— О, Тилм! Какими судьбами?
— Да вот… — начал объяснять тот, окончательно выбираясь из-под покрывала. — Разморило малость, решил прикорнуть полчасика, а тут вы ввалились. Ну, я и решил спрятаться, чтобы вам настрой не сбить.
— А вылез-то чего? — продолжал расспросы Рен.
— Отлить приспичило, — равнодушно зевнул Тилм. — А раз вы всё равно передумали…
Акацки расхохотался, не дав ему закончить. Тилм слез с кровати и, почёсываясь на ходу, скрылся в туалете, не удосужившись даже как следует закрыть за собой дверь. Донёсшиеся оттуда звуки заставили Люси содрогнуться от отвращения. И заодно, как ни странно, вспомнить этого парня. Потому что Ив Тилм всегда отличался безукоризненным внешним видом и безупречным поведением. Они не общались тесно, лишь пересекались на лекциях, даже не здороваясь. Но Хартфилия помнила его вечно любезно улыбающуюся физиономию и уложенную волосок к волоску причёску. И вдруг… такое. У них что, всеобщее помешательство сегодня? Рен, Ив… Да и она сама, кстати, тоже. Согласиться на быстрый секс в чужом доме — это так на неё не похоже. Как же хорошо, что у них с Реном ничего не вышло — сгорела бы со стыда потом. Хотя и сейчас ощущения были не из приятных.
Между тем Тилм выбрался из туалета, отдёрнул рубашку и, в упор смотря на Люси, даже не замечая её смущения и неприглядности создавшейся ситуации, попытался извиниться:
— Ну, это… простите что ли…
— Да ладно, не парься, — снова перебил его Акацки. — Мы не в обиде. Это было весело.
Ив мотнул головой — то ли соглашаясь, то ли прощаясь — и побрёл к выходу. Как только за ним закрылась дверь, Люси начала лихорадочно одеваться — пока Тилм был в комнате, она так и просидела, прикрываясь кофтой.
— «Весело»? Тебе было весело? — дрожащим голосом шептала она, путаясь в лямках лифчика. — Какой-то левый парень увидел твою девушку голой и едва не поприсутствовал при… самом главном, а всё, что ты ему на это сказал — «Мы не в обиде»?
— Тилм не левый, — почему-то обиделся Рен. — Он свой в доску. Ну, чего ты, крошка? — Акацки сел, попытался притянуть к себе сопротивляющуюся девушку. — Подумаешь, Ив увидел тебя раздетой. Он же не собирался присоединяться к нам. Хотя это идея, — Рен сумел-таки уронить Люси на кровать, навалился сверху, но Хартфилия, отчаянно брыкаясь, умудрилась каким-то чудом сбросить его с себя. Они лежали на краю, поэтому парень, откатившись, свалился на пол.
— Сволочь, — Люси, не обращая внимания на матерящегося Рена, торопливо натягивала на себя одежду — не выскакивать же в коридор полураздетой? Кто знает, какие ещё извращенцы там бродят. — Видеть тебя больше не хочу.
Не дожидаясь ответа, она выбежала из комнаты и бросилась к входной двери. В этот раз её никто не задержал, и уже через минуту Люси вдыхала полной грудью холодный, пропитанный влагой надвигающегося дождя октябрьский воздух, пытаясь сдержать рвущуюся наружу истерику. Домой, немедленно! А завтра, прямо с утра, написать этому козлу, что она больше не желает иметь с ним ничего общего. Такой парень ей не нужен.
Люси уже дошла до машины, когда в кармане зазвонил телефон. На экране высветилось «Мама». Пришлось сделать несколько глубоких вздохов, прежде чем принять вызов.
— Я у Дженни, — ложь сейчас не казалась таким уж страшным грехом. Гораздо опаснее, если миссис Хартфилия заподозрит что-то неладное — расспросов Люси сейчас точно не выдержит. — Уже еду домой, правда, не волнуйся.
Выслушав вполуха мамины наставления, она устроилась на водительском сиденье и резко повернула ключ зажигания. Мотор раздражённо чихнул, выражая недовольство столь пренебрежительным к себе отношением, но всё же низко заурчал, набирая обороты. Не давая ему прогреться, Люси крутанула руль, трогая машину с места.
