— Постучи еще раз, — сказал я Крофту. — В этих деревенских трактирах всегда кто-то есть, да и до полуночи еще далеко.

— Я чуть дверь не снес, пока стучался, — ответил он. — То ли эти трансильванцы спят, как мертвые, то ли… какого черта!

— В чем дело? — спросил я.

Крофт грустно показал мне руку.

— Костяшки ободрал обо что-то на двери, — раздраженно сказал он.

Он снял с двери какой-то предмет, повертел его в руке и протянул мне. Это был маленький деревянный крестик.

— Крайне неудачный способ выражения религиозного пыла! — воскликнул Крофт и снова принялся стучать в дверь.

Я глянул на светлую дорогу, блестевшую под звездами. По бокам ее стояли деревянные домики с высокими крышами — с дюжину или около того. Вся деревенька Кранжак. Мы с Крофтом весь день и весь вечер тащились по трансильванским холмам и надеялись найти здесь ужин и кров.

Но наши надежды на гостеприимство Кранжака оказались тщетными. За закрытыми окнами домов не видно было ни огонька, на стук в дверь трактира никто не отзывался.

Мы слышали в трактире голоса, когда вошли в деревню, но при первом же ударе в дверь они резко смолкли.

Крофт, раздражаясь все больше из-за своих царапин, воззвал на ломаном венгерском:

— Впустите нас! Это трактир, не так ли?

Ответил пожилой, дрожащий голос.

— Да, это трактир, но сегодня ночью никто сюда не войдет.

— Почему? — продолжал настаивать мой товарищ.

— Потому что сегодня ночь вампиров, господа! — ответил тот же голос. — Ночь Святого Георгия, когда все мертвые, бывшие при жизни вампирами и слугами зла, вновь восстают и до утра творят злое. Ни одна дверь в Кранжаке не откроется до рассвета.

— Прямо дьявольщина! — воскликнул я. — Что еще за безумие такое?

Крофт засмеялся, отвернувшись от двери.

— Бесполезно, Бартон. Мы столкнулись с их суевериями, и похоже, что сегодня мы не найдем здесь ночлег.

Изнутри раздался другой, пронзительный голос:

— Если ищете ночлег, идите в Вислант!

В трактире послышался гомон трех или четырех голосов.

Мы озадаченно отступили на дорогу, разглядывая деревенские дома. На каждой двери был крест, побольше или поменьше, везде было темно и нигде не ждали гостей.

— Похоже, нам придется идти в Вислант, где бы это ни было, — сказал я.

— Вислант… что-то не помню такого места на карте, — сказал Крофт. — Но деревни здесь расположены довольно близко друг к другу, так что идти вряд ли придется долго.

— Ну, тогда ша-агом марш! — распорядился я, и мы зашагали по дороге при свете звезд.

— Ночь Святого Георгия… ночь вампиров, — повторил я, когда мы вышли из деревни и очутились в темном сосновом лесу. — Все жители в страхе сидели за закрытыми дверями из-за старых вампирских суеверий, Крофт?

Он кивнул.

— Здесь, в Трансильвании, эти суеверия укоренились очень глубоко. Трансильванцы безоговорочно верят, что люди, продавшиеся злу, становятся после смерти не покойниками, а непокойными мертвецами — что они превращаются в вампиров, которые по ночам встают из могил, чтобы высасывать из живых кровь и жизнь.

— Я читал кое-что об этих верованиях, конечно, — заметил я. — Но я считал, что вампиры могут пробуждаться в любую ночь и бродить от заката до рассвета. Я не знал, что им отведена только одна ночь в году, ночь Святого Георгия.

Крофт засмеялся.

— Есть разные виды вампиров, Бартон. Все вампиры способны вставать из могил каждую ночь — до тех пор, пока священники не проведут над могилой вампира обряд экзорцизма и ритуал «запечатывания» вампира в гробнице. Но ежегодно в ночь святого Георгия даже такие плененные вампиры — а их намного больше, чем свободных — восстают из могил и творят зло до рассвета.

