Это был мужчина, невысокий и худой; тёмные глазки-бусинки подслеповато щурились за довольно выпуклыми стёклами странных очков, похожих на те, что надевают для занятия плаванием. Тонкие ниточки усов над верхней губой постоянно шевелились, придавая ему сходство с тараканом-переростком, что на мгновение даже перебило страх — столь сильного чувства гадливости до сегодняшнего момента не вызывал в Люси ни один человек.
— Какая хорошенькая мадемуазель мне попалась на этот раз, — нараспев заговорил он, в такт словам помахивая ножом. — Очень жалко будет её убивать. Но что поделаешь? Так надо, так надо. Нет-нет-нет, милая девушка, лично против вас я ничего не имею, поверьте. Просто это игра, а выиграть должен достойнейший. Я, понимаете? Только я достоин стать le gagnant (победитель — фр.). Кому, как не мне, великолепнейшему мистеру Солу, носить это звание? Так что, мадемуазель, rien de personnel (ничего личного — фр.). О, mon Dieu (Господи — фр.), вы столь очаровательны. Мне будет приятно убить вас, в отличие от всех остальных. А вашу карту я заберу. На память. Adieu, mademoiselle (Прощайте, мадемуазель — фр.)!
— Отпусти её.
Люси торопливо зажмурилась — сложно было не узнать хозяина голоса, как и не понять, что он не на шутку разгневан, несмотря на спокойный тон. Так всегда разговаривал отец, случись ей — нарочно или случайно — чем-нибудь сильно раздосадовать его. Нет, видеть разъярённого Дракона Люси совсем не хотелось. Что он сделает теперь с ней? Вряд ли ему пришлась по вкусу её выходка. И даже если мужчина вернулся, просто так ей это с рук не сойдёт.
— О, посмотрите! — непонятно чему обрадовался Сол. — К нам на огонёк заглянул ещё один игрок. И, кажется… — он приблизил своё лицо к Люси — она почувствовала, как его волосы пощекотали ей лоб — и громко зашептал: — Кажется, вы ему приглянулись, мадемуазель. Нет-нет-нет, сэр, не отпирайтесь! — это уже было адресовано Дракону. — Я же вижу, каким предвкушением горят ваши глаза. Юная леди действительно charmante (очаровательна — фр.). И я мог бы… мог бы позволить вам avoir du plaisir (получить удовольствие — фр.). Но потом нам всё равно придётся её убить.
— Нам? — уточнил Дракон.
— Конечно, — подтвердил Сол. — Разве два здравомыслящих человека не смогут найти общий язык и стать друг другу utiles (полезными — фр.)?
— И чем же таким ты можешь быть полезен мне?
— О, mon ami (мой друг — фр.), я с удовольствием вам об этом расскажу. Но позже, позже, когда вы…
— Сейчас! — от грозного рыка Дракона у Люси немедленно свело низ живота.
— Не сердитесь, прошу вас. Если вам так не терпится… Я хорошо знаю этот лабиринт и могу показать самую короткую дорогу до его центра.
— У тебя что, была карта до начала игры? Откуда?
— Мистер Сол не раскрывает своих секретов, нет-нет-нет!
— Тогда почему ты ещё не там?
— А как же конкуренты? Неужели вы хотите с кем-нибудь делиться призом? Чем меньше игроков дойдёт до финала, тем больше достанется нам, разве не так?
— Что же ты со мной решил поделиться? — усмехнулся Дракон. — Я ведь для тебя тоже конкурент. Зачем же делать мне столь щедрые предложения и приглашать в союзники? — на последнем слове в его голосе проскочило откровенное отвращение — очевидно, внешний вид Сола тоже не доставлял ему удовольствия.
— В игре, как и на войне, нужно уметь не только устранять соперников, но и искать союзников. А вы, такой сильный и viril (мужественный — фр.)… Вы сможете защитить себя и меня — не все наши противники будут хрупки и слабы. Ну, что скажете? — видимо, Дракон ответил ему согласным кивком, потому что Сол, мерзко захихикав, снова наклонился к Люси и прошептал: — Прощайте, мадемуазель. Жаль, что не я убью вас, но можете утешиться тем, что вы умрёте от руки другого, довольно интересного представителя le sexe fort (сильного пола — фр.).
Пол под ногами едва ощутимо содрогался — Дракон шёл к ним, намереваясь выполнить свою часть сделки. Острый кончик ножа упирался Люси в шею, на корню задавливая любые попытки вырваться. Но как только он исчез, она тут же дёрнулась в сторону. Странно, её никто не пытался схватить или навредить любым другим способом. Зато откуда-то сбоку до неё донеслись звуки ударов, невнятные всхлипы, хрипы, затихающий крик… А потом наступила тишина, страшная в своей неопределенности. Хартфилия заставила себя открыть глаза. Сола нигде не было. Дракон стоял в стороне, спиной к ней, шумно дыша.
