Берцы ушли в трясину по щиколотку. И из всасывающих вмятин в иле пошёл зловонный дымок, как от пригашенной сигары. Зимородок прыжками что есть сил, сколько осталось сил, выбежал и упал.

…оплавившиеся подошвы немного раскисли, и сами берцы походили теперь больше на чуни, чем на армейскую обувь. Он сидел на земле, расставив широко ноги, и смотрел на изуродованные ботинки, то на один, то на другой. Всё тело трясло от слабости.

Приводя себя в порядок, он не досчитался пистолета. Магнум растворился, стал частью гнилой реки.

…любопытство один из главных пороков человека. Может быть, и самый главный. Он не удержался от того, чтобы подойти к артефакту-гиганту. «Лупа» заняла средину моста, а значит, и здесь на другом его конце не представляет опасность. Гигант с внутренней резьбой, в борозды которой легко помещался кулак, покрылся изморозью. Многотонная гайка – идиотизм, на который способна только зона. От нёё исходил морозный воздух, свежий, чистый воздух с лёгким привкусом металла. Точно всё зловоние зоны отступило перед своим же созданием. Да и счетчик Гейгера вблизи артефакта замолчал… любопытство… Оно отняло ещё несколько драгоценных минут. Непозволительно.

Дорожный указатель проржавел и облупился, но при желании ещё можно было разобрать название города, куда спешил сталкер. (…) Но он только скользнул взглядом по металлической табличке, ему было всё равно. В радиусе пятидесяти метров аномальных зон не было, дальше прибор не «пробивал».

…всё чаще по пути стали попадаться деревянные домики. Черта города обозначилась дачными поселениями. Безлюдные, пустые дома казались только что покинутыми. Во дворах кое-где стояла техника: автомобили, мотоциклы, минитракторы. На окнах занавески и почти везде целые стёкла. Удивительно, что мародеры не тронули здесь ничего. Хотя сталкеры, они же самые мародеры, «бомбили» всё в зоне, несли всё, что можно унести, продать или выменять на что-то. После эвакуации зона стала Клондайком брошенного имущества. И им, этим стервятникам, не брезгующим ничем на отравленной земле, было абсолютно плевать, что притащенное из зоны заражённое, ядовитое, а порой и смертельно опасное.

В одном из дворов стоял МАЗ. Как только что вымытый хозяином, несмотря на то, что так он стоит больше пяти лет. Даже не просел на болонах. В ветровом стекле отражался кусок неба, перечёркнутый дворниками, с маленькими заплатками пройдённого когда-то техосмотра и стикеров страховки на краю растрёпанного облака. У колеса автомашины лежало развёрнутое брезентовое «полотенце» с кармашками для гаечных ключей и отверток. Там же эти слесарные принадлежности и находились, сверкающие, словно недавно из магазина, без малейшего следа ржавчины. Здесь фонило много больше, и Зимородок перевёл режим системы дыхания на замкнутый цикл. Режим, рассчитанный на два часа работы.

Всё в этом дачном посёлке было странным. Сталкер решил держать автомат наготове, снял с плеча и передёрнул затвор. Чутьё подсказывало, улица вымерла не полностью, чьё-то присутствие чувствовалось в этой пустоте. Дверца кабины МАЗа отворилась. Зимородок тут же присел на одно колено и приложился щекой к АКМСу, взяв на мушку грузовик.

Сперва показалось, большая белошёрстая псина выпрыгнула из кабины и мягко приземлилась на четыре лапы. Оскалилась и начала рычать на чужаку. В прицеле же автомата сталкер увидел лицо человека, обозлённое и свирепое. Хотя в нём мало было что от человеческого, скорее морда обезьяны или общего предка всех приматов. Совершенно голый мужчина стоял на четвереньках, но не на коленях, а на носочках, задрав высоко зад, и рычал.

Дегенерация началась недавно, – оценил сталкер, осмотрев тело мужчины: кожа не покрылась ещё шерстью. Дегенерат (здесь их почему-то называли снорками) вёл себя воинственно, однако бросаться не решался. Впрочем, один он не представлял угрозы, снорки не нападают по одиночки, только большими группами. Самец… мужчина превратился в животное, поэтому называть его так будет правильнее… Самец был молод, поджар и сложен как орангутанг. Мышцы плеч резко вырисовывались, а грудь, напротив, впалая. Икроножные мускулы бугрились, а бёдра, наоборот, узкие, можно сказать, дистрофические. И ещё шея. Бычья, сразу переходящая литыми канатами мышц в плечи.

