– Не совсем понятная система, – заметил Гуров.

– Что тут непонятного? – удивилась Екатерина Викторовна. – Приходит пассажир, называет фамилию того, кого собирается отправить в ту же Сосьву, кассир вбивает данные, берет деньги и отдает билет. Паспорт в этом случае покупатель предъявляет лишь по собственной инициативе. При посадке кондуктор сверяет данные с билета по предъявленному документу, а это может быть что угодно: водительские права, загранпаспорт, пенсионное удостоверение и прочие документы, в которых значится нужная фамилия. Если кому-то приспичит проехаться инкогнито, особых сложностей не возникнет. И если уж быть до конца откровенной, кондуктора на эту процедуру смотрят сквозь пальцы. Кто-то, более ответственный, сверяет данные добросовестно, а кто-то так, «для галочки».

– Собственная безопасность их, значит, не волнует?

– Дело не в этом. Просто, когда изо дня в день по нескольку рейсов делаешь и ничего не происходит, бдительность притупляется. Трудно жить, если в каждом пассажире видишь террориста или преступника. С таким подходом в нашей шараге долго не задерживаются.

– И вы, полагаю, тоже смотрите на это сквозь пальцы, – подытожил Гуров.

– Вы бы на моем месте поступали так же, – заметила Екатерина Викторовна. – Знаете, какая зарплата у кондуктора? Сказать стыдно. Найти на эти гроши более-менее ответственного человека, такого, который хотя бы прогуливать не станет, случись у него дела поважнее, достаточно сложно. Вот и держимся за тех, кого имеем.

– С водителями та же ситуация?

– С ними еще хуже. Они еще и пьют, знаете ли. А водитель-выпивоха – это стопроцентная тюряга. Так что, когда ко мне попадает водитель, который способен обойтись без возлияний три дня подряд, я расцениваю это как чудо и вцепляюсь в него руками и ногами, чтобы не ушел.

Послышался стук в дверь. Одновременно со звуком в дверной проем протиснулась кудрявая голова розовощекой девушки:

– Вызывали, Катерина Викторовна?

– Заходи, Танюша, – по-домашнему ласково пригласила Екатерина Викторовна. – Тут вот товарищ полковник с тобой поговорить хочет.

– А что случилось? Пассажиры нажаловались? – услышав слово «полковник», заволновалась девушка. – Имейте в виду, я ни перед кем извиняться не стану! Вы же знаете, Катерина Викторовна, они сами провоцируют, а потом жалобы катают.

– Знаю, Танюша, знаю, – успокоила та девушку. – И сейчас речь не об этом. Тут другое.

– Что же тогда? – Успокаиваться Танюша и не собиралась. – У меня в ИТК никто не сидит, я вообще с зэками не связываюсь.

– Речь пойдет о рейсе Серов – Сосьва, который состоялся в этот четверг, – взял инициативу в свои руки Гуров. – Вы работали на кассе, продавали билеты на этот рейс. Меня интересуют пассажиры этого рейса.

– С ними-то что не так? – Похоже, Танюша могла общаться только вопросами. – Сдачу кому-то недодала или место плохое выбила?

– Давайте отложим гадание цыганам, – слегка раздраженно произнес Лев. – Делу это не поможет, а вот время украдет. Предлагаю построить диалог таким образом: я задаю вопросы, а вы только отвечаете. Свои вопросы и догадки сможете обсудить с подругами.

Фраза прозвучала грубовато, Танюша надулась, а Екатерина Викторовна осуждающе покачала головой, но промолчала.

– Кого из пассажиров вы помните? – задал первый вопрос Гуров.

– Четверг, говорите? Дневной или утренний? – спросила Танюша, и тут же, осекшись, не по-девичьи ругнулась: – Черт, без вопросов никак не получается!

– Не беда, те вопросы, что касаются дела, вполне правомочны, – успокоил ее Лев. – Одиннадцатичасовой рейс.

– Значит, дневной, – кивнула девушка и сосредоточилась на воспоминаниях. – Кто покупал билеты? А список есть? У меня на фамилии память хорошая, по списку я вам быстрее отвечу.

