— Интересно, — неожиданно раздался сзади приятный мужской голос, — он делал это по памяти или всё же заставил несчастное земноводное себе позировать?

Люси обернулась. Перед ней, спрятав руки в карманы джинсов, стоял весьма симпатичный молодой человек. Мокрая чёрная футболка с красным драконом прилипла к телу, невольно подчёркивая его достоинства. По загорелому лицу стекали капельки воды, будто парня окатили из ведра.

— Что? — удивлённо спросила девушка.

Незнакомец взъерошил волосы, заставив их встопорщиться сердитым розовым ёжиком, и потряс головой, отряхиваясь, как собака. Брызги полетели в разные стороны, задевая редких посетителей выставки, но парня это не смутило. Он провёл ладонью по щеке, смахивая капли воды, и кивнул на статую за спиной Люси:

— Когда мы в школе на уроках биологии препарировали лягушек, жертвы наших опытов выглядели примерно так же.

Девушка повернулась, чтобы снова посмотреть на скульптуру, и застыла. Точно, теперь и она видела в этом нагромождении железяк зелёное земноводное: шары — это глаза, толстые трубки — лапки, а проволока… Если вспомнить, о чём Люси подумала несколькими минутами ранее, подругам придётся сегодня или отменить ужин, или искать другой ресторан. Потому что главным блюдом места их вечернего рандеву были именно спагетти.

— Надеюсь, что всё-таки вспоминал, — продолжая зачарованно смотреть на работу неизвестного мастера, выдохнула блондинка.

— Вернее, вспоминаЛА, — парень, выделив последний слог, щёлкнул пальцами по табличке рядом с экспонатом. — Автор сего шедевра — Лаки Олиэтта, член Ассоциации молодых дарований Магнолии. Работа называется…

— «Perceptioni hominum», «Восприятие мужчины», — перебил его низкий, чуть хрипловатый голос. — Это моя вещь.

Люси со своим неожиданным собеседником обернулись. К ним подошла среднего роста девушка с синими, забранными в высокий хвост волосами. Овальные очки в тонкой простой оправе делали её похожей на строгую учительницу, выбирающую, кого из нерадивых учеников постигнет сейчас незавидная участь отвечать у доски. Суровый взгляд скользнул по лицам и остановился на молодом человеке. Тот нахмурился и ответил подошедшей не менее грозным взглядом, скрестив на груди руки. Скульпторша фыркнула и повернулась к Люси:

— Мужчины всегда так странно реагируют, — острые плечики дёрнулись, выражая недоумение и недовольство поведением сильной половины человечества.

— Трудно реагировать по-другому, если тебя воспринимают… так, — скривился парень.

— А почему именно лягушка? — Люси, испугавшись, что её собеседники начнут ссориться, и стремясь это предотвратить, решила перетянуть внимание мисс Олиэтты на себя. Это сработало: хозяйка работы, горя желанием, как и любой творческий человек, поговорить о своём творении, тут же забыла о молодом человеке и вдохновенно начала вещать. Уже через пять минут блондинка пожалела о своём благородном порыве и думала над тем, как бы поскорее сбежать. Похоже, те же мысли посетили и вторую жертву синеволосого лектора, потому что парень вдруг схватил Люси за руку и потянул к выходу, довольно громко прошептав:

— Пойдём, любимая. Я знаю, чем мы займёмся сегодня вечером. Пора признать меня в качестве партнёра и сделать «полноценным мужчиной». Видишь, даже психоаналитики об этом говорят*. А ты всё: свадьба, свадьба. Вот как сделаешь из меня мужика, так и будет свадьба.

Девушка, поражённая нахальством своего «парня» и крайне смущённая чрезмерным вниманием других посетителей выставки (потому что не было, кажется, ни одного человека, который бы не услышал эти слова), не сопротивлялась и позволила розововолосому увести себя с выставки. Они выбежали на улицу, но и здесь её не отпустили и продолжали куда-то тащить, по-прежнему крепко держа за руку. Через несколько десятков шагов Люси, уже придя в себя, хотела было окликнуть своего спутника и потребовать вернуть ей свободу, но тот вдруг сам остановился и отпустил её. Помотав головой, словно стараясь этим жестом привести себя в чувство, он снова взъерошил волосы и выдохнул:

— Уф, кажется, с сегодняшнего дня я перестану любить лягушек.