— Мразь, — прошипел он, сплюнув себе под ноги, и медленно повернулся. — А теперь ты.
— Не надо… пожалуйста… — Люси прижалась к холодной стене, из последних сил борясь с накатывающей дурнотой — страх перед Драконом, помноженный на недавние события, накатил с утроенной силой.
— Постарайся запомнить с первого раза, потому что я не люблю повторять дважды, — зло процедил сквозь зубы мужчина, подходя ближе. — Если ты ещё хоть раз попробуешь от меня сбежать…
Конец фразы она уже не услышала — в ушах резко зазвенело, мир перед глазами побледнел, сузился, а потом и вовсе исчез в тёмной клубящейся дымке.
========== Глава 7. Мост ==========
— Сколько?
— Лошадь, Кролик, Петух. Ты была бы четвёртой.
Люси устало прикрыла глаза. Виски немилосердно давило, под веками жгло, будто туда сыпанули песка. Тошнота отступила, но тело ещё было ватным. Хотелось лечь на ребристый железный пол и малодушно позволить себе отключиться. Она так устала. Сейчас даже тюремная камера не казалась настолько отвратительной, как в первые недели заключения. Только вот позволят ли ей туда вернуться? Вряд ли устроителям Игры нужны лишние свидетели. Никто из пропавших до неё девушек не объявился. Конечно, причина могла быть банальна — они просто не дошли до финала, встретив кого-то наподобие Сола или попав в одну из ловушек. Если же им всё же удалось выбиться в победители, где они сейчас? Получили свободу? А может, догнивают в какой-нибудь неизвестной могиле? Учитывая масштаб мероприятия под названием «Лабиринт», второе было более реально: те, кто придумал и организовал Игру, зарабатывают на ней огромные деньги и не позволят, чтобы осёл, приносящий золотые монеты, внезапно издох. Выигравших, вернее, выживших, заставляют молчать. А каким образом это можно сделать? Что б уж наверняка — только одним, весьма радикальным, зато надёжным. Стоит ли тогда так отчаянно бороться, если конец заранее предопределён?
Люси, судорожно вздохнув, резко открыла глаза. Нельзя — думать о подобном, отчаиваться, сдаваться. Она ведь обещала себе сделать всё, чтобы выжить. Как можно опускать руки после всего, что ей уже пришлось перенести? Надо отвлечься на что-нибудь. Да вот хотя бы спросить…
— А этот Сол… Кем был он?
— Крыса. Такой же мерзкий, — Дракон отложил в сторону обнаруженные в рюкзаке Сола пластиковые карты других игроков, которые до этого рассматривал, и занялся картой бумажной.
— Как думаете, он сказал правду? По поводу короткой дороги? — робко спросила Люси: из-за неё мужчина, возможно, лишился реального шанса выиграть, и хотя с тех пор, как она пришла в себя, он ни разу ни в чём не упрекнул её, всё равно чувствовала себя очень неловко.
— Не знаю, — отмахнулся Дракон, продолжая тщательно изучать лист бумаги, испещрённый схемами. — Это могла быть обычная попытка поторговаться — он ведь сам признал, что я сильнее, но на удар исподтишка у него силы хватило бы. Да мы и без чужих подсказок не заблудимся. Ты, кстати, карты читать умеешь?
— Нет…
— Зачем же тогда участвовать согласилась?
Отвечать Люси не стала. Как объяснить, что её вообще-то никто не спрашивал, не вдаваясь в печальные подробности прошлого? Хотя Дракон весьма наблюдательный и вряд ли не обратил внимание на ярко-красную тюремную робу. Если эту одежду ещё можно было принять за какой-нибудь экстравагантный наряд, то нашивка с номером никак не подходила под определение украшения. Так что её спутник мог догадаться, откуда Люси попала на этот проект. Но, очевидно, решил, что она вызвалась участвовать в нём добровольно. Интересно, а как он сам оказался здесь? Что вообще заставляет людей бросаться в подобные авантюры? Жадность, желание пощекотать себе нервы, безысходность? С такой лёгкостью рисковать своей жизнью… ради чего? Люси честно пыталась это понять — Рен был весьма охоч до опасных развлечений. Гонки, прыжки с парашютом, наркотики… Пусть и не столь масштабно, как Лабиринт, но тоже небезобидно. Вполне ожидаемо она не одобряла таких увлечений, прямо высказывая своё отношение к ним и никогда не принимая в них участия. Акацки в пол-уха выслушивал её доводы, смеясь, называл трусихой и срывался в очередное приключение. Думается, окажись Рен сейчас здесь, он бы обязательно завопил от восторга. А вот Люси, наоборот, хотелось бы оказаться где-нибудь подальше отсюда, в знакомом и относительно безопасном месте. И больше никогда не попадать в такого рода передряги — ей и одного раза за глаза хватило.