— Так вот почему сегодня в Кранжаке все заперлись, — сказал я, покачивая головой.

Я вспомнил о крестике, снятом Крофтом с двери. В деревне я машинально положил его в нагрудный карман.

— А зачем эти кресты на дверях? — спросил я, указывая на карман большим пальцем.

Крофт улыбнулся.

— Для защиты от вампиров, разумеется. Крест — единственное верное оружие против вампиров, единственное, чего они боятся. Эти вампирские суеверия весьма любопытны.

— И создают страшные неудобства, — добавил я. — Если жители Висланта так же боятся вампиров, как крестьяне из Кранжака, можно считать, что нам не повезло.

Мы поправили на плечах рюкзаки и пошли ровным привычным ходом. Светлая полоса дороги, извиваясь в густом сосновом лесу, поднималась по длинному склону к долине между высокими холмами впереди и справа.

Луна не показывалась, но рассеянный свет звезд достаточно ярко освещал изгибы дороги, вьющейся среди деревьев.

Пока мы размеренно покрывали милю за милей, мне подумалось, что в основе пугающих местных верований лежит, вероятно, сама мрачность безотрадных трансильванских пейзажей. Нетрудно поверить, размышлял я, что в полуночной тьме этих холмов бродят сверхъестественные исчадия зла, покинувшие до утра свои могилы.

Раз или два мы замечали, как над далекими лесами пролетали в звездном свете какие-то черные и довольно крупные существа. Нам с Крофтом было ясно, что это филины или совы, ищущие в ночных лесах добычу; но вполне можно понять, почему любой трансильванец, увидевший их, решил бы, что это вампиры, вышедшие на охоту в ночь Святого Георгия.

Голос Крофта прервал течение моих мыслей.

— Вон там, внизу, огни какой-то деревни, — сказал он. — Вислант, я полагаю.

Мы стояли на краю долины в форме чаши и шириной в несколько миль. Долину окружали холмы. Внизу, в темном центре чаши, светилось крошечное созвездие огоньков, а в одном месте виднелся красный отсвет костра.

— В Висланте, похоже, все открыто, — сказал я, приободрившись. — И кажется, мы все-таки получим сегодня ужин и постель.

— Шансы есть, во всяком случае, — согласился Крофт.

Мы спустились в чашу долины к огням деревни. Вислант выглядел очень старым селением. Дома, стоявшие вдоль его узких улочек, были более древними, чем любые, что нам доводилось до сих пор видеть в Трансильвании. Они были украшены прихотливой резьбой и странной формы дверями и окнами, какие были распространены здесь несколько веков назад.

В окнах теплился желтый свет свечей, но, проходя мимо, мы не увидели ни одного из жителей. Объяснение не заставило себя ждать, когда мы вышли на поросший зеленой травой пустырь в центре деревни — там горели большие костры, играла веселая быстрая музыка и танцевали вокруг костров жители Висланта.

Сперва мы видели только черные тени, пляшущие перед красными огнями. Черные фигуры вертелись с такой быстротой, что словно отрывались от земли и ввинчивались в воздух в безумной пляске. Мы с Крофтом подошли ближе и остановились в тени на краю освещенного кострами пустыря, с изумлением глядя на происходящее.

С полдюжины костров отбрасывали на зеленую траву красноватые отсветы, и вокруг каждого костра отплясывали удивительные танцоры. На мужчинах были фантастические цветастые куртки и штаны в обтяжку, на женщинах не менее яркие юбки и вышитые сорочки — праздничный наряд трансильванских крестьян. Но мы впервые видели такие древние и необычные одежды.

Ближе к краю пустыря толпились сотни две деревенских жителей. Они наблюдали за танцорами и подбадривали их аплодисментами и возгласами. Крестьянский оркестр играл на струнных инструментах дикую, быструю музыку. Высокий старик с седыми усами и свирепым лицом стоял рядом и, перекрикивая шум, что-то кричал танцорам, а те знай кружились и вертелись.