— Скажите, мистер Кэдсток, а что конкретно вы имеете в виду?

— Начнем хотя бы с порнографических журналов и видеофильмов. Ни один добропорядочный гражданин не желает, чтобы эту мерзость демонстрировали на витринах магазинов, где их могут увидеть дети. Большинство из нас предпочли бы, чтобы подобной продукции не существовало вовсе, но давайте, по крайней мере, заставим убрать все это обратно под прилавок, где этой гадости самое место.

— Значит, как я поняла, мистер Кэдсток, вас беспокоит только возможность растления малолетних?

— Не только. Возьмем, к примеру, телевидение. С тех пор как у нас появился этот бессмысленный «девятичасовой барьер», телепродюсеры получили право ставить в вечерние программы отвратительные низкопробные передачи, рассчитанные на самые низменные чувства обывателей.

— Да, понимаю. Значит, вы попытаетесь ввести более жесткую цензуру во всех средствах массовой информации?

— Да, но это еще не все. — Джереми Кэдсток поправил локон седых, редеющих волос и грозно наклонился вперед. — Я хочу, чтобы правительство разделалось с угрозой грязных телефонных каналов, секс-магазинов и так называемых «массажных салонов» и «оздоровительных клубов», которые ничем не лучше борделей.

Линдсей Кинг смотрела на него со скептицизмом:

— Вы хотите сказать, что попытаетесь полностью разделаться с проституцией?

— В совершенном мире это было бы идеально. Но я несколько ближе к земле, чем вы думаете, мисс Кинг. Конечно, нам не удастся избавиться от древнейшей в мире профессии, поэтому мне бы хотелось видеть, чтобы публичные дома лицензировались и контролировались государством. В некоторых странах такая система работает весьма эффективно.

— Следовательно, можно сказать, что ваши цели касаются широкого круга вопросов?

— Да, но, к сожалению, проблема стала весьма многогранной и сложной, поэтому здесь не может быть какого-то одного решения. Принятие закона, очевидно, потребует всестороннего обсуждения, но я надеюсь представить проект закона на рассмотрение парламента до конца текущей сессии.

— Ну что же, мистер Кэдсток, желаю вам удачи. Думаю, она вам понадобится. И огромное спасибо за то, что нашли время прийти к нам в это утро.

Выключив телевизор, Джулия сидела на диване с таким чувством, словно кто-то ударил ее в живот.

Этот человек опасен. В его глазах горел огонь инквизиции — желание добиться поставленной цели любой ценой. Если идея «общественной нравственности» станет популярной, Кэдстока будет не остановить. Время пуританского гнева настало. Общество давно сожалеет о потерянной чистоте, и тому, кто убедит толпу в возможности чудесного возрождения, будет обеспечен успех на выборах.

Но как такой человек, как Джереми Кэдсток, может разглагольствовать о морали, когда он сам изменяет жене с другой женщиной? Или слухи об этом романе беспочвенны? Но их видели вместе в самолете, летящем в Париж, а потом случайно встретили в провинциальной гостинице, где они сидели за завтраком и пожирали друг друга глазами. Немало людей сделали своим ремеслом наблюдать за жизнью таких выдающихся граждан, как Джереми Кэдсток, и Джулия знала, что данные сведения получены из надежных источников. И одним из источников был знакомый Лео инспектор полиции.

Люди, подобные Джереми Кэдстоку, искренне верят, что им все сойдет с рук, однако в большинстве случаев, если только эти типы не вляпывались во что-то серьезное, так и выходило. Члены правящей партии не видели в лицемерии порока, достойного осуждения, — напротив, среди них притворство было нормой. Даже крикливые моралисты не принуждали себя оставаться кристально чистыми во всех отношениях, и связь с любовницей редко рассматривалась как преступление, если это не угрожало национальной безопасности или не рождался незаконный ребенок. Целясь в проституцию и порнографию, Джереми не вмешивался в деликатные дела личной морали, касаясь лишь норм общественной нравственности.

Тем не менее — решила Джулия, собираясь идти на работу, — не будет никакого вреда, если она продолжит видеозапись визитов в клуб, которые нанесут Дорин Кэдсток и Таня Вейнтворт. Кто знает, когда пригодится такая улика?

