Вулмерт вошел в дом. На столе стояли несколько корзинок с провиантом. Кто – то даже умудрился принести несколько бутылок питьевой воды и поставить около все еще разъяренного мишки. Вулмерт снял полотенце с первой корзинки. В животе громом раскатилось громкое урчание. В корзине, в туго обтянутой пластиком тарелке, лежали еще теплые языки бекона и омлета. На донышке в полотенце лежали столовые приборы. Во второй корзине был сливовый пирог и молоко. В третьей хлеб и яблоки. Поужинав, он составил корзинки у входа на стул. В дверь робко постучали. Потом другие руки затарабанили живее и настырнее. Вулмерт отворил дверь. На пороге стояли Кристофер и Нина. Мальчик протянул Вулмерту какой – то снимок, обернутый бумагой. «Это Нина поймала на небе, гляди. Ты трубку Стивена не курил пока?» «Замолчи!» – Прошептала Нина. «Вдруг он по нюху найдет его!» – Вскрикнул мальчик и вошел в дом. Вулмерт отошел от двери. Нина вошла следом. «Что это? Космос?» Вулмерт вертел фотографию в руках. «Это новая солнечная галактика «галактика Хорн».» «Ее галактика, понял? Мисссииис Хоооорн», – прыснул Кристофер, схватив яблоко из корзины. «Умоляю, Кристофер!» – Попросила Нина. Ребенок уселся на стул перед медведем и, откусывая кусочек яблока, положил пальцы животному в пасть, изучая рубцы на верхнем нёбе. Он игриво болтал ногами, касаясь каждый раз все смелее и сильнее лакированного живота медведя носками ботинков. Глухие пинки становились все резче и напористей. Вулмерт внимательно глядел на снимок, пока Нина водила по нему пальцем: «вот, видите, это галактика Хорн, ее еще именуют «Одуванчиком», потому что похожа на желтый большой одуванчик. Мне удалось ее заснять пару лет назад. Потом снимок обработали в Колумбийском университете и отправили в НАСА. Потом напечатали. А меня пригласили посетить университет. Пока я еще не смогла вырваться, ехать далеко, Кристофера не брошу». «Я могу оставить его у себя?» – Спросил Вулмерт, вглядываясь в маленькое желтое пятнышко на черном фоне среди остальных, похожих на Одуванчик, галактик. «Естественно. Он ваш. Я принесла вам свежие покрывало и простынь. Найдете их на крыльце в пакете.» «Спасибо, Нина», – произнес Вулмерт. «Прекратите. Вы ведь – наша буква закона». Вулмерт улыбнулся. Вдруг паркет с грохотом задрожал и к самому кроссовку Вулмерта приземлился кривой клык. Кристофер испуганно отбежал от повалившегося на спину хищника и вылетел пулей на крыльцо. «Кристофер! Растяпа!» – Вскрикнула Нина и кинулась к медведю. «Ничего страшного. Я сам! Все хорошо!» – Бормотал Вулмерт, поднимая статую на задние лапы. Весь живот и спина медведя покрылись паутинками. Лак потрескался. Теперь медведь потерял клык и печально скалил пасть. «Простите меня, Вулмерт! Боже! Этому ребенку место в зоопарке, в клетке с обезьянами! Видите, теперь он смылся! Теперь мне в прятки – салки с ним играть, поди поищи в темноте! Простите!» «Нина, ничего страшного. Сядьте и успокойтесь!» Нина послушно села на краешек стула и приложила руку ко лбу. Вулмерт оттащил медведя подальше в угол и положил клык в ящик. «Ваш сын еще совсем мал, не наказывайте его. Я и сам был таким». На его лице промелькнула слабая улыбка. Нина пожала плечами и улыбнулась: «мне пора, Вулмерт. Надо мартышку ловить». «Вам помочь?» «Нет, я сама. Спасибо, и простите еще раз». Вулмерт вышел за Ниной и поднял со ступеней бумажный пакет с постелью. Повсюду в черной густой ночи слышалось пение сверчков. Вдалеке, в траве, целое стрекочущее поле переливалось маленькими огоньками. Большие звезды дребезжали от вязкой ночи. Далеко на Заячью Нору смотрели черные горные массивы, изрезанные хребты, стоящие плотно плечом к плечу. Глухим эхом доносились сплетни кукушки откуда – то с городка. Теплый влажный воздух щекотал ноздри. Вулмерт вспомнил весь свой день и чему-то улыбнулся. Тяжелый путь в горы, разочарование в Нью – Йорке будто тем медведем повалилось на землю, поглощенное пением цикад и сверчков в густых сочных травах Адирондака.

