– Подарить, значит?

– За такую цену – подарить!

– Ни красоты, ни пользы, говоришь?

– Мальчик мой, эти деньги не согреют тебя зимой и не насытят, если ты будешь бродить голодный по лесу без крыши над головой. И от чего тогда будет больше пользы – от бумажек с длинными цифрами, которые, как болтают там и сям, выписали тебе Ховскооды, или от теплого дома с двумя ванными и тремя большими каминами, около которых ты будешь греться холодной зимой и мучиться от раскаяния, что пожадничал и обидел старого Закиля?

Носатый повесил голову и смахнул с прищуренного глаза слезу.

– Ну, хорошо, – сокрушенно вздохнул он, так и не дождавшись ответа. – Только из моих к тебе и твоим друзьям отцовских чувств. Скину я тебе…

– Половину.

– Треть! И не монеты больше! Хочешь – иди к другим, держать не буду. Да только они тебе на дом цену снизят, а за обстановку втридорога заложат. Вот тогда ты и вспомнишь как горсть монет пожалел!

– А ты, значит, не заложишь втридорога?

– Да чтоб мне пусто было, если я когда-нибудь так поступлю! – возмутился гельд. – Будет вам обстановка! И садовники за мой счет, так уж и быть! Если ты прекратишь уже унижать старика… Ну что, минус треть – и договорились?

Он протянул руку.

Девирг покачал головой.

– Умеешь ты торговаться, старый. Ладно, уговорил!

Сделку скрепили рукопожатием. Гельд торжественно вручил ему связку ключей, напомнив еще раз, что все товары в его лавках в их полном распоряжении и с хорошей скидкой. После чего все отправились в городское хранилище, где, щурясь от удовольствия, носатый получил из рук в руки целую кучу тяжелых мешочков с кеватрами и тщательно пересчитал монеты («Не вздумайте себе воображать, что от недоверия! Исключительно для порядка» – повторял он при этом).

Закончив, он раскланялся с новыми хозяевами дома, отпустил несколько комплиментов всем присутствующим дамам и отправился домой в сопровождении Девирга и Кин Зи, взявших на себя роль носильщиков и охранников.

Через несколько дней на повозке прибыл весь оставшийся скарб из Диверта. Тэи Зи выбор дома одобрил, а сестры так вообще были в абсолютном восторге. И, честно сказать, было от чего.

Всем досталось по комнате, и каждый обставил ее по своему вкусу, не забыв о мягкой и удобной кровати.

– Что Грей, муки выбора? – ехидничал Девирг, когда Грейцель часами бродила по залу, рассматривая готовые кровати и не зная, на какой остановить взгляд. – Может, лучше пару креслиц? Так-то привычнее будет.

Порой разглагольствования выходили ему боком и за слова свои бывал он бит, хоть и без злобы, но, видимо, чувствительно, потому что хоть шуток и не прекращал, но какое-то время держался от девушки на безопасном расстоянии, потирая втихаря бок или затылок.

Были в доме и большие ванные комнаты, отделанные прохладным полированным камнем, с большими металлическими ванными и душем. Совместно было решено, что одна комната отдается в распоряжение девушек, а вторая достается мужчинам, но как-то так получилось, что в первый же вечер занятыми оказались обе, и в течении нескольких часов доступ в них был закрыт. Тэи Зи отнесся к этому абсолютно равнодушно, а Девирг и Кин Зи получили в ответ на свои претензии вопросительный и недоумевающий взгляд четырех пар глаз.

В зале на первом этаже было обустроено собрание трофеев, которых, как оказалось, уже успело накопиться немало. На подставках под специально заказанными прозрачными крышками лежали добытые в разное время и в разных местах редкости, среди которых нашлось место и небольшому куску креланита, в память о происшествии в Пещерах.

Была также оборудована библиотека, которая постепенно начала заполняться книгами разной толщины, различного содержания и на разных языках. Рядом с ней, в комнате, стены которой были отделаны деревянными панелями, обустроили гостиную. Здесь на больших окнах висели тяжелые, плотные портеры, которые даже в самый жаркий день могли создать прохладный полумрак. Пол в этой комнате застилал толстый ковер. Напротив камина стояли два удобных дивана. Вдобавок Мэй Си лично заказала большое количество мягких подушек разного размера, так что каждый мог устроиться с одинаковым комфортом как на диванах, так и на полу. Центром гостиной стал большой камин, у которого, как и в Диверте, каждый вечер собирались все обитатели дома.

