В тот день, когда Лурин пришел в часовню с разодранным плечом после охоты, то сразу направился к углу, где в воздухе висели, мерцая и вращаясь друг возле друга, камни-глаза. Принц и раньше замечал, как вблизи этих камней на руках сами собой затягиваются ссадины и царапины, исчезают полученные в драках со старшим братом синяки.

С наскоро перевязанным еще в лесу плечом принц подошел к камням и протянул руку. Светящиеся «глаза» приблизились, и Лурин услышал тихий неразборчивый шепот, словно с ним вдруг заговорили далекие и непонятные голоса.

Один из камней лег на раскрытую ладонь и стал нагреваться. Остальные шесть начали вращаться вокруг него, с каждым витком светясь все ярче.

Когда через некоторое время принц вышел из Часовни, на его плече остался только багровый шрам.

Стоя на залитой лунным светом поляне и привязанный к дереву, Лурин держал всего один камень, но чувствовал близость трех других. Землянка, где они лежат, – почти в ста шагах. Между ней и принцем – храпящий на земле Медведя, что время от времени громко пускает ветры.

Лурин чувствовал, как его ожоги залечиваются, боль уходит, а в мышцы постепенно вливаются силы. Но из-за того, что камня только четыре, вместо семи, и рядом всего один, исцеление идет медленно.

Время тянется мучительно долго, все его тело словно охватил огонь. Но только теперь этот огонь залечивает и вливает в Лурина силы.

Наконец, принц почувствовал себя способным на действия. Он принялся двигать правой рукой вверх-вниз, перетирая веревку о ствол дерева. На это ушло еще время. Наконец, веревка с тихим звуком лопнула, и Лурин принялся освобождаться от пут.

Все это время он не спускал глаз со спящего к нему спиной разбойника.

* * *

Медведь не спит уже давно. Пережаренная оленина с хрустевшей на зубах золой уничтожила его сон, желудок превратился в пространство, где бушуют все грозы и смерчи мира.

Он громко выпустил газы. Если бы не его громадный рост и сила да незаменимость в драках товарищи за нескончаемый пердеж давно бы уже его прогнали. По этой же причине летом он всегда спал вне землянки. Заодно – стоял на стреме. Вот и теперь его оставили охранять истерзанного пленника, который, правда, все равно никуда не сбежит.

Вчера Медведь лично помогал его пытать, выжигал у парня на груди узор, которым покойная мама любила расшивать в детстве рубашки. Щербатый велел не трогать лицо – все-таки принц, пусть хоть в гроб ляжет красивым, зато все остальное можно и нужно изрезать-изжечь.

Медведь уже снова было начал проваливаться в сон, как вдруг чуткое разбойничье ухо уловило за спиной шорох, а затем – едва слышный стон.

Он прислушался. Шорох повторился, зашуршало чаще.

«Перетирает веревку гад», – понял Медведь изумленно.

«Ну, ниче, чтоб тебя, – думал разбойник, лежа неподвижно и притворяясь спящим, благо лежал к пленнику спиной, – мимо меня не пройдешь».

Медведь несколько раз, с интервалами издал негромкий храп.

Он услышал, как пленник начал освобождаться от веревок, и приготовился в любую минуту вскочить и проломить ему голову. Медведь ценит добрый молодецкий удар, валящий с ног быка. С Щербатым как-нибудь утрясет. От прилива радостного возбуждения он громко перднул.

В тот же миг чьи-то сильные руки схватили за горло.

* * *

Когда веревки упали к ногам Лурина, он потянулся и размял затекшие плечи и спину.

Он бросил взгляд на своего «стража». Разбойник по-прежнему спит, при этом негромко храпя и закрывая рукой глаза от лунного света.

Принц сжал теплый камень в кулаке. Крыша землянки вновь стала светиться, указывая местонахождение остальных трех камней-глаз.

Лурин перевел взгляд с землянки на спящего Медведя. Оставлять за спиной противника, такого могучего как этот, хоть и храпящего без задних ног, нельзя.

