Пройдя десяток метров, Розгир стал обходить глыбу льда, видимо, сорвавшуюся с крыши или с балкона прямо на тротуар, и преграждавшую проход. Ему бы обходить с другой стороны, ближе к проезжей части, а он потеснился к стене здания. В какой-то момент Дэвид вспомнил пророчество сумасшедшего здоровяка, посмотрел наверх и оцепенел. Как во сне, медленно сполз с оттаивающей крыши заледеневший снежный пласт. Он летел вниз с чудовищной скоростью. За доли секунды Дэвид так и не решил, броситься ли вперед или назад или… Увернуться не смог бы и самый тренированный человек. «Икрам не дурак…». Упавшая сверху сосуля проломила голову известному продюсеру Дэвиду Розгиру.

Иван Безуглофф не успел уйти так далеко, чтобы не услышать заполошные крики, раздавшиеся позади за углом дома.

– Да когда же на них найдут управу?! – голосила женщина. – Такого молодого – ни за что!

– Вешать надо коммунальщиков, – кто-то басил.

– Гнать надо этих, из Смольного, – хриплым голосом выкрикнул кто-то.

Иван быстро развернулся, побежал, повернул за угол и остановился. Перед ним была страшная картина. Человек, с которым он только что говорил о, можно сказать, вечном, человек с которым они расстались пару минут назад, был мертв. А, может не Дэвид лежит на подтаявшем снегу, засыпанный ледяною крошкой? Но одежда его… В тихом свете фонарей поблескивали кровавые опалы замерзшей воды.

Какая-то тетка мстительно заорала:

– Я этого Икрама, суку, в тюрьму упрячу, сволочь такую!

Услышав имя Икрам, Безуглофф вспомнил, что совсем недавно слышал это экзотическое имя от здоровяка, втиравшего им с Дэвидом в мозги версию про милосердного Ирода. Как это он говорил? «Посмотрим вдаль… Выделенные средства подворовывают… Техник недоплатила Икраму… Глыба потихоньку подтаивает…».

– Вызовите Скорую и полицию! – крикнул Иван.

На его призыв даже не обратили внимания. Какие могут быть врачи, когда голова бывшего продюсера расколота и смята.

«Ах, вы!», – Безуглофф внезапно понял, что убийство было спланировано. И душегубы даже нагло не скрывали свои намерения. О покушении они даже предупредили саму жертву! Объявленное убийство, получается. Этот безбожник-бодибилдер подговорил какого-то Икрама сбросить глыбу льда на голову продюсера Дэвида Розгира. И это им удалось с первой попытки.

И что теперь? Иван остался без крутого продюсера. Так все хорошо налаживалось, такие перспективы виделись в создании сценариев на богословские темы. Что там выдумки типа истории для картины «Чудо»? Они бы с Дэвидом… Так нет же теперь Дэвида! А эта тварь с грудой мышц, так и прогуливается, наверно, до сих пор по скверу.

Безуглофф преисполнился гневом к убийцам и побежал обратно, туда, где они сидели на скамейке с незнакомцем. Надо проследить за ним! Ясно, что он – уголовник, и подстроил убийство. И как хладнокровно все было исполнено! Вот он!

Стильный парень атлетического сложения и его подруга с восхитительной фигурой не спеша удалялись в сторону зоопарка.

– Стой! – закричал Иван и подбежал к ним, сжав кулаки.

Парочка как-то нарочито медленно начала поворачиваться к преследователю и решительный мститель так же пронзительно медленно стал осознавать, что он, то ли ошибся, то ли его в этот момент сильно мистифицируют. На крепком теле мужчины сидела голова старца, длинные волосы которого серебрились сединой, белейшие же борода и усы аккуратно расчесаны и уложены, и весь его вид выражал такое благообразие, какого не замечал Ваня Безуглофф даже в обликах известных ему священников. Вот это типаж! – восхитился он внутренне, надо будет режиссеру подсказать на роль… Какая роль?! Дэвид убит! Иван хотел было уже рот раскрыть, чтобы высказать то, о чем он догадался, об убийстве, только он увидел второе лицо. И умилился. Эта дама в летах с громадными глазами на тончайше выписанном природой лице поразила его. Он на секунду увидел в ней свою матушку непутевую, но родную. И эта загадочная улыбка, Ваня видел ее где-то.