Трасса была пуста. Редкие фонари задумчиво смотрели вслед летящему по дороге автомобилю. Хартфилия гнала на предельно возможной скорости, часть смаргивая застилавшие глаза слёзы. К обиде и разочарованию в одном конкретном человеке примешивалась жалость к себе — как она могла так ошибиться в Рене? Неужели она совсем ничего не значила для него, что он позволил себе обращаться с ней таким отвратительным образом? А ведь она верила ему. Теперь же все её чувства оказались в один миг растоптаны и опорочены. Обнародованный факт измены вместе с поведением Акацки и его реакцией на присутствие Тилма могли в итоге привести лишь к одному — разрыву их отношений. Другого решения здесь быть не может.
Между тем погода окончательно испортилась: дождь, слегка моросивший когда Хартфилия садилась в машину, разгулялся, обрушивая на лобовое стекло целые потоки воды. Дворники едва успевали справляться с ней. Видимость снизилась; пришлось сбросить скорость, но это помогло мало. Люси уже подумывала о том, чтобы остановиться и переждать немного, пока ливень утихнет, но впереди уже замаячил Мост Дьявола — до дома оставалось совсем ничего. Девушка выдохнула сквозь стиснутые зубы и покрепче вцепилась в руль.
Это место пользовалось в городе дурной славой. Не проходило и месяца, чтобы здесь не случалась хотя бы одна крупная авария со смертельным исходом, не говоря уже о мелких столкновениях. Каждый уважающий себя самоубийца, желающий проститься с жизнью поэффектнее, приходил именно на мост. Однако быстро и относительно безболезненно совершить этот акт получалось далеко не у каждого. Что бы не выбирал человек: броситься под колёса проезжающей мимо машины, повеситься на опоре или ласточкой нырнуть в тёмную, полную подводных камней речушку — смерть, как правило, была долгой и мучительной. Всегда случалось нечто, необъяснимое и мистическое, что продлевало агонию несчастного. Но это лишь подогревало интерес к этому месту и привлекало сюда всё новые толпы страждущих отправиться в мир иной. Люси помнила о дурной славе моста, получившего такое говорящее название, поэтому поневоле усилила бдительность.
Она уже почти миновала его, когда правый глаз нестерпимо зажгло — очевидно, в него попала тушь. Люси быстро заморгала, надеясь, что слеза смоет соринку, но это не помогло. Тогда она потёрла веко пальцем, на пару секунд отвлёкшись от дороги. Подняв голову, она едва не закричала от ужаса: в нескольких метрах от переднего капота стоял человек. Скорее всего, он прятался за бетонной опорой, поэтому она и не заметила его раньше. Люси резко нажала на тормоз и дёрнула руль влево, пытаясь развернуть машину и так уйти от столкновения. Однако мокрое дорожное покрытие не дало автомобилю остановиться — его завертело и потащило в сторону, пока не впечатало в столб.
Удар оказался сильным. Люси бросило вперёд, на руль, приложив лбом и грудью, а потом откинуло назад, на спинку сиденья. Сознание она не потеряла, но какое-то время сидела, не шевелясь, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Получалось плохо — из-за острой боли за грудиной ей удавалось делать лишь короткие поверхностные вдохи, отчего от недостатка кислорода голова стала кружиться ещё больше. В салоне вдруг стало нестерпимо душно, поэтому Люси дрожащими пальцами, ломая ногти, кое-как отстегнула ремень безопасности и, стараясь не делать лишних движений, вылезла из машины.
Ливень обрушился на неё, будто она встала под открытый до упора кран. За несколько мгновений одежда промокла насквозь, но зато холодная вода помогла ей немного прийти в себя. Она осмотрелась, пытаясь найти того, кому так невовремя приспичило покончить с собой. Однако в поле зрения никого не оказалось. Пришлось обойти машину. Только тогда Люси удалось заметить в стороне, около железных стропил, что-то отдалённо напоминающее человеческую фигуру. Идти туда совершенно не хотелось, но другого выхода не было — нужно посмотреть, что случилось с этим камикадзе, возможно, ему нужна помощь.
Двадцать шагов дались с трудом. Пройдя их, Люси замерла, словно наткнулась на невидимую преграду. Тело одеревенело — от холода ли, от увиденной картины? Ноги подогнулись, увлекая свою хозяйку вниз; ладони зажали рот в стремлении не дать вырваться наружу хриплому, душераздирающему крику.
