Литмир - Электронная Библиотека

Глава 33

Мы платим высокую цену за наш разум. Мудрость причиняет боль.

«Электра»
Еврипид,
413 год до нашей эры.

Как только уорстрайдеры Конфедерации проложили себе путь на борт имперского Риу-авианосца, исход сражения был предрешен. На борту «Кариу» оставались имперские морские пехотинцы и несколько тысяч выживших членов команды, несмотря на тяжелые потери во время сражения. Но имперские флотские корабли не имели обычно такого рода вооружения, которое могло бы произвести впечатление на уорстрайдеров.

Уорстрайдеры, слишком большие и неуклюжие, чтобы двигаться или стоять во весь рост внутри тысячекилометровых коридоров корабля, прокладывали себе путь, проламывая переборки, ныряли головой вперед, подобно огромной, покрытой дюрасплавом моли, царапая палубы, разбивая простенки между отсеками, проламываясь через каждый барьер на своем пути.

Каждый раз, когда они прожигали или проламывали себе путь в новые секции, их встречали потоки вылетающей в пространство атмосферы в вихревых снежных бурях замороженного водяного пара и воздуха. По мере того как команды атакующих продвигались вперед, система аварийного контроля корабля задраивала проломы за ними и восстанавливала давление в тех отсеках, в которых оно падало, но эти системы не могли исправить все повреждения и выходили из строя.

Все больше и больше страйдеров прокладывали себе дорогу на борт, некоторые через шлюзы, некоторые через оторванные и покореженные пушечные башни, а большинство, также как и Катя, через проломы, образовавшиеся от взрывов снарядов и атак боевых флайеров и ракет. Вскоре целые секции корабля опустели, в то время как вакуум окутывал их коридоры и отсеки, разрывая энергетические цепи и выбрасывая их во тьму.

В общем и целом 265 рейнджеров пробились на борт «Кариу» и прокладывали себе огнем путь вперед, занимая коридор за коридором. Имперские морские пехотинцы, многие в тяжелой броне, отстреливались, но единственной жертвой пал пилот «Скаута», который еще до этого получил серьезные повреждения при приближении к «Кариу». Огонь ручного лазера взорвал панель доступа, и заряд тока высокого напряжения замкнулся на мозг пилота.

Морпехи и те из команды, кто пытался противостоять машинам, были поджарены ударами лазеров или разрезаны и распылены выстрелами многоствольных автоматических пушек. Немногие из оборонявшихся осмеливались занять позицию и отстреливаться, когда заполняющая собой коридор туша «Призрака» или «Скорохода» показывалась в их поле видимости. Как результат этого, многие из крупных отсеков корабля, палубы отдыха, складские помещения и ангарные отсеки переполнялись корабельным персоналом, который уже выбыл из сражения и просто искал места, любого места для того, чтобы укрыться от неумолимых монстров. Те, кто смог добраться до спасательных шлюпок «Кариу», бросили корабль, заполняя окружающее пространство дрейфующими искрами аварийных маяков.

Мияги отдал команду стоять насмерть. Немногие из его людей имели индивидуальные средства связи, а большинство интеркомных каналов к этому времени уже вышли из строя, так что приказ услышали только морские пехотинцы. Эти отступали, когда имели возможность, и дрались насмерть, когда не было выхода. Скоро стало совершенно ясно, что даже самые доблестные усилия бесполезны против уорстрайдеров, которые сметали противника лазерным или пушечным огнем.

Через двадцать восемь минут после того, как первый уорстрайдер вломился сквозь обугленную переборку в последний герметичный отсек, он достиг мостика, укрытого внутри корабля примерно в двухстах метрах от точки входа на корпусе. В эту же минуту бледный и трясущийся адмирал Мияги вынырнул из модуля подключения, прижал дуло своего лазерного пистолета к виску и нажал на курок.

Его помощник отдал приказ о капитуляции.

Катя сейчас не думала об этом. Дэв был мертв… мертв. Агония этой мысли заполнила ее сознание, блокируя все ее мысли, ослепляя ее перед лицом сражения, которое продолжалось по всему окружающему пространству. Она знала, что должна сражаться. Будь оно все проклято… этот поганый долг, который заставляет ее висеть здесь, в пространстве, и наблюдать, как люди умирают.

Она открыла свое подключение к Нага, пытаясь заставить его двигаться.

Ничего не получилось!

Ох, кузо. Она провела диагностику, не нашла неисправностей и попыталась снова включить. Опять ничего.

– Курт? Райан?

– Мы здесь, полковник.

– У… у меня неприятности.

Голос Курта звучал несколько далеким.

– Похоже, у нас проблема. Может быть, в интерфейсе с Нага. Я работаю над этим.

– Останемся здесь, – сказал Райан. – Не думаю, что мы там нужны. Все под контролем.

– Мне… мне очень жаль по поводу командора, полковник, – сказал Курт Аллен. – Я знаю, что вы были очень близки.

– Да. Мы были… близки.

– Мы можем что-нибудь сделать?

– Ничего. Я сама… справлюсь с этим. Хорошо?

– Конечно, полковник, – сказал Райан.

– И дайте мне знать, как только справитесь с проблемой. Мы должны… должны идти.

Было ясно, что битва практически закончена. Хотя корабли Конфедерации сильно пострадали, выжившие корабли ДалРиссов, все еще свежие и относительно нетронутые, продолжали запускать свои высокоскоростные снаряды, направляя их один за другим в имперские корабли. Еще до того, как «Кариу» сдался, несколько из мелких имперских кораблей уже бросились прочь с поля битвы. Когда флагман передал о своей сдаче, остальная часть Имперского флота уже более чем желала прекратить сражение и ринуться прочь в открытый космос, что они тут же и сделали. Один за другим они устремлялись в ночь, за пределы Гераклианской орбиты, затем исчезали в К-Т пространстве.

Корабли Конфедерации не стали преследовать врага.

Несмотря ни на что, Конфедерация победила!

Но какой ценой?

Катя смотрела на пушистое сияющее облако, которое продолжало лететь рядом с «Кариу», погребальный костер «Дагхара», все еще излучавший сВИР-епую радиацию из своего залитого вспышками сердца. Обломки, оставшиеся после взрыва, продолжали дрейфовать из его эпицентра. Так как останки уже вышли за пределы орбиты Геракла, то, без сомнения, они попадут на эллиптическую орбиту вокруг Мю Геркулеса. Катя уже прощупала это облако радаром «Бога Войны». Самый большой кусок, который ей удалось засечь, измерялся примерно метром в поперечнике… один метр из всей постройки, которая раньше была две тысячи метров в ширину.

119
{"b":"61170","o":1}