Не смотря на рассказ Фёдора, Дарья всё равно не верила, что Марк погиб. Странное дело, но оказывается, она успела к нему привязаться. Её угнетало чувство покинутости, почти такое же, как ребенок чувствует, когда мама впервые в его жизни куда-то надолго уходит. Стресс и увечье каким-то образом повлияли на мировоззрение Дарьи, перезагрузили его, и первый, кто оказался рядом, помог ей, спас её, теперь оказался неразрывно с ней связан. Она была рада, что Фёдор потребовал зашить ему раны, обработать их гелем. На это уйдет время, возможно она провозится до утра. А утром вернётся Марк.

Фёдор отправил её в лазарет проверить, есть ли там необходимые препараты или нужно набрать их в аптечке из ровера. Дарья нашла вроде всё, что он упомянул и почти закончила раскладывать медикаменты на столе, когда в медицинский отсек вошел, шатаясь, Фёдор.

– Что-то мне поплохело, – сказал он неуверенно, – ты умеешь ставить капельницу?

– Теоретически – да, – ответила Дарья. В колледже были курсы первой помощи, но практические занятия она посещала не все. – Если у вас вены хорошо видны.

– Сойдет, – кивнул Фёдор. – Введи в кисть аналгофетамин, затем поставь в левую руку плазму. Плазма есть? Потом надо всё-таки снять перчатку. Сможешь?

Сделав всё, как он сказал, Дарья принялась аккуратно срезать перчатку с изувеченных пальцев. Кровь успела свернуться и присохнуть, поэтому приходилось обильно лить водородный растворитель, чтобы смыть корку. Пуля вошла с внешней стороны кисти и наткнулась на металлическую наладонную пластину. Из-за этого получилась огромная дыра и мешанина из плоти и острых осколков костей. Пальцы болтались без поддержки. и Дарья не представляла даже, как это всё можно зашить. Более-менее целыми оставались только большой и мизинец. Фёдор посмотрел на всё это, приказал промыть, залить гелем, наложить шину и забинтовать в одну большую культю, оставив снаружи большой палец. Сквозь боль, но он мог им пользоваться. По указаниям Фёдора Дарья поставила Фёдору капельницу с гидроизотоном, в который она добавила обезболивающее, энергетики, противовоспалительные и ещё парочку препаратов, назначение которых не поняла.

Рейнджеров снабжают не стандартными лекарствами, а готовыми препаратами для конкретных случаев жизни, состав которых не всегда ясен и известен. Ещё более универсальные средства кладут в полевые аптечки транспортных средств – там только цветовая маркировка и инструкция на крышке оранжевого бокса, показывающая что, когда и куда вводить.

Зашивать раны – не такое уж сложное дело, особенно если абстрагироваться от того, что перед тобой живой человек. Получилось, конечно, почти так же криво, как Марк зашил её, Дарью, но кровь течь перестала. Когда она почти закончила и стала вытирать с кожи Фёдора остатки крови, она случайно обратила внимание на его пупок. Это было фактически просто углубление в животе, без обычного кожистого узелка, складки. Она не стала обращать на этот странный факт внимание и пошла принести Фёдору чистую одежду.

По пути она зашла в кабинет посмотреть на монитор, подключенный к внешним камерам – снаружи светало, небо окрасилось в кроваво-красный цвет от поднимающегося из-за горизонта красного карлика, которым являлась звезда этой системы – Лаланд.

Они сидели в лазарете среди окровавленных бинтов и влажных салфеток, валяющихся на полу. Убираться ни у кого не было сил и желания. Дарья так и не успела сходить в душ. Она наспех переоделась, когда подбирала одежду для рейнджера из гардероба Марка, и стёрла кровь с руки и лица салфетками. Когда Фёдор переоделся он озвучил дальнейший план:

– Сейчас мы приготовим смесь для путешествий – набор инъекций, которые позволят нужный период времени находиться в космосе. Они замедлят метаболизм, потребление кислорода, увеличат сопротивляемость холоду, добавят ударную дозу питательных веществ, необходимых организму. Ты ляжешь в капсулу эвакуатора и впрыснешь себе и мне. Мне придется обойтись без транквилизаторов, потому что я должен находиться в сознании, чтобы добраться до своего катера. Я отправлю твой челнок, затем, через некоторое время, взлечу сам. Нас должны подобрать максимум через трое суток. За это время ничего страшного не должно случится.

