– Мы никогда не умрем, – решила успокоить брата храбрая девчушка. – И… знаешь, ни у тебя, ни у меня еще не было секса. Так что умирать смысла нет. (Услышав слово «секс», мальчик перестал плакать). Я вот даже не целовалась…
– Я тоже… – грустно произнес Витя. Зверь тем временем сел, так подумала она, услышав звук.
– Тем более, не стоит умирать, – как можно веселее сказала Вика. – Я хочу в жизни всё попробовать. И целоваться, и секс. И всякие там… извращения, – она хихикнула. – Хочешь расскажу, как я хочу…. Вот представь, я и два мужчины…
– Ого! Аж два! – подхватил мальчик, забывая о черных мыслях.
–… да, два. И хочу, чтобы сначала они между собой играли…
– А как? – удивлялся и одновременно возбуждался от фантазии сестры он.
– Целовались голые. Потом чтобы целовали друг другу тело…
Раздался свист. Животное сорвалось и помчалось в сторону, откуда прибежало.
– Вить, скорее! Помчали к выходу….
Дети понеслись. Пятна лучей запрыгали впереди них….
– Вот они где! – сдерживая злость, сказала Инга. Дети оглянусь, они лежали в своей палатки. – Где вы были? Вас два дня искали….
9.
Инга долго выговаривала, что была против, чтобы они ходили за дурачком, когда Вика рассказала историю. Она сильно перенервничала, когда вдруг пропали. И впредь она запрещает им бродить по его пятам. Он хоть и безобидный, а может завести так, что сгинут, и никто никогда не найдет. А Саша сказал, да пещер здесь много, и насколько он знает, когда-то были и штольни добытчиков серебряной руды в старину. Возможно они забрели в такую. И под землей иногда скапливается газ, так что огромное чудовище это галлюцинация. Тем более, ребята и не помнят, как выбрались. Одно только осталось не понятным, как они очутились в лагере. Один из спортсменов сказал, что видел, как детей принес высокий мужчина. Как он выглядел? Был туман в четыре часа утра, и фигура была очень расплывчата.
Когда вернулись домой, Инга перестала смотреть строго. Двадцатипятилетняя девушка сама была в душе озорной девчушкой, и не против была бы сама окунуться в переключения. Но ей стало страшно, когда дети пропали. Дома, во дворе устроили пикник. Саша пожарил шашлык. Весело рассказывали друг другу небылицы.
– Вик, а ты тоже думаешь, мы из-за газа эту штуку видели? – уже лежа в постели спрашивал мальчик. День быстро пролетел, и в окно светила луна.
– Не знай. Я не почуяла никакого запаха… Правда я читала, что в пропан, например, добавляют для запаха смеси, а сам он не пахнет…
– А зачем добавляют?
– Ну, чтобы при утечки не отравиться, сразу перекрыть, учуяв… Кстати, а ты не разглядывал «это»?
– Не-а, я его не видел, – понизил голос Витя, а у самого побежали мурашки.
– Я один раз фонариком посветила. Оно такое странное, у него глаза ниже пасти. Я такого даже в фильмах не встречала…
– А вдруг… оно настоящее? – спросил Витя, чувствуя, как ноги от страха напрягаются… Когда он спрашивал, на миг окно что-то перекрыло и стало очень темно, точно нечто огромное скользнуло перед домом. – Вик… – прошептал он, – мне чё-то страшно. Мож, к Инге с Сашей пойдем?
– Ну, знаешь… (Вновь что-то скользнуло за окном, и вновь на мгновение стало темно)… Мне тоже страшно… Но Инга с Сашей… ну сам догадываешься…
– Мож, вместе ляжем? – робко спросил мальчик, думая, стоит ли нарушать родительский запрет или нет…
– Давай, – сказала Вика и в одних трусиках и маячке перебежала на кровать Вити. – Давай не будем боятся, тогда оно уйдет.
– Ты… ты думаешь, там… оно? – вовсе от страха стал заикаться Витя и прижался к сестре всем телом, обняв.
– Слушай, мы будем думать, что там никого… Ведь там действительно никого….
На это раз тень задержалась. И Вики показалось, что она чувствует на себе взгляд. Повернуть голову и посмотреть она не решалась…
– Нас… нас оно убьёт? – прошептал мальчик, касаясь губ сестренки.
– Конечно, нет. Зачем нас убивать. Блин, Вить, кончай дрейфить, ты дрожишь как не знаю что, – говорила Вика, а сама дрожала не слабее брата, и старалась крепче прижаться к нему.
– Нас не убьют, потому что мы не целовались, – вспомнил разговор в пещере мальчик. Их губы были так близко, что можно было сказать, что они целуются.