3

Первая ночь Вулмерта в горах Адирондак принесла с собой с самих горных вершин и острых пиков обволакивающую прохладу. Далекие синие горы покоились в белой дымке тумана, опускающегося к их гусиным широко расставленным ногам. Туман опускался на траву и плыл, вился между кустами дикой травянистой болтонии, постепенно растворяясь в мелких сухих травинках мискантуса и цветочках клейкой аквилегии. Солнце огненной полосой зажигало новый день, облизывая горизонт за суровыми каменными великанами. Вулмерт умылся и, переодевшись, вышел на улицу. Жара вновь безжалостно опускалась на Заячью Нору, грозясь опалить до костяшек любое живое существо, только попадись оно ей на пути. У крыльца на откуда – то появившейся за ночь скамейке с лакированной спинкой, похожей на церковную скамью, покоилась корзинка, прикрытая льняным полотенцем. В воздухе повисал запах чего – то пряного. Вулмерт занес корзину в участок, не проверяя содержимое оной, и вышел на улицу, прихватив с собой вчерашние корзины и посуду. Он ровными широкими шагами шел к городку. Переступив заасфальтированный порожек у дома Лиема, он вошел в Нору. «Доброе утро, Вулмерт!» «Здравствуйте, шериф!» «Вулмерт, как вам спалось?» Горожане улыбались ему теми самыми добрыми улыбками, какими встретили его вчера вечером. Он махал им рукой в ответ. Вулмерт разглядывал домики, державшиеся за руки друг с другом длинными декоративными лакированными заборчиками. Невольно Вулмерт вспомнил свое детство в Илкли, те ухоженные сады миссис Огден, аккуратные клумбы. В памяти обострились все рецепторы. Он ощутил в своих ноздрях запах краски и аромата свежескошенной травы. Дойдя до девятого домика, Вулмерт увидел белую вывеску с красными буковками «Выпечка Сибиллы». В уголках вывески восседали толстые голенькие ангелочки с венками на кудрявых головках. Вместо арф и цветов в их пухлых руках застыли медовые крендели и пряники. Вулмерт отворил сетчатую дверку и вошел внутрь. В светлой кухонке было особенно душно. В сетки на окнах бились мухи, пытаясь проникнуть внутрь и откушать немного тех самых медовых пряников. На широком деревянном массивном столе со львиными ногами, столом – близнецом в гостиной Лиема, стояли корзинки с булочками и хлебом, от которых исходил мягкий приторный горячий запах. Хлеб был круглым, квадратным, длинным, черным, зерновым, белым. Вулмерт застыл с корзинками в руках, глядя на выпечку и светлую зеленую мебель с двумя духовками. В обеих горели яркие оранжевые лампочки. Внезапно одна из них загудела и издала непонятный звук, похожий скорее на сирену, чем на звонок. Вулмерт вздрогнул. С витой лестницы быстрыми шагами спустилась женщина в чепчике, заколотом невидимками. Сибилла прямиком подошла к зовущей ее духовке, распахнула ее пасть, надела перчатки в лимонах и вытащила на свет новую порцию шоколадного печенья. Она обернулась и поставила железный противень на деревянную подставку на столе. Только теперь она заметила Вулмерта. «Миссис Сибилла, доброе утро и спасибо за завтрак». «Ох, ну что вы, шериф. Чепуха. Хотите немного печенья?» Она взяла бумажный пакет и положила внутрь несколько горячих печенюшек. Вулмерт смущенно потянулся за пакетиком и показал в своей руке три корзинки. «Ах это! Давайте сюда, Вулмерт! Поставьте их на пол. Спасибо. Как вам спалось?» Сибилла совсем по – матерински глядела на высокого мужчину. «Необыкновенно хорошо, миссис Сибилла». «Это хорошо! Вулмерт, зовите меня просто Сиби. И еще, скажите мне, что бы вы хотели на обед?» Вулмерт впился руками в пакетик, не зная, что и ответить. Сибилла лопаткой раскладывала печенье в глубокую корзинку на белое льняное полотенце. «Не стоит, Сиби. Это совсем неловко…» Сибилла удивленно глянула на Вулмерта и улыбнулась: « В самом деле, что это я! Вам надо попривыкнуть немного. Вы у нас мужчина холостой, кому вам стряпать? Мне будет приятно приготовить для вас обед, шериф. Я вам сама его принесу в полдень». Она подошла к нему ближе и взяла за руку своей теплой ладонью: «вы дома, это теперь и ваш дом, шериф». Вулмерт кивнул и улыбнулся.

У порога на последней ступеньке он заметил маленькое сгорбленное тельце. Кристофер зажал голову между коленок и, высунув язык, рисовал пальцем змейку на своем грязном ботинке. Увидев Вулмерта, мальчик быстро вскочил на ноги и прикусил нижнюю губу. «Ну, привет, Крис!» Мальчик поднял свои зеленые глаза на мужчину и выпалил: «простите меня, шериф, что я повалил вашего медведя вчера! Я не хотел, клянусь Одуванчиком! Пожалуйста, простите меня…» Его голос сорвался. Ребенок потер руками глаза и понурил голову. Его плечи поползли вверх, словно он хотел всем своим тельцем скрыться под невидимым черепашьим панцирем. Кристофер разразился громким протяжным ревом. Из его гортани бульканьем выходили отдельные слова. Вулмерт опешил и коснулся его маленького круглого плечика. «Пожалуйста, не сажайте меня в тюрьму, умоляю! Я больше никогда не пну вашего мишку! И не покажу вам язык! И не буду смеяться! Не сажайте меня в тюрьму! Не надо!» Он еще громче завыл, вытягивая шею, будто маленький волчонок, воющий на молодую луну. «Кристофер, ну… ну перестань…ну что ты в самом деле то…» Кристофер замолчал, вздрагивая всем телом, шмыгая носом и икая. Вулмерт подошел к ребенку и приобнял за плечи: «ну всё – всё, прощаю я тебя и за язык, и за медведя, будь он неладен. Пошли поговорим. Заодно и позавтракаем. Пошли.» Мальчик поднял свои заплаканные покрасневшие глаза на шерифа. Вокруг пушистых ресниц его зеленые глаза казались глубоким отражением леса в бурной ледяной реке. Он согласно кивнул и вошел в темную комнату. Вулмерт поднял жалюзи и указал мальчику на стул рядом со столом, напротив шерифского кресла. Мальчик робко осматривал комнату, ступая беззвучно. «Вулмерт, а тюрьма у тебя какая, с клетками, как в зоопарке?» «Не знаю, Кристофер. Не думаю, что у меня есть своя тюрьма. Но я видел много тюрем, и там много больших вольеров, только для разбойников». «Я не разбойник…» – Прошептал мальчик. У него на глазах вновь появились маленькие горошинки слез. «Я знаю. Поэтому мне было бы приятно позавтракать вместе с тобой. А тебе?» Кристофер вспыхнул всем телом и уселся на стул. Вулмерт стянул полотенце с корзинки. На волнистом пузе стеклянного графина с молоком появилась маленькая испарина. Горлышко затянулось желтоватой теплой пленкой. Возле покоились две чашки, бережно завернутые в белые бумажные салфетки. В плетеной вазочке лежали румяные булочки, покрытые слоем меда. Вулмерт налил теплого молока в одну из чашек и протянул ее мальчику. «Итак, Кристофер, выбирай себе булочку». «Лучше бы шоколадного печенья…» – Тихо сказал Крис, косясь в