Судьба распорядилась так, что, приехав тем утром на работу, Джулия прежде всего увидела Таню Вейнтворт. Та стояла около регистрационного стола.

— Да, ваш массаж у Гранта назначен на десять часов, — подтвердил Стивен, когда к ним подошла Джулия.

— Здравствуйте, мисс Вейнтворт, — лучезарно улыбнулась управляющая клубом, стараясь скрыть свой интерес. — Меняете массажиста?

Таня обернулась и тоже улыбнулась. Джулию всегда впечатляла ее необычная внешность: и золотисто-каштановые волосы, обрамлявшие овальное личико густой и пышной гривой; и губы, казавшиеся слишком уж пухлыми и чувственными для такого утонченного лица; и изумрудные глаза, жадно стреляющие одинаково сладострастным огнем в мужчин и женщин. Надетое на ней сегодня простенькое голубое платье подчеркивало обводы ее симпатичной фигурки, провокационно намекая на то, что скрыто под тканью. Таня Вейнтворт приветственно кивнула в ответ:

— Марлоном я вполне довольна, мисс Маркис, сами знаете… Просто Дорин посоветовала мне Гранта, вот я и подумала: дай-ка попробую для разнообразия. Он, кажется, недавно у вас, не так ли?

— Верно. Между прочим, именно мисс Кэдсток его и рекомендовала. Они, кажется, дружат с тех пор, как познакомились в каком-то круизе.

— Да, правильно! Прошлой зимой Дорин ездила в круиз по Средиземному морю.

— Удивительно, что ее муж нашел время…

Таня Вейнтворт звонко рассмеялась:

— Да нет же, она поехала одна! Она болела, и Джереми решил, что круиз пойдет ей на пользу. Дорин поначалу немного боялась, но все ее хорошо приняли, и она чудесно отдохнула.

«Выпустили кошку погулять…» — подумала Джулия и холодно улыбнулась Тане.

— В любом случае надеюсь, что Грантом вы останетесь довольны. Пока что на него жалоб не было.

Потом Таня Вейнтворт удалилась в сторону гимнастического зала, а Джулия повернулась к регистрационному столу обсудить со Стивеном планы на день. И в этот момент она почувствовала неясное волнение, снова прокравшееся в ее душу. Ей показалось, будто между Таней Вейнтворт, Дорин Кэдсток и Грантом Дилени разыгрывается какая-то интрижка.

Как бы там ни было, а все, что произойдет сегодня во время сеансов массажа, будет записано на видеопленку.

Целое утро Джулия была слишком занята делами, чтобы наблюдать непосредственно за массажем. Она встречалась с фотографом по поводу снимков для новой брошюры, затем беседовала с возможным будущим членом клуба. Во время ленча, однако, Джулия прихватила сэндвич и фруктовый сок на свой наблюдательный пункт и включила видеозапись массажного сеанса Тани Вейнтворт.

Ожидая, пока Таня выйдет из кабинки для переодевания, Джулия чувствовала, как напряжение сильнее стягивает основание ее живота. Она отчасти надеялась, что, наблюдая за тем, как Грант Дилени массирует других женщин, она со временем потеряет к нему интересе и в конце концов признает: то, что сделал для нее этот человек, было, по крайней мере с его точки зрения, обычной работой.

В то же время шпионская деятельность и возбуждала, и настораживала. Тайно подсматривать за тем, как первоклассные мужчины услаждают других женщин, несомненно, очень нравилось Джулии, но она никак не желала принять свою роль соглядатая. Теперь же, сознавшись себе в том, как сильно она хочет Гранта, Джулия больше не могла кормить себя ложью, делая вид, будто тайное наблюдение ведется ею исключительно из соображений безопасности.

И все же это не может длиться долго. Дилени уже загружен работой, а скоро и у Джулии не останется времени, чтобы наблюдать за ним постоянно.

Наконец на экране появилась Таня Вейнтворт.

Небрежно завернутая в полотенце, она так же небрежно бросила его на стул. Хотя Таня Вейнтворт посещала клуб регулярно, она делала это лишь для того, чтобы поддерживать превосходное состояние тела, щедро одаренного природой и не имевшего ни одного лишнего грамма.