Сложив белые широкие крылья, вещая птица шумно плюхнулась на ветку дерева и с любопытством уставилась на девочку, собирающую ягоды в колючем кустарнике.

– Ну и ну! – проговорила она ворчливо, глядя на юную королеву. – Мне показалось, что тут замышляется что-то интересное, а нашлась всего лишь одна маленькая девочка….

– Не такая уж и маленькая, – улыбнулась Лаэтан, поднимая голову, и закладывая за ухо длинную светлую прядь волос, – завтра мне исполнится десять. – она внимательно посмотрела на птицу, не решаясь спросить Вещую, о многом ли та догадалась?

– А! Так это я просто высоко сижу? – птица перепрыгнула через несколько веток, и, оказавшись на нижней, внимательно поглядела на аппетитные красные ягоды, покрывшие дно корзинки. – Собираешь ягоды на праздничный пирог?

– Да, а ты откуда здесь взялась?

– Робин отправил меня к вам, на денёк…. Какая досада!

– Досада? – не поняла Лаэтан, – Почему? Ты не рада меня видеть?

– Я могла увидеть тебя и завтра. Стоило бросать все свои дела и мчаться сюда как на пожар?

– Какие дела? Какой пожар? – пробормотала, недоумевая, девочка. – Чем таким важным ты была занята?

Птица поёрзала на ветке устраиваясь поудобнее, и покосилась на Лаэтан голубым глазом.

– Я – думала. – сказала она важно.

– Разве «думала» это «дела»?

– Смотря, о чём думала, как и где. Я сидела на верхней ветке самого высокого в этом мире дерева, медленно раскачивалась на ветру взад-вперёд… и думала о жизни.

– О жизни? – недоумённо пожала плечами Лаэтан, – И что же ты надумала?

– Вот как странно получается: у всех вокруг есть пара: у Робина – Тимон, у Рики – Дрейэл, у твоей мамы – твой папа… а у меня – никого.

– И у меня никого. Хотя… ведь иногда прилетаешь ты, да еще есть бегунки. Хотя с ними дружить сложно, больно уж они суетливые.

– Я говорю тебе совсем о ином друге, Друге с большой буквы. С которым я могла бы, со временем, создать семью. Вот сама рассуди: вокруг тебя живёт множество арахонцев и миротворцев, и, когда ты вырастишь, у тебя обязательно будет друг, а у меня? Ведь даже если у моих родителей ещё кто-нибудь родится, то мне он придётся братом или сестрой, и других Вещих птиц в этом мире никогда не будет! Мысль об этом меня так сильно печалит… просто доводит до отчаянья.

– Поговори об этом с Ороном. Ведь где-то же он раздобыл для Бегунка Белочку? Может быть, он сможет узнать, где водятся другие Вещие птицы и привезти одного из них сюда?

– Я… стесняюсь. – потупилась птица. – Может быть, ты сможешь его спросить?

– Конечно. Вот только ягоды ещё собирать и собирать. – девочка отпустила ветку кустарника, понимая, что разговор не окончен. – Знаешь, мне тоже очень хотелось бы иметь настоящего Друга. – Лаэтан искоса взглянула на птицу решая, можно ли говорить с ней о сокровенном? – Иногда я осторожно подхожу к селению и смотрю на ребят, играющих там. Ведь если забыть, что я королевская дочка, и представить, что я обычная девочка, то вполне могла бы дружить с каким-нибудь мальчиком. Хотя… когда я вижу, как они бегают большой шумной ватагой или дерутся, то не понимаю, как бы я могла с ним дружить?

– Тогда подружись с девочкой, они же не дерутся?

– С ними ничуть не проще, – понурилась Лаэтан, – несколько раз я пыталась подходить к ним…. Чаще всего, при виде меня они вскрикивают и убегают. А если кто-то и остаётся, то начинает трогать меня за волосы и одежду, и так пристально меня разглядывать, словно я диковинный зверёк. Я не могу вытерпеть это, и ухожу.

– Не удивительно, что они тебя разглядывают. Ты же у нас одна такая девочка: светловолосая, синеглазая, и одеваешься ты не так как деревенские, и ходишь не так, и говоришь по-другому, и кожа у тебя всегда светлая, почти совсем не загорелая. Быть может, они думают, что ты сделана изо льда? – усмехнулась птица.

