– Чтоб выковать такой меч нужно много труда и терпения. День за днём попадая то в огонь, то в воду и наращивая всё новые и новые слои, простое некогда железо превращается в звенящую многослойную сталь. Затем она будет отточена и отполирована до блеска и это станет только второй ступенью в жизни оружия. Если же я буду ленив и небрежен, и посчитаю, что расплющенная металлическая лента уже готовое оружие, если стану бросать его где попало… – Орон отшвырнул в сторону меч, и тот, ударившись о небольшой камень, треснул. – То разве после этого я могу называться мастером? – он сверкнул было на Лаэтан глазами, но тотчас, спохватившись, принудил себя к спокойствию.
– Когда ты была младенцем, лёжа в колыбели, ты могла бы размышлять так: «Вот моя мама, вот моя игрушка и кроватка. Это весь-весь мой мир, и я знаю о нём всё!». Когда ты научилась ходить, то могла бы рассудить так: «О, мой мир оказался больше чем я думала, в нём по-прежнему есть мама и папа, а также комнаты моего дома, трава за окном и тёмная полоса леса в дали. Теперь то я знаю весь свой мир».
Вот ты ещё больше выросла и должна просто поверить мне на слово, что мир беспределен и непознаваем. И там, среди звёзд, живут те, кому ты сможешь помочь, если научишься этому. И это так же важно, как помочь рядом живущему, а иногда, может быть, даже и важнее.
Впереди, у нас с тобой, тяжёлый «подъём в гору». Путь, по которому ты пока сделала всего несколько шагов. Он труден и от этого не радостен, ведь карабкаться вверх, многократно сложнее, чем сдаться и отступить. И если ты будешь дружить с простыми арахонцами, многие осадят тебя вопросом: «Что надо тебе наверху? Возвращайся! Будь среди нас, будь как все… День прошёл и ладно. О чём можно мечтать? Чтоб обед был сытным, муж достался не злой, а дети, в старости подали воды. Зачем помогать тем, кто живёт среди звёзд? Для чего тратить на это свою жизнь?»
Я здесь для того чтобы помочь тебе это понять и суметь подняться настолько высоко, насколько ты будешь способна. В этом моё предназначение!
Лаэтан порозовела от смущения, давно она не видела своего наставника в таком волнении.
– А если я просто попрошу тебя выполнить одно моё пожелание… завтра. В день моего рождения?
Орон с поклоном прижал руку к груди.
– Обещаю, что исполню его.
– И у меня будет несколько дней свободных от занятий?
– Как обычно.
Образ Орона растаял, и Лаэтан, без сил, опустилась на тёплый от солнца камень.
– Что-то я разволновалась. Не обидела ли я его, потребовав от него отчёта?
– Да, так с ним и надо! – ворчливо отозвалась птица. – Построже, надо с ним, построже. Ты ведь будущая королева, а он всего лишь какой-то там…
– И вовсе он не «какой-то»! – опечалилась Лаэтан, – Я знаю, что, если потребуется, он, не колеблясь, отдаст за меня жизнь. Есть ли ещё на свете другие люди готовые ради меня на это? Наверно это и есть настоящий Друг. Скажи мне, Чудик, ведь ты же Вещая птица, встречу ли я когда-нибудь в своей жизни такого же верного друга?
– Ф-ф! – вздыбила перья Чудик, ты же знаешь, что, придя в этот мир, мы потеряли дар ясновидения. – Как говорит мой отец Харэй: «В этом мире мы не Вещие, а Разговаривающие!». Знаешь, с чем я бы сравнила умение или неумение видеть будущее?
– Нет. Я вообще не понимаю, как вы можете видеть то, что ещё не произошло?!
– Я подметила это ещё во дворце короля Шафаржа: если кто-то войдёт в мраморный зал и громко крикнет, то звук будет таким звонким, многократно отражённым от стен, что даже с закрытыми глазами легко будет понять, большое ли это помещение, есть ли там люди, ну и многое другое. То есть по каким-то другим признакам можно судить о том, чего не видишь. Так я, очень отчётливо «слышу» будущее в мире Ариданов, а в этом мире… словно всё время идёт сильный дождь, и сколько я ни кричу, кроме его шума почти ничего не могу разобрать. Иногда я всё же предвижу некоторые события, но не чётко и не ясно. Вот хотя бы сегодня… Когда я качалась на своей ветке, я вдруг явственно «услышала», что здесь что-то замышляется. Как будто множество людей собралось здесь и устроило заговор. И как же я удивилась, застав тебя здесь одну.
