Я начал читать, подсознательно отмечая, что в толпе на площади поднялась какая-то суета и что кто-то осторожно приближался по коридору к двери моей комнаты. Но и внезапный удар грома не пробудил бы во мне такой неописуемый ужас, как мелкие буквы примечания. Слова дрожали и расплывались перед моими глазами.

«Вислант… приблизительно на полпути между Кранжаком и Хольфом… деревня полностью покинута в 1683 году по причине страха перед вампирами… до сих пор известна в этих краях как „вампирская деревня“… ныне почти до основания…»

В голове у меня все завертелось. Я осознал чудовищную правду — и одновременно до меня донесся с площади отчаянный крик Крофта.

Я метнулся через всю комнату и распахнул дверь. На пороге, как два демона, стояли Галлос и Калл ант. Глаза их светились багровым. Они ринулись на меня и втолкнули обратно в комнату.

Я почувствовал на горле острые зубы, ощутил на лице их дыхание, подобное холодному зловонию могилы.

Я отшатнулся, и моя протянутая рука нащупала что-то на столе. Я машинально заслонился рукой — и маленький крест у меня в пальцах, прикоснувшись к ним, отбросил их к противоположной стене, словно некая титаническая сила!

Они глядели на меня горящими адским пламенем глазами, но не отваживались приблизиться. Я бросился к двери. С площади снова донесся слабеющий крик Крофта. Сжимая в руке крест, я побежал вниз по темной лестнице. Черные фигуры Галлоса и Калланта преследовали меня по пятам. Я выбежал на площадь и снова услышал сдавленный крик Крофта.

Крофт лежал на траве, обезумевшая толпа багровоглазых вампиров тянулась к тему, белые зубы искали его горло. Некоторые из них бросились ко мне, словно темные тени на фоне бледных огней — небо на востоке посветлело и обещало близкий рассвет. Темные тени вампиров сомкнулись вокруг и отделили меня от Крофта.

Они отпрянули и расступились, когда я, пошатываясь, шагнул вперед, вытянув руку с крестом. Вампиры бесновались, как темные тени самого ада. Их пронзительные крики звенели у меня в ушах. Я добрался до Крофта, и вампиры, державшие его, рассыпались в стороны. Я упал на траву рядом с Крофтом, сжимая крест.

Крофт, как мне показалось, лежал без чувств. Я ощутил, как сознание покидает и меня. Крест выпал из моей ослабевшей руки. Жуткая свора вампиров подступила ближе.

Они все приближались, а у меня не было сил поднять крест. Адские маски Галлоса, его дочерей и остальных закружились вокруг в безумном хороводе багровых глаз, алчных губ и острых белых зубов — и вдруг бледный небосклон на востоке прорезал первый серый луч рассвета. Деревню и стаю вампиров окутал серый туман. Туман этот словно сгустился у меня в голове, и я потерял сознание.

Серый свет на востоке давно сменили золотистые лучи, когда я наконец пришел в себя. Крофт слабо пошевелился и сел. Я машинально поднял с земли маленький деревянный крестик. Шатаясь, мы поднялись на ноги и в изумлении огляделись.

В золотистом свете перед нами лежали старинные, заросшие сорняками руины. Мы видели разрушенные каменные фундаменты домов, а поодаль — скопление ветхих, наполовину ушедших в землю могильных камней, но нигде не было ни единого сохранившегося дома или каких-либо признаков жизни. Мы с Крофтом безмолвно смотрели на развалины, не веря своим глазам, и мир молчал вокруг нас в лучах утреннего солнца.

— Я должен немедленно увидеть доктора Дейла! Мне все равно, назначено или нет — это вопрос жизни и смерти!

— Но он принимает исключительно по предварительной договоренности, — сказал я нашему посетителю.

Его визитная карточка гласила: «Доктор Уильям Хендерсон, Мэйсвилл, Нью-Йорк».

— Я секретарь доктора Дейла, Харли Оуэн, — добавил я.

— Не могли бы вы сказать, какое у вас к нему дело?

Доктор Хендерсон нетерпеливо покачал головой.

— Я пришел сюда, чтобы поговорить с самим доктором Джоном Дейлом, а не с каким-то секретарем, — отрезал он.