сторону медведя и бумажного пакета. Вулмерт раскрыл пакет с печеньем, о котором он и думать забыл после исповеданий ребенка, и поставил его перед мальчиком. Маленькая ручка метнулась в бумажный шуршащий пакетик и достала еще теплый шоколадный кругляк. Вулмерт сел напротив мальчика и открыл ключами сейф. В нем лежали толстенные учетные книги, документы в кожаных папках. На самой верхушке лежала коробка с мексиканскими сигарами. На дне в махровое полотенце были завернуты кобура с табельным оружием и несколько пачек с гильзами. Там же покоилась большая пятиконечная золотая звезда с гравировкой «шериф г.Заячья Нора. Полицейский участок № 4, Адирондак, Америка.» Вулмерт взял ее в руку, она помещалась в его ладони. Завидя заветный полицейский значок, мальчик привстал и вытянул шею. «Хочешь раглядеть получше?» – Спросил Вулмерт, улыбнувшись ребенку. Кристофер кивнул. Шериф подал ему значок. В маленькую розовую ладонь легла тяжелая золотая звезда, будто упавшая с неба. Ее прохладные гладкие края приятно касались пальцев. «А рогатка у вас тоже есть?» Вулмерт усмехнулся. «Вот с рогатками дела обстоят плохо». Кристофер разочарованно вздохнул. «Нина говорила, что у вас есть рогатка, и если я буду себя плохо вести, вы пульнете в меня». Вулмерт рассмеялся, внимательно слушая мальчика. «А у меня тоже нет рогатки. Когда я жил с мамой в Бостоне, у меня там у всех друзей были: у Джека, у Майкла, и у другого моего друга Джека. Тот Джек Эванс, а этот Джек Хилз. Вот папа Джека Хилза обещал мне тоже смастерить рогатку, а сам забыл. Я ждал – ждал, в гости когда к ним ходил, смотрел на него глазами так!» Мальчик выкатил глаза и вопросительно глядел с минуту на Вулмерта. «А он отворачивался, забыл… Мой папа, может, тоже подарил бы мне рогатку, только он улетел на другую планету и не вернулся. Я тогда маленький совсем был, не помню его даже. Нина говорит, что он не пришелец, а ушлепец, и вернулся к своим, к ушлепцам, поэтому никак ему не вырваться ко мне… космические корабли не ездят туда – сюда, как автобусы в Бостоне! Это и зайцу понятно! Наверное, его схватили ушлепцы на той планете, а не то бы, знаешь, сколько бы мне он этих рогаток наделал! Джеку и не приснилось бы во всех снах! Это не тому Джеку, который Эванс, это тому, который Хилз! А вообще, Нина меня обещала отвезти в зоопарк в Нью – Йорке, если только у нее получится…хоть бы получилось! Тогда бы я вернулся в Бостон и сказал бы Джеку, тому, который Хилз, и он бы обзавидовался! А я бы сказал: «фи, рогатка, я в Нью – Йорке был!» Хоть бы только у Нины получилось!» Мальчик смолк, дожевывая печенье и запив его молоком. Вулмерт грустно улыбнулся. « Почему ты зовешь Нину по имени, ведь она твоя…» «Это ты так побежал просить прощения!» В дверях стояла Нина в клетчатой мужской рубашке, спортивных штанах и тканевых кроссовках. Мальчик испуганно обернулся и вскрикнул: «Я попросил! Скажи ей, Вулмерт!» «Он правда попросил прощения, я его простил, и мы решили позавтракать», – спокойно произнес шериф. «Ладно. А сейчас пошли домой, мартышка, у шерифа много дел!» – Сказала Нина и подошла к столу. Она взглянула на мальчика поверх очков, по – учительски, и улыбнулась: «давай, Крис, пойдем». Вулмерт улыбнулся и кивнул Кристоферу. Мальчик поднялся со стула и дотронулся пальцами до холодного золотого острия