Рядом с гостиной, в комнате с большими окнами, разместилась столовая. Массивный деревянный стол, установленный здесь изначально, было решено сменить на что-нибудь менее монументальное, более приспособленное для комфортного ужина, чем для многолюдных пиров. Поэтому неподъемный старожил был приговорен к обслуживанию пикников и переехал на лужайку заднего двора, а его место занял небольших размеров стол из светлого дерева, за пару дней сделанный собственноручно Вейгой и Вингой.

За обстановку кухни взялись Девирг и увлёкшаяся кулинарией после визита на Инцмир Мэй Си, объявившие, что на свою кухню они чужих не пустят. Большой котел и кастрюли переехали сюда из Диверта, а вот наборы тонко изготовленных столовых приборов, скатерти, подсвечники и прочие предметы сервировки и украшения закупили под руководством сестер у местных мастеров.

Впрочем, практически вся эта красота пока ожидала своего часа, лежа в коробках, поскольку обедать и ужинать все предпочитали по-прежнему просто, шумной компанией за одним столом, обсуждая новости и планы.

Зелень, окружающая дом, тоже требовала заботы. Понятно, что трава на лужайке, аккуратные кусты, живая изгородь, огораживающая задний двор, и кроны деревьев не сами за собой ухаживали: раз в несколько дней, рано утром, от Закиля приходили несколько работников, которые приводили всю растущую зелень в порядок. Работу свою они выполняли быстро и умело, и денег не брали, говоря, что «за все заплачено».

– Закиль, конечно, хитрый торгаш, и глазом моргнуть не успеешь – обдерет до исподнего. Но вот слово он свое всегда держит. Сказал – значит, все будет в лучшем виде, – заметил по этому поводу Девирг.

Возникали поначалу и неудобства. Сначала Грейцель несколько раз пригласили в Старый Город, где проницательные мужчины в белых плащах битый час задавали ей разные вопросы, явно пытаясь связать внезапное улучшение ее благосостояния с тем, что произошло прошлым летом в Пещерах. Вопросы были безукоризненно вежливыми, совершенно ненавязчивыми, но неприятными. Впрочем, когда Грейцель потребовала прямо объяснить ей, чего от нее собственно хотят и в чем обвиняют, бывшее начальство замахало руками, извиняясь и желая всех жизненных благ, с чем и отпустило ее восвояси.

Правда, вскоре некто в белом плаще посетил Инцмир и поинтересовался у Дикфрида – не известно ли ему, откуда у его дочки и ее друзей вдруг взялись дома в столице и долговые расписки с подписями Ховскоодов на много лет вперед. В архивы не попало, что ответил Дикфрид, который на дух не переносил, когда кто-то пытался лезть в жизнь его семьи, но более его также не беспокоили.

Случилось и еще кое-что, и было это куда как неприятнее всего прочего. Однажды утром работники, ухаживающие за зеленью, на некоторое время задержались, и Кин Зи заприметил на лужайке странные следы. Изучив их, он нахмурился и позвал Тэи Зи и Девирга: по всему выходило, что пара неизвестных бродила ночью около дома, всячески стараясь скрыть это от хозяев. Более того – окажись трава подстрижена вовремя, им бы это вполне удалось.

– Ваши предложения? – поинтересовался Кин Зи.

Девирг почесал подбородок:

– Странно. Давайте сделаем так: я поговорю кое с кем… из своих старых знакомых. А потом будем решать.

Вернулся со встречи он хмурый и, не ходя вокруг да около, объявил – на дом положили глаз. Знакомые обещали навести справки и выяснить подробности, но вот будет ли от этого польза, сами уверены не были.

– Времена такие, друг, – неторопливо говорили они, честно глядя в глаза. – Рыбешки мелкой много развелось, всю не соберешь. Законов не уважают, правил не знают, творят что хотят. Так что, сам понимаешь.