Эйвор двумя пальцами перехватил нож за лезвие… мимолётное движение запястьем – и нож воткнулся в косяк двери.

– Здорово! – искренне порадовалась Лаэтан.

– Только чтоб Орон не видел. – предупредил Эйвор. – Незачем ему доказывать, что будущая королева и сама должна уметь постоять за себя. – он выдрал нож из косяка, сложил и подал дочери. – Береги его. В вашем мире, такой нож сделать оказалось весьма хлопотно.

– Какой же ты у меня… замечательный! – Лаэтан обняла отца за шею, и тут вдруг осознала, что за окном действительно зима: все деревья, трава, и даже подоконник были засыпаны снегом.

– Не может быть, что это? – вскрикнула она, подбегая к окну и распахивая его.

– Это всё Орон. – неохотно пробормотал Эйвор. – Наверно хотел тебя удивить… а про запах, как всегда, позабыл.

Лаэтан высунулась в окно по пояс: огромное старое, никогда не цветущее дерево, которое росло возле дома, теперь сплошь было покрыто бутонами и цветами, которые, под напором морского ветра легко роняли свои белоснежные лепестки. Они, словно маленькие лодочки, кружились в воздухе и медленно опадали вниз, засыпая и траву, и землю толстым пушистым слоем.

Чуть в отдалении, у самого леса, также обильно цветущего, Лаэтан заметила великана Уита. Словно ребёнок, носился он взад-вперёд, подпрыгивал, размахивая руками и ловя растопыренными пальцами как можно больше лепестков и тут же отправлял их в рот.

– – Люди подумают, что я его не кормлю вовсе. – неодобрительно пробормотал Эйвор.

– А зачем он их ест? – девочка подцепила пальцем один из лепестков лежащий на подоконнике, и осторожно попробовала на вкус… – Здорово! – восхитилась она, понимая, насколько трудно создать такую обширную иллюзию, и столь точную в мелочах. – Запах он и вправду создавать не умеет, а со вкусом удалось. Похоже на… холодный сладкий сок. – Девочка поискала Орона взглядом, не нашла и опечалилась. Вчера она всё-таки была слишком резка со своим наставником. Подумав, как бы теперь поправить дело, решила сделать встречное наваждение: протянула вверх руку и старательно сотворила радугу, протянувшую свой разноцветный мост от леса до моря.

– Сразу видно, что вы с Ороном не тратите время зря. – проворчал Эйвор и насупился.

– За что ты так его не любишь? – обернулась Лаэтан, – Ведь он не делает тебе ничего плохого?

– Не то чтобы уж я очень его не люблю, – вяло протянул Эйвор, разглядывая лепестки. – Но как мужчина-мужчине не доверяю. Он, слишком красив, умён и… такой весь себе на уме. Вчера он намекнул, что я не смогу вас защитить, и я, как мальчишка, не спал всю ночь, бродя вокруг дома и старательно высматривая, и выдумывая опасности….

– Не пойму я вас, взрослых, это у вас игры такие, или всё происходит всерьёз? – озадачилась девочка.

– По-всякому бывает. Ты ведь знаешь, что это по его вине я потерял всё и оказался здесь. Я имею вполне весомый повод ненавидеть его. С другой стороны, однажды он спас мне жизнь, а значит, я теперь ему обязан. Орон мне не враг, но и не друг. Рядом с ним я всё время на стороже, всё время боюсь, как бы он не похитил у меня любимую жену.

– Не волнуйся ты об этом, он же неприкасаемый. – удивилась девочка. – Он никогда ни на ком не женится. Таков закон.

Эйвор тяжко вздохнул. Он-то отлично понимал, что, постоянно находясь рядом с его Сежи, даже такой стойкий миротворец, как Орон, не может не испытывать к ней чувств, и видеть рядом мужчину, пусть и неприкасаемого, который в тайне любит твою женщину, было мучительно.

– А что подарила тебе Вещая Птица? Помнится, ты говорила, что она побывала здесь ночью? – поспешил Эйвор сменить тему.

– Ой! И в правду, – Лаэтан пошарила под подушкой и извлекла небольшой холщовый мешочек. – Как я могла его заспать? Чудик же оставила мне подарок. – Девочка задумалась, припоминая, что же она слышала сквозь сон. – Это от Робина и Тимон… они ждут малыша и сами не смогли приехать на мой день рождения.

