Бомм: Вы узнали суть двух печатей демонов. Узнайте суть всех печатей. Награда +20 репутации с каждым народом Росланд, + 10000 опыта. Дополнительная награда вариативна…

Орк вынул черный ятаган и положил на стол. Смотрелся он среди чашек с чаем и печенья, страшно и чуждо, словно грязная сосулька в колыбели младенца. От него веяло злобной силой. Мне даже послышались предсмертные крики и шум сражений. Орк снова сжал кулаки и продолжил:

– Оркам, чтобы радовать бога не нужно бить глупые поклоны, да жертвовать на алтари деньги и вещи, как другим народам. Наш алтарь – меч, наша молитва смерть. Чем чаще и больше я убиваю, тем острее и крепче становится мой ятаган, напоенный силой Урра, которую он меняет на кровь. Но если остановиться, оружие слабеет, бледнеет, пока не превратиться в простой кусок стали, которым не перерубить даже бараньей ноги. Поэтому мы ищем и убиваем. Все чаще и больше, пока кто-то не окажется сильнее.

Тяжелое молчание вновь сгустилось, создалось впечатление что темные слова, орка вышли из него как туманные химеры и сгрудились вокруг, ожидая лишь команды наброситься. Пальцы воина подрагивают, и в такт подрагивает меч на столе. Им явно хочется встретиться, но Ургала сдерживается.

Я не особо сильный менеджер-переговорщик, но знаю, что нельзя допускать за столом тяжелых пауз. Именно из-за этого частенько переговоры по Российской специфике, идут в форме застолий. Но чего нет, того нет. Лена, тоже кусает губы. Явно тоже пытается быстро что-то придумать… Я спросил:

– Ургала, ты когда злобствовал, назвал меня стукачом. Тебе кто-то что-то сказал обо мне нелицеприятное?

Орк хмыкнул:

– Прошел слух, что жалкий гном подставил кого-то из наших, а я еще должен тебе помогать, как обещал Реджи. Я обычно сдержан для орка, но тут кровь ударила в голову. Хорошо, что вы смогли меня удержать.

– Так… Не знаю что за слух прошел и как ты его услышал, но давай проясним, чтобы не было недомолвок. Кассиди захватил леппрекон и собирался продать в рабство. Так, по крайней мере, он говорил. Я позвал стражу и с ее помощью освободил ее. Я ничуть не жалею об этом поступке и еще раз поступил бы так же!

Орк недоуменно пожал плечами:

– Леппрекон? Жалкие твари… Достойнее было бы самому снести голову этой зубастой ящерице за свою подругу, но я понимаю… Теперь понимаю, что гномы не могут держать оружие. Но к тебе еще у хоббитов тяжелое слово. Не знаю, чем ты досадил этим мелким жуликам, но и они вписались в слух.

Тут уж я удивился:

– Не знаю. Я вообще-то думал, что хоббиты ко мне нормально относятся…

– Нет, – прервал меня орк. – Сейчас все темные торговцы относятся к тебе плохо. Не нужно было связываться со стражей! Но мне это по боку. Я не торговец, а воин хоть и охраняю торговца. Поэтому слух меня как коснулся, так и пролетел мимо. Однако мне нужно будет забрать груз оружия у одного надежного хранителя, а он как раз торговец, поэтому я не зову тебя и твою женщину сегодня с собой.

Орк уже третий раз назвал Лену «твоей женщиной», и похоже чаша возражений с третьего раза переполнилась, девушка вскинулась. Однако Ургала остановил ее жестом, не поняв возмущения, нахмурился и рыкнул:

– Не возьму! Ждите оба здесь. Вы оба сейчас на кончике ножа у этой братвы, – девушка закрыла рот, а воин повернулся всем телом к Громодару и продолжил:

– Нужен ездовой гном, который сможет перетащить груз через перевал. Плата – один золотой в день, еда и охрана с меня. Что найдешь по дороге – твое. Я уважаю сильных, а ты сильный. И ты воин, хоть и не можешь держать в бою оружие. Я могу убить, случайно разозлившись, того, кого не уважаю. Ты спасешь соплеменника и дело, если согласишься.