– Да, – прошептала она, и горячий воздух её дыхание влетел в рот мальчику. – У нас впереди и поцелуи, и секс…
Мальчик смутился, она, конечно, имела ввиду совсем другое, но получилась так, будто между ними это всё будет Фантазия разыгралась снова (этот возраст живого творчества, неудержимого и чистого), писун сразу ответил вздрагиванием. Вика почувствовал, как о её письку дотрагивается этот пульсар. Страх перед чудовищем стал отступать. Да, оно сейчас стоит и наблюдает за ними, но новое непонятное чувство было сильнее. Хотелось скорее отодвинуться, было очень стыдно, и хотелось плотнее прижаться. В том, что мальчик возбужден сейчас, и не стремиться убежать, было какое-то чувство абсолютного доверия. Точно он впускал в свои границы безопасности. Прекратив дышать, девочка на свой страх, стала чуть тереться бугорками своих половых губ о писун. «Оно» отошло от окна, и девочка в свете луну увидела безумные глаза брата.
– Оно ушло, – прошептала девочка, отодвигая таз от брата. Вити хотелось что-то сказать о том, что сейчас между ними происходило, но по глазам Вики понял, говорить ничего не нужно. Оба молча договариваясь, что больше не будут так никогда делать.
Утром к своему ужасу, они обнаружили под окном вытоптанную траву и следы от лап такие большие, как две детских ступни.
– Скажем Инге? – посмотрел задумчиво мальчик на сестру.
– Нет. Инга будет опять ворчать. Скажет, что отправит нас домой. И мы никогда не разгадаем эту тайну… Думаю, боятся нам не стоит, – опередила она ответом вопрос, который хотел задать Витя. – Если бы чудовище хотела бы нас убить, то бы сразу убило. Оно просто следит…
– Зачем?
– Я не знаю…. Но вот, что думаю. Единственный способ узнать, зачем следит кто-то, это самому за ним следить. Вы согласны, мой милый инфант?
– Стрёмно, – пожаловался милый инфант. – Да и как следить-то. Поди знай, где оно…
– Надо книжки вам, милорд, читать. Всё возвращается на круги своя. Я думаю, оно опять придёт к окну ночью, а нас… в комнате не будет… – хитро подмигнула она.
– А где мы будем? – не понял он.
– Во дворе спрячемся… А сейчас давай пойдем поищем Додика. Моя беззастенчивая интуиция говорит мне, что чудовище и дурачок связаны как-то…
Они долго бродили по поселку, дурачка нигде не было. И уже отчаялись отыскать, как вдруг он сам прошел мимо. Вот так, Луговая, самая крайняя улица поселка, то была совершенно пуста, то вдруг как из-под земли…(вполне вероятно)… появился он. Он шел опять к тому пустырю, где ребята впервые стали откровенно говорить о сексе. Он остановился возле того большого валуна. Вновь достал тетрадь и начал писать. Ребята осмелились подойти метров на двадцать.
– Мож, подойдем и всё спросим? – поглядела на Витю Вика.
– Ну, он же говорить не умеет, – не сводя глаз с мужчины проговорил мальчик.
Мужчина закончил писать и снова зашагал теперь очень быстро.
– Вик, Вик, – подожди, отстал Витя. Девочка обернулась.
– Ну, что? – недовольно сказала она, понимая, опять брат сорвал погоню.
– Зырь чё, – у валуна лежал листок из тетради, Додик обронил его. – Блин, Вик, а он опять исчез.
И действительно, на пустыре, кроме них, никого не было. Дети подняли лист…
Мальчик и девочка – два лепестка,
Лютик с ромашкой – нежность и дрожь…
Что ж вы торопитесь – еще не пора
Падать, как падает зрелая рожь.
Сжата покосом в стремленьи любить,
Рожь набирает силу свою…
Мальчик и девочка могут родить,
Если торопятся со словом «люблю».
– Это стихи! – поразилась Вика. – Что ж получается… Дурачок пишет стихи?
– Да ну, не может быть, – не верил Витя. – Он же даун. Как может даун что-то сочинить?
10.
Днём Вика решила, что хорошо бы устроить пункт наблюдения, откуда было бы видно окно. Напротив дома был старый гараж. Вот если бы на крыше гаража сделать что-то типа домика, рассуждала девочка, было бы замечательно. Три или четыре часа они строили домик. Таскали ящики и коробки, пустые бочки – в общем всё, что попалась по руку. Крышу домика закрыли листами фанеры и обломками шифера. На пол – то есть конечно крышу самого гаража – постели матрас и одеяло. Пункт был готов. Из него видны были и окна комнаты Инги и их спальни.
