёт может продолжаться неделю, но сколько она пробыла без сознания совершенно непонятно. Она помнила, как заснула в капсуле, а потом очнулась тут.