– А однажды я случайно столкнулась в лесу с парнем лет семнадцати. Славный такой, улыбчивый… не побоялся ко мне подойти и участливо спросил, не заблудилась ли я?

– И?

– …И тут появился мой наставник Орон и сделал вот так, – Лаэтан выставила ладонь вперёд и нахмурилась.

– А мальчик что?

– Очень перепугался и убежал. Больше я его не встречала.

– Так это Орон мешает тебе с кем-нибудь подружиться! – воскликнула Вещая птица. – Наверное, он хочет, чтобы ты всю жизнь провела в одиночестве, как делали в старину их Властительницы. Помниться, я что-то слышала о стеклянном дворце, в котором жила их королева, решая судьбы мира.

– Я не хочу жить в стеклянном дворце, – отпрянула Лаэтан. – Тем более одна.

– Твоя мама тоже на это не согласилась, поэтому вы теперь и живёте здесь так странно: вроде бы и в мире арахонцев, а на самом деле не совсем в нём…

– Ты тоже знаешь про Запретный Город?

Вещая многозначительно поскребла горло когтем.

– Я внимательная… и умная. Я давно подметила, как твоя мама, королева Сежи, может зайти в дом в одном платье, а выйти совсем в другом, при том, что в вашем доме совсем нет места для королевской гардеробной. И миротворцы иногда заходят туда толпой, но, если заглянешь в ваше окно, их там нет. Слушай, – оживилась Вещая, – А если тебе издать такой указ, что тебе можно делать всё, что тебе хочется, и дружить с кем захочется?

– Указ! – фыркнула девочка. – Я же ещё только ребёнок, с которым не так уж и считаются.

– Если ничего не менять, само ничего не изменится! – ворчливо сказала птица, спрыгивая на большой валун, а потом на землю.

– Я знаю. – согласилась девочка. – И мне придётся спросить об этом Орона напрямик.

– Прямо сейчас, – подсказала птица.

Лаэтан согласно кивнула.

Внимательно поглядев в пустоту перед собой, девочка задумалась, словно высматривая там, кого-то птице невидимого, а потом строго окрикнула. – Орон! Явись немедленно!

На лужайке, не приминая травы, прорисовался образ, светловолосого и сероглазого миротворца в длинных голубых одеждах, которому на вид трудно было дать больше двадцати пяти лет. Наваждение очень быстро приобрело чёткость, отбросило тень, а трава, как будто бы, даже подмялась под рослой фигурой.

Явно озадаченный столь очевидным дерзким вызовом, миротворец вопрошающе взглянул на девочку.

– Если ты перестанешь сердиться Лаэтан, и выскажешь вслух то, что тебя мучает, мы разрешим все трудности. – Мягко проговорил он, почтительно прижимая ладонь к груди. – И Вещая птица может больше не прятаться, я её заметил.

– А я и не прячусь, – пробормотала Чудик смущённо, выглядывая из-за валуна. – Я тут ягоды собираю!

– Ты очень любишь расставлять всех по ступеням, – собралась с мыслями Лаэтан. – Скажи, кто в нашем мире главнее всех?

– Королева Сежиен.

– А потом?

– Будущая королева Лаэтан.

– А ты? – требовательно спросила девочка, взбираясь на большой камень, чтобы немного сравняться с наставником в росте.

– Я всего лишь Мастер Наваждения, которому доверена честь, помогать будущей королеве Лаэтан в познании мира.

– И если я потребую от тебя честного ответа, ты дашь мне его?

– Я никогда не вру! – пожал плечами Орон. – В крайнем случае, я промолчу.

– У меня совсем нет друзей среди арахонцев, и дети убегают, заметив меня. Скажи, это твоих рук дело?

Облик Орона внезапно потускнел, подёрнулся рябью.

– Не уходи от вопроса! – строго приказала Лаэтан. – Останься и ответь!

Облик восстановился, но Орон избегал смотреть в глаза своей ученице.

– Несколько раз мне пришлось прибегнуть к наваждению, чтобы люди недостойные твоего общества не досаждали тебе. – уклончиво ответил он.

– Не досаждали? – нахмурилась девочка, – Они так и будут всю жизнь сторониться меня?

Прекрасно владея мастерством создавать наваждения, Орон вдруг выхватил, невесть откуда, огромный отточенный меч, со свистом рассек воздух, отбрасывая по сторонам солнечные блики, и медленно опустил многослойную сталь себе на ладонь.