Некоторое время он боролся с сомнениями, ведь тех, кто в землянке все равно придется убить, иначе убьют его. Но затем на ум пришел совет старого Дункана, наставника по бою на мечах: «Если речь идет о твоей жизни, все приличия и правила отодвигаются в сторону».

Осторожно, стараясь не шуметь, он направился к спящему Медведю. Лурин наклонился, и в этот момент разбойник оглушительно выпустил газы.

Принц положил камень на траву камень-глаз и схватил спящего за горло, надеясь, умертвить его быстро.

Неожиданно Медведь сорвал его руки с горла и моментально вскочил. В бледном свете луны Лурин увидел взметнувшийся кулак величиной с дыню, голову сотряс удар, и его отбросило на землю. В черепе принца звенело, во рту появился соленый вкус.

Медведь ударил его ногой по ребрам и навалился сверху, сдавив горло тяжелыми, как бревна, руками.

Принц чувствует, что задыхается, отчаянно попытался освободить горло, но ничего не выходит. Среди мечущихся в голове мыслей мелькнул образ оставленного на траве магического камня.

Угасшая, было, в Лурине надежда вспыхнула вновь. Он ударил здоровяка коленом в пах. Медведь застонал и ослабил хватку. Воздух хлынул принцу в легкие, но он по-прежнему придавлен к земле.

Разбойник вновь принялся его душить, и тогда Лурин мысленно призвал волшебный камень.

Медведь почувствовал, что вокруг него что-то мелькает. Что-то круглое, испускающее темно-красный свет. От этого предмета исходит сильный жар. Разбойник не обратил внимания и продолжил душить принца с явным намерением сломать ему шею.

Камень-глаз, который он вначале принял за крупного жука, остановился напротив его нечесаной белобрысой головы и, моментально раскалившись до беловатого свечения, метнулся вперед.

Что-то горячее, как вытащенный из костра уголь, вошло в горло Медведя прямо над кадыком.

Лурин ощутил, как с него скатилась гора.

Разбойник хрипит, ухватившись за горло, пытаясь заглушить страшную боль. Камень погружается все глубже, прожигая себе путь сквозь внутренности к задней стороне шеи.

Медведь мечется с выпученными глазами, катается по траве и вдруг – затих, раскинув руки. Он лежит лицом вниз. Над трупом с окровавленной дырой в шее поднялся камень-глаз. На нем с шипением испаряется кровь, такого же бурого цвета, как и он сам.

Лурин отдышался и встал. Вытащив у Медведя из-за пояса нож, он направился к землянке, где крепко спят, не потревоженные шумом борьбы остальные разбойники. Камень-глаз летит впереди.

 Карт и Венора обнаженные лежат под простыней в комнате постоялого двора. Девушка лежит к наемнику спиной, тот все еще крепко прижимает ее к себе. Лицо наемника пересекает, закрывая изуродованный правый глаз, черная повязка.

Карт выпустил девушку из объятий. Чувство холода в животе напоминает, что рядом с ним – колдунья, но оно теперь притупилось.

За окном брезжит серый рассвет.

Венора встала и подошла к столу, где лежит ее дорожная сумка. Вытащив лоскут бумаги и мешочек с травами, она свернула самокрутку и прикурила от тлеющей на поставке лучины.

Она вернулась в кровать. Теперь дыхание девушки источает терпкий запах трав.

– Ты провел меня, Тириз Карт, – сказала она. – Как ты узнал о заклятии, что наложила на меня мать?

Наемник покачал головой.

– Не знаю. Но я это сделал не только, чтобы защититься. Ты мне нравишься, ведьма.

Венора затянулась и выпустила дым в светлеющий воздух.

– Как-то в детстве я ругала мальчишек и клялась, что, когда стану взрослой, убью любого мужчину, который меня обидит. Тогда мать наложила на меня заклятие. Сказала, что это просто шутка, но с долей серьезности. Ты как-то об этом узнал и воспользовался – единственный мужчина, кому я не смогу причинить боль или убить, будет тот, кто первый в меня войдет с моего согласия.

– Значит, виноват не я один, – усмехнулся Карт.

– Я просто забыла о маминых словах. Не зря она мне говорила держаться от наемников и солдат подальше.