Девочка ослабила шнурок стягивающий мешочек и, перевернув его, вытряхнула содержимое на одеяло. Что-то увесистое, завёрнутое в ярко-синий шелковистый платок, выскользнуло из мешочка, слегка звякнув. Лёгкие края платка сами собой отпали в стороны и… Лаэтан вскрикнула от неожиданности и восхищения. Перед ней оказались какие-то невероятно красивые драгоценности: множество гранёных синих, сверкающих камней, словно небольших сосулек, укреплённых на золотой цепочке!

– Что это? – восхитилась девочка, ухватывая цепочку двумя руками за концы и растягивая в стороны. Отбрасывая голубые, синие и золотые блики, и тонко позвякивая, самоцветы разошлись в стороны, маня к себе таинственностью, глубиной и роскошью.

– Я не большой знаток женских украшений, но это, кажется, колье.

– И это мне?!

– Ну, не мне же!

Лаэтан подняла колье выше, разглядывая через синие прозрачные камни мир за окном: дальний лес теперь казался глубоким волнующимся морем, всё небо расчертили разноцветные яркие всполохи, а падающие лепестки показались звездопадом.

Эйвор, пальцем осторожно качнул ряд подвесок.

– Дорогая вещица! В том мире, откуда я родом, за один такой камень с радостью бы отдали все наши поселения, причём вместе с людьми.

– Ужас! – Лаэтан отодвинула от себя подарок. – Не надо мне такого, вдруг я его потеряю?

Эйвор пожал плечами.

– Не понимаю я женщин, вокруг меня одни королевы, и никто не терпит драгоценности: Королева Сежи считает их безделушками, только отвлекающими от дела, королева Элисандрей предпочтёт им хорошую конскую сбрую и отточенное оружие…. Подозреваю, что шкатулки Рики набиты всяческими заколками и брошками, но когда ты в последний раз видела, чтобы она их одевала? И даже тихая Тимон, похоже, никак не проникнется мыслью, что она полноправная властительница Ариданов, и не спешит увешивать свои одежды самоцветами и золотом.

– В мире существует очень много всего красивого. На что мы будем походить и как сможем двигаться, если навешаем всё это на себя?

Эйвор вздохнул, энергично потёр кончик носа и многозначительно показал глазами на дверь.

– Тебя нисколько не волнует тот чудесный аромат, что просачивается в комнату?

– Да-да. – рассеянно отозвалась Лаэтан убирая колье обратно в мешочек и пряча его под подушку. Она вдруг вспомнила, что скоро увидит Орона и ей придётся лукавить, и стараться не краснеть, когда придёт время странной просьбы. Несмотря на то, что ей по-прежнему хотелось отыскать риверов, мысль о том, что придётся обмануть наставника, сильно тяготила её.

– Честно говоря, – удручающе протянул Эйвор, чувствуя, как сквозняки разносят по дому сытный дух готовящейся снеди, – Если ты будешь и дальше медлить, я прямо здесь и умру… да-да, возьму и умру от сильного переживания по поводу пирога, который я так обожаю!

– Так что ты ждёшь? Иди скорее в кухню! Ведь мне же ещё надо одеться, причесаться…

– Мне без тебя не дадут, – убитым голосом пробормотал охотник.

Лаэтан задумалась.

– Ты как-то рассказывал, что раньше жили специальные такие люди, которые должны были пробовать всю еду, которую подавали на стол королю. – Лаэтан, по-отцовски, хитро прищурилась. – Вот иди и пробуй мою, хочу точно знать, что пирог не отравлен. Так и скажи всем, что это я велела!

– Ах, какая же ты у меня умница… – ухмыльнулся Эйвор, исчезая за дверью.

– «Умница». – проговорила печально Лаэтан берясь за деревянный гребень. – Целое дело замыслила против своего учителя!

Но Лаэтан беспокоилась зря, Орона ещё не было в доме, а в гостиной она нашла только своих родителей: Эйвор, с довольным урчанием голодного кота, уплетал кусок ягодного пирога роняя на стол крупные крошки.

– Кажется, твой отец решил уничтожить пирог в одиночестве, – сказала Сежи, целуя Лаэтан в лоб. – Как маленький. Никакого терпения нет.