— А я спагетти, — и на вопросительный взгляд серых глаз виновато пожала плечами: — Мне почему-то именно эта ассоциация в голову пришла, когда я увидела то… нечто.

Через секунду они хохотали, как сумасшедшие, пока на глазах не появились слёзы и не закололо в боку. Чуть успокоившись, парень протянул ей руку и представился:

— Нацу.

— Люси, — девушка вложила тонкую ладошку в широкую мужскую и улыбнулась. Молодой человек сжал пальцы, но отпускать её не торопился, слегка мотнув головой:

— Прогуляемся?

Неожиданно для себя она согласилась — уж очень не хотелось ей, чтобы этот странный парень вдруг исчез из её жизни. Люси и сама не знала, почему. Наверное, всё дело было в его серых глазах и открытом, прямом взгляде. Или в широкой, заразительной улыбке. А, может, в тепле и уверенности, которые дарила его рука. Неважно, что это было, она просто отдалась своим чувствам и спокойно пошла рядом с ним, разрешая ему самому выбирать направление их движения.

Впрочем, место, где они оказались, подходило для прогулки, как никакое другое. Галерея Современного Искусства находилась у входа в Центральный парк Магнолии. Во время их побега с выставки Нацу увлёк её именно сюда, и теперь они медленно шли по одной из аллей, вдыхая свежий, наполненный ароматом акаций воздух и старательно обходя весело блестевшие на асфальте лужи. Обычно многолюдное, сейчас любимое место отдыха жителей города было почти пустым: недавно отгремевшая гроза разогнала всех любителей прогулок. Кстати, именно внезапный ливень стал причиной их знакомства: стремясь укрыться от разбушевавшейся непогоды, Нацу, уже и так промокший насквозь, заскочил в здание Галереи. Стоящая с задумчивым видом у одного из экспонатов блондинка заинтересовала его настолько, что он решил подойти к ней и завести разговор, используя в качестве предлога жуткую лягушку-спагетти. Появление её автора заставило парня перейти к более активным действиям, спасая и себя, и понравившуюся ему девушку от последствий психоаналитических изысканий молодой скульпторши.

Побродив немного, они вышли на набережную. Парк уже снова наполнялся людьми: влюблённые парочки, родители с детьми, одинокие граждане — все спешили насладиться прекрасным июньским днём. Кто-то останавливался у парапета, устремляя задумчивый взгляд на величаво катившую свои воду реку; кто-то прятался в тени аллей, уютно располагаясь на белых скамейках или скрываясь от любопытных глаз в резных, свитых из металлического кружева беседках. У фонтанов, заливисто смеясь, резвилась детвора. Всё вокруг было наполнено светом счастливых лиц и радостных улыбок.

Люси снова посмотрела на свою руку, так и покоившуюся в крепкой, загорелой ладони её спутника. Последние полчаса они не проронили ни слова, но это молчание не напрягало; наоборот, казалось, что любые слова были сейчас совершенно лишними. Впереди замаячила пустая скамейка. Нацу обернулся к девушке и спросил:

— Хочешь мороженого?

Когда Люси кивнула, он усадил её и строго, как разговаривают с маленькими детьми, когда дают им какие-то необходимые инструкции по поведению, сказал:

— Тогда жди меня здесь и никуда не уходи. Договорились? — получив в ответ послушный кивок, он чуть улыбнулся: — Какое ты любишь?

— Клубничное.

— Хорошо, мисс, будет вам самое большое клубничное мороженое, — парень кивнул и скрылся за поворотом дорожки.

…Она ждала его целый час. Послушно сидела на скамейке, вглядываясь в приятный сумрак аллеи, пытаясь разглядеть среди других посетителей парка розововолосую макушку. И с грустью понимая, что сказка закончилась.

***

— Хм, весьма… многообещающее начало, — раздалось сбоку. — Но ужин с подругой, как мне кажется, не состоялся. Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься, — улыбнулась Люси. — Но отменила его Леви. Главный редактор снова чем-то был недоволен, и ей пришлось задержаться допоздна.