Разговор продлился еще с полчаса. Наконец Громодар с орком ушли, а я смог вздохнуть с облегчением:

– Уф, надеюсь теперь, после взаимных откровений, не поубивают друг друга. А ты молодец, даже орку твои печеньки по вкусу пришлись, – сказал я.  Лена покраснела:

– Это они из вежливости. Моя стряпня никаких бонусов не дают, один плюс не засохшие. Просто нужно было какую-то нейтральную тему  найти, а то уперлись рогом, как обычно вы мужики делаете. Собственно для этого на переговоры и зовут девушек не соображающих, но красивых. Они хлопают глазами, улыбаются и мелькают между столами открытыми частями тела.

– У тебя здорово получилось глазами хлопать, жаль только что из открытых частей лишь голая левая рука, – хмыкнул я. Но эта непредсказуемая девушка улыбнулась с превосходством:

– Конечно, это же школа переговоров, первый класс. А я давно выпускница и все знаю. Знаю свои сильные и слабые стороны.

– У меня, кстати, тоже рукав оторван, если мы не собираемся становиться местными модниками,.. то

– Ничего, есть новые базовые вещи, – перебила меня Кассиди.

Крышка внушительного ларя в углу распахнулась, и через секунду у меня в руках оказался сверток, который тут же придавил еще и внушительный рулон:

– А-а…

– Это вход у себя завесишь! У меня дверь есть, а старая загородка и пригодилась.

– Ладно, раз уж стриптиза не будет, через десять минут у входа. Думаю пора барона навестить, получить награду. Если ты конечно не хочешь быстренько по своему квесту отдраить пол в гномьем магазине…

Я увернулся от тычка в бок и хмыкнул:

– Да-да, вижу что барон заждался нас обоих.

Путь по городу прошел без приключений. Днем на улицах похоже безопасно да и горожане вели себя уже вполне дружелюбно. Женщина, прижавшая ворот к горлу чтобы не задувал прохладный ветер, даже слегка поклонилась. Сияющий мужичина, волокущий под мышкой связку длинных копей, перевязанных веревкой, посторонился пропуская, хотя только что горласто орал прохожим «разойдись, расступись». Дородная тетка, распахнувшая дверь ногой сжимала в руках тазик с помоями, но выплеснула его только когда мы прошли мимо. Лена даже пару раз оглянулась на нее удивлением. Я же сказал:

– Репутация штука такая, ага. Полезная.

Девушка согласно тряхнула копной волос:

– Да, городок уже не кажется таким отстойным. Теперь бы еще с бароном нормально поговорить. Вроде бы все хорошо, но как показывает практика, квесты здесь меняются на лету. И если честно, мне страшновато идти в этот замок. Никак привыкнуть не могу, что здесь средневековье и о правах человека ничего не слышали.

– Не боись, прорвемся! – сказал я и бодро подтолкнул, застрявшую колесом в расщелине телегу. Возница, свистевший кнутом в воздухе, примеряясь, куда бы побольнее хлестнуть замешкавшуюся лошадку, щелкнул бодрящим оружием в воздухе, лошадь благодарно моргнула, а тот помахал рукой и поехал дальше.

Дорога к главным воротам замка широка, но петляет змеей, что делает путь наверх хоть и проще, но вдвое длиннее. На балконах надвратных башен стоят наклоненные вниз стрелометы. Ослабленные тетивы – провисают, а длинные метательные копья, торчат рядом в каких-то кадушках, словно засохшие букеты. В фортификации не смыслю, но смотрятся они на открытых площадках как-то слишком беспечно.

Над зубьями стены вьются дымки, доносится лязг железа и голоса команд. Конечно, мы могли бы пройти напрямик, прямо через невысокие ступени, минуя изгибы, однако не решились. Пусть лучше заранее доложат, чем потом стоять у запертых ворот смотря на отверстия над головой с черными потеками, откуда явно во время штурма льют кипящую смолу.

Расчёт оказался верным. Единственный стражник и ухом не повел, когда мы прошли под пиками поднятой решетки, а во дворе нас сразу перехватил человечек небольшого роста, но с выдающимся животом, затянутым в расшитую серебром ливрею. Он высокомерно сказал:

– Я Кветка, помощник управляющего. Барон ждет вас. Следуйте за мной.

Он повернулся, и ничуть не сомневаясь, что выполним команду, бодро устремился в распахнутые ворота замка. Его накрахмаленные манжеты-раструбом, торчащие из рукавов сюртука, трепещут и выворачиваются под напором гуляющего за стенами ветра.