Вот так рукопись нищенки и напечатали. Из-за ошибки редактора. Но после первой книги читатели стали требовать продолжения. Пришлось редактору печатать и другие ее произведения. От продажи своих книг, которые превратились в бестселлеры, нищенка сильно разбогатела и стала такой же богатой, как и ее муж-миллионер, но при этом намного знаменитей его. Ее читали на каждом углу! А финансовые дела миллионера тем временем пошли под гору. Надо сказать, что у нищенки был огромный потенциал для того, чтобы разбогатеть, потому что денег у нее совсем не было, а способностей и нерастраченной энергии - полно. И у миллионера тоже был огромный потенциал, но к обратному действию: у него был шанс потерять все его огромные деньги, и вот, он этот шанс не упустил. Не будем углубляться в подробности, тем более, что они не важны и каждый знает, как легко можно потерять или растратить миллионы - особенно, когда они у тебя есть. Достаточно сказать, что к тому времени, как тиражи Евгении (которую, к тому же, перевели на все иностранные языки) стали исчисляться шестизначными цифрами, а также к тому времени, как по нескольким ее произведениям сняли фильмы в Голливуде, Болливуде и на отечественной студии, - дела Жоржа пришли в полный упадок.

Вначале она купила его дом. То есть, ему нечем было оплатить долги, и пришлось продавать дом, а жена сказала: жаль его продавать чужим людям, и вообще я его очень люблю, у тебя прекрасный вкус, и ты этот дом замечательно обставил и оформил.

- Ты ведь мне тоже помогала, - сказал миллионер.

- Именно поэтому я и хочу у тебя его купить. Тем более, что я как раз заработала кучу денег от съемок фильма по моей последней книге, которая называется "Любовь маленького Жорика". Ты ее, надеюсь, читал?

- Конечно, милая!

- Ну и как тебе?

- Что говорить... прочитав твою книгу, я перестал понимать, за что любил в детстве Астрид Линдгрен и Христиана Андерсена.

- А ты не врешь? - смеялась она, но в глубине души чувствовала, что муж прав.

- Что ты, милая. Я никогда не вру. Тем более, тебе...

Она смеялась, целовала его в небритую щеку и убегала по делам. На самом деле, Жорж никак не мог себя заставить прочесть хотя бы одну книгу жены. Ну... не было у него сил на это чтение.

После продажи дома дела миллионера пошли еще хуже, и он быстро скатился к полной нищете. Конечно же, он мог бы занять у жены, она могла бы выкупить его проданные чужим людям предприятия, но Жорж был настоящий мужчина. Он привык зарабатывать сам и не позволил бы себе альфонсить - то есть, жить за счет женщины. Но ему надо было что-то есть, и он решил попробовать просить милостыню. Конечно же, он не собирался становится нищим навсегда, а только на время, пока не поправит свои дела.

Как-то раз Евгения вышла утром из теперь уже своего особняка и, отбиваясь от назойливых поклонников и надоевших журналистов, уже собиралась сесть в "мерседес", который недавно приобрела у своего разорившегося мужа, как вдруг заметила его самого сидящего на том самом тротуаре, на котором прежде сиживала она, и где он впервые увидел ее и влюбился без памяти. Бедный, у него посинели от холода ноги, он дрожал и кутался в ее же собственный оренбургский пуховый платок, который Жоржу был явно мал - и это была единственная вещь, которую миллионер позволил себе взять, а пожалуй что, и не взять, а отдолжить у своей богатой жены. Она подошла к нему, расталкивая журналистов, и нежно поцеловала.

- Милый! - сказала она. - Ты неправильно просишь милостыню. Позволь дать тебе несколько полезных советов.

По толпе журналистов прошел шелест. Они выдвинули, насколько возможно, свои длинные микрофоны, нацелили видеокамеры и затаили дыхание, приготовясь записывать советы знаменитой писательницы. Она начала их давать, но вскоре заметила, что муж сильно дрожит.