— И я с ним поговорю!

Не успел я остановить Хендерсона, как он отстранил меня и поспешно вошел в кабинет доктора Дейла. Дейл сидел за письменным столом, склонившись над раскрытыми книгами. Когда доктор Хендерсон вторгся в кабинет, он удивленно поднял глаза. Я следовал за посетителем по пятам.

— Доктор Дейл, я прошу прощения за то, что вынужден навязать вам свое общество, — заявил доктор Хендерсон, — но мне жизненно необходимо проконсультироваться с вами.

Дейл вопросительно посмотрел на меня.

— Это доктор Хендерсон из Мэйсвилла, — сказал я. — Он отказался сообщить, по какому вопросу.

— Уверяю вас, вопрос срочный, — вмешался доктор Хендерсон. — Собственно говоря, совершенно безотлагательный.

Доктор Дейл внимательно посмотрел на него и захлопнул свои книги.

— Очень хорошо, доктор Хендерсон, — спокойно сказал он. — Оуэн, ты не пододвинешь кресло нашему посетителю?

Доктор Хендерсон уселся, и Дейл кивнул мне. Я взял блокнот и карандаш и устроился в уголке. Хендерсон резко покосился на меня.

— Вопрос, в связи с которым я хотел вас видеть, является конфиденциальным, — многозначительно сказал он доктору Дейлу.

— Таким он и останется, — по-прежнему спокойно ответил доктор Дейл. — Оуэн не только мой секретарь, но и главный помощник.

Хендерсон казался недовольным, но ничего не возразил. Он оглядел кабинет. Огромное окно в южной стене выходило на тесно сгрудившиеся небоскребы центра Нью-Йорка. Вдоль западной стены выстроились запертые шкафы красного дерева, восточную занимали полки со множеством томов в переплетах из телячьей кожи, пергамена, картона, в бумажных обложках, книги всех веков, на всех языках, и все они были посвящены ведовству, магии, колдовству, дьяволизму, демонологии и сотням других аспектов сверхъестественного.

Хендерсон вновь поглядел на доктора Дейла, и я невольно стал их сравнивать. Доктор Хендерсон был идеальным воплощением пожилого провинциального врача, который смотрит с некоторым презрением на деловой стиль нынешних медиков. На его худой и высокой фигуре свободно висел черный костюм; он носил жесткий старомодный воротничок-стойку с отогнутыми уголками и пенсне, прикрепленное к отвороту узкой черной лентой. Редкие седые волосы были гладко зачесаны назад, худощавое, гладко выбритое лицо и голубые глаза казались аскетическими. Он выглядел человеком чопорным и аккуратным, но сейчас сильно чем-то обеспокоенным.

Доктор Дейл являл собой абсолютный контраст, и даже его твидовый костюм и шелковая рубашка были полной противоположностью формальному наряду Хендерсона. Доктора Джона Дейла считают привлекательным, а некоторые — и вовсе красивым. Ему немного за сорок, но подтянутая, плотно сбитая фигура остается мускулистой, как у юноши, а в его каштановых волосах и вандейковской бородке нет ни единого седого волоска. Черты лица волевые, но довольно заурядные, за исключением невероятных карих глаз, которые иногда могут становиться холодными и мрачными, как лед, но порой обжигают, как пламя.

Быстрые карие глаза доктора Дейла, похоже, видят все с первого взгляда. Каким-то странным образом он, кажется, не только слышит ваши слова, но заранее знает, что вы собираетесь сказать. Несомненно, дело в быстроте, с какой работает его ум: мало кто способен думать и действовать быстрее Дейла.

— Доктор Дейл, — начал Хендерсон, — я пришел к вам за консультацией и помощью в необычном вопросе. Бывший коллега однажды сказал мне, что среди медиков Нью-Йорка доктор Джон Дейл славится как уникальный специалист.

— Каким же специалистом назвал меня ваш бывший коллега? — спросил Дейл.

— Он сказал, — медленно ответил доктор Хендерсон, — что вы специалист по злу. Иными словами, специалист по случаям, когда налицо материальные силы зла, против которых медицина бессильна и для борьбы с которыми приходится использовать оккультную науку.