– Тогда, мож, к себе обратно? – не решительно прошептал Витя, разочарованный, что ничего и не было.
Дети уже собирались назад, как вдруг они услышали то, что заставило их приковаться к месту возле палатки влюбленных и слушать во все уши:
– Ты сейчас без трусиков? – проговорил Саша.
Слышно было, как глубоко и учащенно дышали. Как причмокивали, наверное, целуясь. Как шелестела ткать одеяла или спальника. Мальчик и девочка сидели на коленях друг напротив друга. Витя смотрел не отрываясь на сестру, а она на палатку. Вика неровно дышала, обратившись в слух и приоткрыв рот. Часто высовывала кончик языка и водила им по губам, когда слышалось чавканье. Точно она представляла, что сама целуется с Сашей. А когда стали слышны слабые стоны, девочка так забылась, что рядом братишка… Витя был ошеломлен. Вика, не отрывая глаз от брезента, запустила ладошку себе в спортивные штанишки, и синяя ткань над пахом стала биться, то обозначая костяшки пальцев, от оседая…
…вдруг она опомнилась. Отдернула руку. Испуганно посмотрела на братишку. Вскочила и побежала в палатку. Когда Витя вошел, Вика лежала уже в спальники на боку к брезентовой стенке лицом. Мальчик, не зная, как и быть, молча лег не переодеваясь, и повернулся на другой бок… Когда позже он сам играл с писюном, Вика слышала, но не обернулась и промолчала. У неё текли слёзы, ей было стыдно.
8.
– Проснитесь, принц, нас ждут великие дела! – увидел Витя в соломе солнечных лучей лицо сестры. Она давно проснулась, и уже успела позавтракать, два раза попить кофе, и теперь заглядывала в палатку на соню. От вчерашних эмоция не осталось и следа. Девочка улыбалась.
– Какие дела? – потягивался зевая Витя.
– Саша берет нас на точку восхождения, мы с земли будем наблюдать. Инга идет и мы. Так что, милый граф, вам необходимо совершить утренний туалет, и обязательно почистите зубки. Гигиена любимая дочь Эскулапа…
– Кого-кого? – не соображал, что тараторит девочка, сонный мальчик.
– Это греческий бог медицины…
– А, – без интереса потянул Витя и стал вылезать из спальника. Вика заметила мокрое пятно на трусиках; раньше бы она превратила это в шутку, теперь же просто отвела глаза.
…спортсмены собирались «взять» абсолютно отвесную скалу. Подготовка у подножья длилась очень долго, но ребятам было интересно. Саша разбивал участников восхождения на связки, проводил инструктаж, проверял снаряжения. В лицах этих красивых молодых людей было много героического: решимость и терпение. Каждый был сосредоточен. Особенно девочке нравилось смотреть на их ботинки с шипами – в этом было столько мужского. Крюки, тросы, петли и ботинки с шипами.. Разинув рот, она не сводила взора с мужчин, без конца оправляя свою одежду, то ей казалось, что штанишки слишком высоко и она их чуть приспускала, то наоборот подтягивала… Витя тоже был возбужден от запаха адреналина, исходящих от спортсменов, его сердце учащенно билось, а писун пульсировал от напряжения. Вот оно – мужское, настоящее. Игра мужиков!
Инга не скрывала волнения. Ей было страшно за любимого, но ей нравилось это чувство. Ей нравилось, когда Саша брал её на восхождение. Здесь мужчины пахли тем, что способно взволновать любую женщину. И она знала, сегодня ночью в палатке будут великолепные оргазмы. Инга одновременно всей душой тревожилось за любимого, балансирующего над пропастью в прямом и переносном смысле, который любую секунду мог сорваться, и в то же время не на миг не хотела представить вульгарную жизнь без этого риска. Искушение – оно такое, стоит ему раз поддаться и без него уже не мыслишь своё существо. Глядя на восхождение, охватывает такой порыв страсти, что становятся влажными трусики, а волны мышечного напряжения прокатываются от бедер к груди, от груди к паху…
Витя потом будет иногда думать, почему он возбудился, глядя на мужчин. Сначала даже испугается, но благо мальчик был не склонен к самоанализу, и дальнейший вихрь приключений захлестнет настолько, что эти мысли идут куда-то далеко. А пока он стоял, смотрел на «человеко-пауков», сетью опутывающих скалу, и беззастенчиво мял дружка. Они втроём остались у подножья, Инга, Вика и он, поэтому полагал, никто и не заметит. Все глаза устремляли взор на высоту. Инга же заметила, как мальчик онанирует, но только добродушно улыбнусь…
– Кончай дрочить, – толкнула в плечо Вика, когда первая струйка проливалась в трусики мальчика. – Гляди, кто здесь…
Недалеко от того места, где стояли дети с девушкой, возвышался на валуне… «знакомый» Красноармеец. Как он здесь оказался, можно было только гадать. Они сюда ехали на автобусе чуть ли не час, да еще от лагеря шли не меньше получаса. Он отдал честь и повернулся спиной, собираясь уходить. Время на обдумывания не было, чтобы сказать Инге, которая поглощена была видом любимого на верхотуре. Вика тихо скомандовала Вити «за мной» и помчалась вдогонку. И как бы мальчик ни был против этого безумия – догонять самого выносливого в мире человека, – подчинился сестренке.