– Кхе, кхе, – убеленный сединою старик как-то карикатурно прокашлялся.

Они ждали вопроса от остановившего их молодого человека. А тот молчал, и правая рука его то поднималась, то опускалась, как неконтролируемая. Внезапно за спиной Ивана басовитый голос посоветовал:

– Если поднял руку – крестись.

Иван автоматически перекрестился. Старики засмеялись и тихонько пошли дальше. Это крестное знамение вернуло Безуглоффа к реальности. Он повернулся и увидел восседавшего на спинке садовой скамейки обычного питерского бомжа, заросшего грязными волосами, но с выбритой макушкой. Куртка от Армани, джинсы Вранглер старой доброй модели, кроссовки Адидас. Настоящие, но поношенные изрядно. А главное, бывшие белые.

– Это ты посоветовал перекреститься, уголовник? – с угрозой спросил Иван.

– Вот уж сразу и уголовник. Это, знаете, преследование за религиозные убеждения. А если бы я сказал, чтобы Вы поклонились на Восток?

О, как поставлен голос этого человека! Баритон, ближе к басу, и выговор безупречный. «Артист», – догадался Иван. – «Наверняка, заодно с консультантом. Загримировались, гады!».

– Полиция, сюда! На помощь! – закричал Иван, заметив, что криминальная парочка удалилась вперед уже метров на сто.

Он кричал и сам не верил, что кто-то откликнется. Как-то так сложилось, что граждане предпочитают не вмешиваться в стремные дела, тем более, с участием полиции.

– Позвольте, я вам помогу, – предложил гламурный бомж.

Он встал ногами на скамейку в позу церковного регента в самый ответственный религиозный день и выдал громогласно и красиво, как песнопение:

– По-ли-ци-я!

А следом сымитировал вой сирены.

– Ты с ними заодно, актеришка! – махнул рукой Иван и припустил за мнимыми пожилыми людьми.

Какие ж они старики? Во как чешут, не угонишься. Сейчас разберемся, дайте только догнать. Иван дул во всю прыть, а расстояние все не сокращалось. Но Безуглоффу повезло на неравнодушных людей. Его настигла карета. Ну как, карета, – каретка, в общем-то. В нее был впряжен ослик.

А на козлах сидел величавый форейтор.

– Садитесь, господин, мигом догоним! Как говорится, эх, прокачу!

– Давай, дорогой! Гони! За все плачу! – прокричал Безуглофф, и только после этого выкрика вспомнил, что платить-то ему нечем. Однако желание отомстить за Розгира затмило ему сознание. – Догони этого агностика!

Безуглофф и сам не понимал, почему он назвал бодибилдера агностиком. Может, потому, что тот в Бога верил, а во Христа и в Духа нет? А может, сейчас он не смог подобрать обычного матерного слова, и самым бранным оказалось именно определение философа.

Ослик высекал искры из мостовой Кронверкского проспекта. Форейтор нещадно лупил животное по бокам. Неожиданно ишачок норовисто обернулся и сделал громкое замечание:

– Гаврик, не усердствуй, не перегибай палку, то есть, бич. Иа!

Реплика осла удивила сценариста, но еще больше удивляла высокая скорость, с какой бежало животное, а настичь злодеев и отомстить все не удавалось, а ведь этого так жаждал Иван. Бодибилдер же со своей пассией все шел и шел себе прогулочным шагом по набережной Невы к стрелке Васильевского острова. Это взбесило Безуглоффа.

– Да что же ты плетешься? Пешего догнать не можешь? Дай-ка я!

Безуглофф лихо вылез из кареты, и, словно каскадер, цепляясь за края крыши, перебрался на козлы:

– А ну!

Он выхваченным из рук форейтора бичом так окрестил осла, что тот, рванув, чуть не опрокинул повозку. Под дикий ослиный рев водитель ишака с козел слетел, и как какая-нибудь кукла, шлепнулся на асфальт. А тут и «Мерседес» подлетел. А в нем сановник ехал, знатный человек из Смольного. Переехав упавшего, иномарка зацепила повозку. Карета тех еще времен столкнулась с современной. «Мерседес» – в хламину. Повозка восстановлению подлежит.

Из искореженной иномарки выбрался сначала бритый водитель, который бросился извлекать из салона тучного хозяина. Оба в гневе.