– А если не подберут? – спросила Дарья. Она очень устала и хотела спать, но боялась засыпать, когда в бункере находится Фёдор.

– На этот случай я введу в программу челноков координаты базы на Саре. Абдул и Камир сообразят, что делать.

– Почему нельзя сразу полететь к Солнцу? – поинтересовалась Дарья. – Ведь этот план уже заложен в челноки?

– Ну, во-первых, до Солнечной системы лететь больше недели, а мне придется лететь без транквилизатора, и потом я в своей капсуле уже изменил программу чтобы долететь сюда, – пояснил Фёдор.

– Вы можете встретиться со своим крейсером сами, а меня отправить к Земле. Зачем я вам?

– Нет, ты не выдержишь долгий полет, – покачал головой Фёдор, – наверняка Марк про это тебе говорил. А тут придется подождать всего пару дней, а может и меньше.

Дарья сдалась. Большой крейсер с людьми, врачами, средствами связи и прочими удобствами лучше, чем пустынная планета и, тем более, открытый космос. Может даже получится отдохнуть под наркозом. Она приготовила два набора инжекторов для себя и для Фёдора. В её смеси было гораздо больше ингредиентов. Фёдор объяснил это тем, что он должен ещё перепрограммировать капсулы и добраться до своего катера. Дарья легла в кресло челнока, впрыснула содержимое ампул и стала ждать. Фёдор колдовал одним большим пальцем над блоком управления, когда раздался какой-то шум. Сквозь наркотическую пелену транквилизаторов Дарья услышала, как Фёдор спрашивает у кого-то: “Вот дерьмо, как ты выбрался?”. Она повернула голову и увидела Марка с оружием в руках, направленным на Фёдора. И тут сознание её отключилось.

Минут через десять после взлета, повреждённый четвертый двигатель выключился, и на мониторе опять загорелась ошибка. Коптер резко просел на правый борт и медленно начал описывать большую дугу. Марк ещё раз скомпенсировал это левыми двигателями, но для стабильного прямолинейного движения их не хватало. Он снова залез в меню настроек двигательной установки и нашел там нагрузочный тест. Выставив максимально возможное время в полчаса, он запустил его выполнение на остановившемся двигателе. Тот взвыл и заработал на полную тягу, резко бросив коптер влево. Марк спешно исправил положение джойстиком. Теперь коптер летел почти ровно и с гораздо большей скоростью. Вопрос был только в том, насколько хватит ресурса поврежденного движка. Но пока полёт продолжался нормально.

Внезапно Марк понял, что не видел сообщений об ошибке ускорителя. Если его панель была повреждена лазером, то общая самодиагностика перед запуском должна была заругаться красными окошками. Марк включил интерфейс полета на ионном двигателе и не обнаружил причин, по которым его нельзя было бы включить. Разве что топлива почти не было, но для того, чтобы долететь до бункера должно хватить. Он активировал режим полета на ускорителе и получил предупреждение о неисправности руля вертикального стабилизатора и системы охлаждения. “Ну это ерунда” – подумал Марк, маневрировать ему нет надобности, тут по прямой, главное долететь, а нагреться он не успеет. В крайнем случае автоматика сама выключит тягу до того, как двигатель начнет плавиться.

Ускорителя хватило почти на два часа. Перед тем как вырубиться, компьютер снизил тягу и последние минут тридцать коптер тащился со скоростью всего один мах. Но это все равно быстрее, чем на винтах. Тем не менее, до цели было пока далеко. Марк экономил аккумуляторы и летел в полной темноте. Коптер оснащен системой предупреждения столкновения, поэтому налететь на скалу ему не грозит. Но все равно было жутковато передвигаться по воздуху в кромешной тьме, когда не видно поверхности планеты. Выключены были даже мониторы, чтобы они не отсвечивали на треснувшем стекле кабины. Это позволяло видеть звёзды и черные силуэты ландшафта на их фоне.