На этот раз Додик шел медленно, под его кирзовыми сапожищами хрустели и осыпались камешки. Ножны шашки постукивали. Несомненно, он должен был хорошо слышать крадущихся за ним детей, расстояние было между ними не больше тридцати метров. Но он не оборачивался. Солнце играло на скалах в свою любимую игру: свет-тень. Мужчина в буденновке шел по руслу высохшей горной речушки. Останавливался, вынимал из галифе тетрадь, что-то писал в ней…
– Зырь, – шептал Витя, – пишет, не такой поди и дегенератор…
– Ага, можно подумать, что что-то важное записывать. Смотри, лицо какое делает…
– Умный дурачок, – хихикнул мальчик, и тут же пожалел, потому что эхо подхватило смешок. Красноармеец впервые поглядел на детей, но затем продолжил записи. Вика стукнула брата в бок.
Потом Додик убрал тетрадь, картинно прищурившись поглядел на солнце. Расстегнул штаны и приспустил до колен. Он снова без стеснения мочился…
– У него попа красивая, – не зная, как скрыть волнения, сказала девочка, глядя как вздрагивают мускулы на ягодицах.
– Угу, – промычал мальчик.
…вновь началась погоня. Мужчина дошел до большого куста горного боярышника и, раздвинув ветви, скрылся под ним.
– Зырь, Вить, здесь пещера, – сказала смелая Вика, первой последовал за загадочным дурачком. – Полезли?
– Чё-то очково, – честно признался Витя.
– Не ссы. Давай за мной!
Девочка и мальчик включили карманные фонарики. Пещера была странная. Стены отесанные и ровные, и уходила под углом вниз. Метров через десять начиналась ступени. Дети спустились, и оказались в каком-то длинном коридоре.
– Вик, давай лучше вернемся, – тревожно прошептал Витя оглядывая абсолютно гладкие стены.
– Месье, вам разве совсем не интересно, что это за место? Витя, это настолько загадочно и невероятно найти в горах… это… (она и не знала, как назвать это место, похожие на какой-то бункер)!
– А что это за место? – растерянно брел за сестрой он.
– Инга говорила же, здесь где-то заброшенная секретная лаборатория, где изучали инопланетян.
– Думаешь, это не шизда?
– Ну, ты сам идешь под землей сейчас…
Дети отпрыгнули, что-то мимо них пронеслось с огромной скоростью. В скудных пятнах фонариков они заметили только, что это какое-то гигантское животное с длинной толстой шерстью на четырех длинных лапах.
– Мне страшно, – не выдержав расплакался Витя.
– Мне тоже, – храбро произнесла Вика. – Не плачь, пойдем назад…
– Но там сейчас это… – показал рукой в сторону, откуда они пришли, и не зная, как назвать то страшное живое существо, произнес Витя. – Мы… мы умрём…
Витя снова заплакал. Девочка тревожно посмотрела на брата, если он сейчас запаникует, дело плохо, тогда они точно не выберутся. В свете фонарика она увидела деревянный ящик у стены. Взяла за руку братишку и они сели.
– Вить, надо успокоиться и подумать, что делать…
– Я не хочу успокаиваться, – ревел Витя. – Мы умрём…
Это животное вернулось… и наверное, стояло очень близко. Вика не решалась посвятить фонариком. Слышно было тяжелое дыхание. Девочка твердила сама себе, только бы не запаниковать, иначе действительно ОНО убьет их, испугавшись этой паники. Толчки дыхания стали чаще, ощущался какой-то сладковатый запах. Животное явно изучало их…