Екатерина Викторовна протянула распечатку. Татьяна пробежала глазами по списку и заговорила:

– Двое парней, вот эти, Шишкарев и Якимкин, брали билет по студенческому. Ехали до Кушкарей. Я предупредила, что пункт промежуточный, в сами Кушкари автобус не заезжает. Они сказали, что в курсе, и там их встретит машина. Гузкин ехал до конца, с ним еще две девочки были. Подростки. Наверное, с каникул возвращались, сентябрь же скоро, школьники валом домой валят…

Она сумела вспомнить почти всех пассажиров. А когда очередь дошла до пожилой пары, Гуров напрягся и попросил:

– Вот про них постарайтесь вспомнить все, что только сумеете.

– Чем они вас так заинтересовали? – удивилась Танюша. – Обычная пожилая пара. Всю дорогу ссорились из-за всякой ерунды. Ему не нравилось, что она командует, а она не могла сдержаться. Даже места в автобусе трижды менять заставила. То ей у окна хочется, то слишком близко с задним колесом, то сумки ей некуда будет поставить. А у самой кроме ридикюля допотопного да старой корзины никакого багажа не было.

– Старой корзины?

– Ну да, плетеная кошелка. У местных такие в ходу.

– Как вам показалось, они возвращались домой или ехали в гости? – спросил Гуров.

– Однозначно, домой. По крайней мере, старуха, – уверенно заявила Танюша.

– Поясните, – не понял Лев.

– Видимо, старик ее загулял или что-то в этом роде, а она ездила его домой возвращать, – объяснила Танюша.

– Из чего вы сделали такой вывод?

– Говорю же, она его всю дорогу пилила. Ругалась, что напрасно поехала за ним, говорила, что легко бы обошлась и без его нытья, хотя он-то как раз и не ныл. Еще говорила, что одной ей было не так уж и плохо, только жалко его, дурака старого, стало, пропал бы он, мол, без нее.

– Они ехали в Сосьву?

– Нет, им в Андрюшино нужно было, – вспомнила девушка.

– Андрюшино, кажется, дальше Сосьвы, – вспоминая карту местности, уточнил Гуров.

– Дальше, – подтвердила Танюша. – Их я предупреждать не стала, неохота было выслушивать нравоучения старухи о том, что они и сами читать умеют, и все такое. Подумала, люди взрослые, сами разберутся.

– Что-то еще можете вспомнить?

– О них больше ничего. Купили билеты и ушли, – возвращаясь к списку, ответила Танюша и вдруг громко воскликнула: – Слушайте, а вот этот документов не предъявлял! Двадцать третье место, видите, без фамилии. Я не настаивала, а он сказал, запиши Волохов, с тебя и этого хватит. И знаете, он на уголовника похож был. Точно вам говорю, сидел он. Я на таких насмотрелась.

– Сидел? Откуда такая уверенность? – подался вперед Лев.

– Наколки на руках, голова бритая, шрам через бровь, – начала перечислять Танюша. – Ну, и речь соответствующая. Он еще с девушкой заигрывал, а она как-то странно реагировала.

– С какой девушкой?

– Вот с этой, место двадцать один. Она, кстати, тоже документ не предъявляла. Никак паспорт в сумочке отыскать не могла. Волновалась, что сперли. Сказала, что от самого Екатеринбурга едет, в поезде паспорт был, а сейчас нет. Я посоветовала ей к охране вокзала обратиться, куда без паспорта-то, но она отказалась. Сказала, что в чемодане поищет, только я при ней чемодана не видела.

– Против двадцать третьего места фамилия отсутствует, она ее не назвала?

– Назвала, только я не расслышала. А этот, со шрамом, к ней все время приставал, ну, я и не стала ее задерживать. Пожалела. Надеялась, если быстро обилечу, у нее будет шанс от него отвязаться. А он, зараза, специально билет поближе к ее месту затребовал. Я хотела дать шестое, а он осклабился так мерзко и говорит: давай двадцать второе. Двадцать второе было занято, его бабулька купила. Ну, и дала двадцать третье. Отказать-то не могла, вот и решила, что бабулька за девушкой присмотрит. Хотя бы половину пути. Сама-то она в Лаги ехала.

– А девушка?

– Не знаю, может, в саму Сосьву, а может, и дальше, она не говорила. Ее, кстати, Настя зовут, – добавила Танюша. – Случайно запомнила, подумала, что имя ее никак не сочетается с внешностью.

– Почему?

– Для Насти она слишком уж фигуристая.

– Фигуристая, это с большим бюстом? – проследив за взглядом девушки, остановившимся на собственной плоской груди, спросил Гуров.