– Ты, правда, ещё издали заметила, что я что-то замышляю? – смутилась Лаэтан. – Наверно я так сильно думала, и сразу о многом и о многих….
– А ты и вправду что-то замышляешь? – оживилась Чудик с любопытством склоняя голову на бок.
– Да. Я очень хочу посмотреть на ри́веров. Хотя бы издали, хотя бы одним глазком! – задумчиво проговорила Лаэтан, слезая с камня и расправляя замятый подол короткого молочно-белого вязаного платья. – Ведь не может такого быть, чтобы никто из людей не видел ри́веров, которые живут где-то совсем рядом с нами?
Я расспросила всех, кто смог бы мне помочь, но… Рика не знает о них ничего и её это совершенно не беспокоит, Робин быть может и видел, но стараниями Орона всё забыл. Мама много лет назад видела одного, мельком, но, кроме того, что у него были большие грустные глаза, она ничего не запомнила. Папа… конечно же Король Охотников, со своим невероятным обонянием, не может не знать о риверах, но даже он, отчего-то, на все мои вопросы только усмехается, да теребит себя за кончик носа.
Я пыталась разузнать правду у Орона, спрашивала: «Кто вырастил для нас эти фрукты? Кто сшил эти одежды?», а он только пожимает плечами: «Риверы».
«А какие они из себя?»
– И какие? – нетерпеливо переспросила птица. – Он то, уж точно знает.
– Может и знает, но ответил, как обычно, в своём духе: «Чтобы не было хаоса, все должно быть подчинено законам: Риверы стоят на низшей ступени развития и не имеют права даже с человеком разговаривать, не то что с миротворцами. А уж тебе, будущей королеве, до них и вовсе не должно быть дела»
Не должно быть дела! – проворчала девочка, окидывая взглядом густой кустарник под вековыми деревьями, и кусочек искрящегося на солнце моря, пробивающегося сквозь зелень. – Прямо у меня уж столько важной работы, что и думать мне некогда. К тому же, в последнее время, при мыслях о неведомых мне существах, меня охватывает жгучее желание их увидеть. Хотя бы одним глазком, хотя бы издали! Вдруг риверы несчастливы? Они всё работают и работают на миротворцев, и совсем не отдыхают… А вдруг их держат в больших клетках, чтобы они не смогли убежать?
«Разве собака страдает оттого, что охраняет дом человека?» – сказал как-то Орон. – «Так же и риверы! Они просто счастливы, служить миротворцам, находя в этом служении своё жизненное призвание!».
Девочка поёжилась.
– Может миротворцам только кажется, что работать на них счастье? А, на самом деле этим существам нужна помощь, о которой им совсем некого попросить? Тебе, вот, Чудик, разве не интересно узнать про них?
– Не знаю. – Чудик почистила когтем клюв. – Риверы и риверы… мне всё равно!
– Может быть, ты́ знаешь, какие они?
– Откуда? – нахохлилась птица. – Я понимаю, что они живут в вашем Закрытом Городе. А нам, не королевам миротворцев, – съехидничала она, – вход туда запрещён.
– Мне тоже запрещён, но… – Лаэтан настороженно огляделась по сторонам, опасаясь, не подслушает ли кто случайно её разговор. – Но я решила раскрыть этот тайну с помощью ягод.
– Ягод?
– Они такие невероятно ароматные, что запах от последнего праздничного пирога я чувствовала в доме ещё несколько дней.
– И как же пирог поможет отыскать риверов?
– Ты слышала, что Орон обещал выполнить мою просьбу. Я попрошу его отнести пирог риверам, а для моего носа, это равно тому, как если бы он сделал по всему пути яркие пометки. Попозже, когда ни Орона, ни мамы не будет поблизости, я тихонечко пройду в Закрытый Город и хоть издали погляжу на трудолюбивых маленьких работников.
– Какая ты хитроумная! – пришла в восторг Чудик. – Я бы так не догадалась.
– Я ведь дочь Короля Охотников, и папа учит меня всяким хитрым охотничьим штучкам: разгадывать следы, плести силки, устраивать ловушки, хотя… – девочка приуныла. – Тогда получится, что я сделала ловушку на Орона… Мне стыдно за этот обман уже сейчас.