Зимородок снял автомат с предохранителя и перевёл режим стрельбы на «одиночный». Выстрел снёс дегенерату полчерепа; магазин «Калашникова» был заряжен разрывными.

Послышался топот со всех сторон. Реакция, выработанная многолетним проживанием здесь, мгновенно подчинила единую боевую систему под названием сталкер. Он даже не осознавал, что делает. Опыт автоматически включил защитные механизмы тела. Задумываться в таких ситуациях, значит, отказаться от шанса выжить в бою. Приобретённые инстинкты боевика, взращенные на методах спонтанной атаки, – лучшая тактика. Чувство самосохранение помноженное на навык сделает всё само, просто не нужно ему мешать. Кувырок, ещё один кувырок. Прыжок. Ненадолго повиснуть на руках, уцепившись за борт МАЗа. Взобраться. Оглядеться, оценить обстановку и занятую позицию, сектор огня и возможность обстрела. Перевести режим стрельбы очередями…

Дегенераты. С полсотни. Вооружение примитивное: дубинки, камни. Настроение серьезное – жаждут отомстить за соплеменника. Медлить в таких ситуациях никак нельзя. Голыми руками большая группа дегенератов способно уничтожить хорошо вооруженный взвод. Большая скорость и ловкость на их стороне, и излюбленный приём обхода со спины.

Зимородок дал первую длинную очередь «веером». Плотность ряда озверелой толпы достаточная, чтобы выкосить каждого третьего. Сразу самцов и самок по два десятка с рванными ранениями попадало на землю. Остальных это приостановило. Нужно было развить успех. Он резанул «обратным веером». Голые мужчины и женщины, обросшие шерстью или, напротив, почти не отличающиеся от обычных людей, взвыли от боли. Они падали в жутких судорогах, и кровь хлестала и заливала асфальт под их телами.

Сталкер сменил магазин. Атака дегенератов была сорвана, и похоже следующей не ожидалось. Намётанным взглядом он оценил, что «боеспособных единиц у врага» осталось мало, и даже с таким примитивным сознанием как у них, снорки не решатся на штурм МАЗа. Можно перейти и на экономичную стрельбу. Убитые и тяжелораненые не представляют для дальнейшего продвижения опасности. А вот подранков оставлять не следует, они могут пуститься вдогонку. Выстрел за выстрелом убирал «опасных» дегенератов. Когда взгляд остановился на одиноко стоящей девушке, Зимородок замер ненадолго. Девушка смотрела на него. Удивительно, смотрела осмыслено. Обнаженная, красивая, стройная, вовсе непохожая на дикарку. С раскосой стоячей грудью. Но не прикрывающая своего срама, признак оскудения интеллекта. И – улыбающаяся улыбкою олигофреника.

Фигура. Как может быть такая фигурка у дикарки? Изящная, сексапильная, при одном виде которая заставляет ощутить жжение внизу живота… Выстрел. Мушка автомата переведена на другую «боеспособную единицу» – предыдущая «отработана чисто». Его ничто не должно задерживать, всякую помеху на пути необходимо ликвидировать, чтобы достичь цели. А цели он должен достичь, во что бы то не стало.

…за спиной ещё слышались стоны и угрожающие рычание дегенератов, но они раздавались всё тише и тише, точно захлёбывались в собственной беспомощности. Дорога выгибалась в поворот.

Солнечные лучи пронзали чахлый, уплотнившийся воздух кабинета, не помнившего уже, когда его проветривали, сотнями жёлтых игл. Яркие пятна дрожали на полировке письменного стола, бумагах, канцелярских папках, слюде ЖК-монитора и лице некрасивой, среднего возраста женщины. Ей был неприятен жгучий блик, она морщила напряженное лицо и иногда проводила ладонью по нагретой щеке. Но не отворачивалась, не меняла позу. Женщина не сводила взгляда с лежащего перед ней дела с грифом в верхнем углу «Особо секретно». На разлинейке папки размашисто от руки было выведено «План и сроки осуществления мероприятий поставки технологический узлов оборудования на точку М».