- Боже! - всплеснула руками Евгения. - Ты так совершенно поостудишься! Надень на себя еще хоть что-нибудь, кроме этого дырявого платка!

- Ни за что! - прохрипел Жорж. - Ты ведь не простудилась! Значит, и я смогу.

- На меня не равняйся! Мне к холоду не привыкать. Я ведь коренная собачка. То есть, тьфу, сибирячка! А твои предки из южных стран.

Бросив пристальный взгляд на Жоржа, репортеры чиркнули в блокноты пару слов о его предках. Предки Жоржа были евреями. Евгения, конечно же, беспокоилась о муже, но, как всякая сибирячка, считала, что мужчина должен преодолеть свои трудности сам. Только в этом случае останется он мужчиной. Евгения плохо разбиралась в бизнесе, но верила, что попрошайничеством можно заработать достаточно денег, чтобы купить небольшое предприятие, потом вложить деньги в офшорный банк, а там глядишь - и Жорж снова станет миллионером а, может, даже и миллаирдером.

- Ты обязательно скопишь денег! - подбодряла она его по утрам, проходя мимо ворот, возле которых сидел муж, и целуя его в небритую щеку. - Я в тебя верю!

- Конечно, милая! - отвечал муж.

На самом деле Жорж нищенствовал совсем не для того, чтоб снова стать миллионером. Он не накапливал денег, и попрощайничество не было для него средством сделать карьеру, как было в свое время для Евгении. Собственно, карьеру свою Жорж уже сделал. А был он теперь нищим просто потому что хотел им быть. Всю жизнь Жорж тяжело трудился, зарабатывая миллионы. Казалось ему, что чем больше их заработает, тем более будет счастлив. Миллионы росли, но с их умножением не прибавлялось счастья. Как раз наоборот, с растущим богатством Жорж делался все более суетливым и беспокойным.

Так уж заведено, что достаточно богатый человек должен служить власти. А Жорж не чувствовал в себе сил, чтоб служить. У него едва их хватало на то, чтобы открывать и закрывать фирмы, вкладывать деньги в авантюры, раздавать чиновникам взятки и покупать подряды, разбираться с охраной и многочисленными крышами всех крупных и мелких предприятий, пристроенных к его главному бизнесу. Работая не покладая рук, вкладывая деньги, давая взятки и выбивая контракты, он все думал: вот выбьем этот контрактик - и полетим на Канары, вот построим особнячок - и поплывем на яхте вокруг света, вот закончим сделку - и отдохнем недельку в пустыне египетской. Но выбив и построив, никуда не летел не отдыхал и не плыл, потому что тут же надо было выбивать, заканчивать и строить дальше.

Часть вторая

ЛЮБОВЬ И ОБИТЕЛЬ

Растеряв миллионы и сев на нищенский тротуар, Жорж получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, - он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его.

Я тут, как некоторые читательницы и читатели, наверное, догадались, привел цитату из Льва Николаевича Толстого. И хотя эта цитата здесь совершенно не к месту, всё же она прекрасно описывает состояние Жоржа. Лучше не скажешь. В общем, если сократить словоблудие до одной короткой фразы, то получится: Жорж был счастлив. Сидя в дырявом оренбургском платке на тротуаре, он понял, что именно о такой жизни мечтал всю жизнь.

Он по-прежнему дарил жене прекрасные цветы. Только теперь не покупал, а рвал их в московских парках. Прошло полгода. Написав роман о нищих, Евгения затмила своим рейтингом известную бестселлерщицу - Руану Джоулинг, и имя ее гремело по всему миру. От визитов, заграничных поездок, издателей и киностудий свободное время Евгении сошло на нет. Стараясь не мешать жене, Жорж попрошайничал подальше от дома.

Он вдруг пристрастился к выпивке. И даже не просто выпивал, а что называется, пил горькую. Если впрочем, угощали, то и сладкую. Больших способностей в нищенстве у бывшего миллионера не проявилось. То ли внешность была не подходящая, то ли не хотели верить этой его вычитанной в какой-то книге фразе: "Господа! Я не ел шесть дней! Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы..."