шерифской звезды. «Пойдем, малыш, мне еще обед готовить, нам Джеффри рыбину поймал!» Она коснулась ладонью звезды и легонько передвинула ее к шерифу: «звездочка ваша, Вулмерт». Он заулыбался: «большую рыбину поймал Джеффри?» Кристофер соскочил со стула и воскликнул, расставляя широко руки: «большущую! В Мохоке большие рыбы плавают, гигантские, как акулы, как киты! А мой прадедушка, деда Нины, акулу съел однажды!» «Довольно, Крис! Прекрати!» Она вновь повернулась к Вулмерту: «В Мохоке полно речных окуней, форели. Сегодня нам перепал большой окунь. Мартышку надо кормить, вон худой какой! Вот весь Адирондак и откармливает!» Она рассмеялась и приобняла мальчика за плечи: «пошли, Кристофер, пошли!» Мальчик улыбнулся и прошептал ей на ухо: «а мой прадедушка ел ведь акулу, да?» «Да, малыш! И не одну!» – Ответила Нина. Вулмерт улыбался. «Спасибо, шериф. Если вам что – нибудь понадобится, мы живем в шестнадцатом домике справа, по четным…Пошли, Крис». Он кивнул. Нина вышла на крыльцо вслед за бегущим впереди ребенком. Вулмерт встал с кресла и выглянул в грязное пыльное окно. Мальчик свернул к лугу и ухватился за какую – то длинную травинку, за колосок. Он потянул его на себя и вырвал с корешком. С корня колоска осыпалась пыльная сухая земля. Кристофер направил колючей головкой травинки на Нину и поскакал к ней. Нина увернулась и рассмеялась: «не попааал!» Она показала ему язык и бросилась наутек от мальчика, вопя: «помогитеее! Кристофер Колосок!» Мальчик громко захохотал и бросился к ней, размахивая над головой длинной травинкой. Вулмерт усмехнулся: «как девчонка…» Он поднялся на второй этаж и потянул за лямку из – под кровати дорожную сумку. Ее лямка зацепилась за что – то увесистое и потянула вслед за собой. Из–под кровати выглянул деревянный черенок. Топор. «Так вот чем я ушиб пальцы на ноге вчера!» – Прошептал он и закинул топор обратно под кровать. Он поставил сумку на подушку и расстегнул молнию. Несколько футболок, рубашек, два свитера, пара джинсов и два спортивных костюма, кроссовки, исподнее белье, носки. В двойном кармане спортивной сумки лежали бритва, крем после бритья, одеколон, дезодорант, зубная нить, щетка, паста и полотенце. На самом днище покоилась его полицейская форма. Вулмерт с толикой боли вытащил на свет Божий брюки, темно – синюю рубашку с галстуком и значками на воротничке с длинными рукавами, нагрудными карманами и золотым металлическим значком, наподобие шерифской звезды, рубашку с короткими рукавами на смену, черный кожаный ремень, черные ботинки, восьмиклинную фуражку с черным кожаным ободком с золотым прямоугольным знаком и лаковым черным козырьком, и теплую полицейскую короткую куртку с меховым искусственным темно – синим воротником. На рубашке, слева на рукаве, красовался синий с желтым вышитый значок с весами: «Полицейский Департамент. Нью – Йорк». Вулмерт присел на край постели и потер лоб: «черт побери, почему? Это какая – то ошибка! Мне следовало поехать в Департамент, добиться встречи с Терри! Предоставить результаты последних экзаменов! Почему они меня отправили именно сюда? Надо было потребовать объяснений! Какой я своенравный гордый индюк! Боже! Я работал в Манхэттене! Черт побери! Четырнадцать лет учебы и верной службы!» Вулмерт схватил форму и скомкал ее обратно в сумку. «Я уеду! Поеду в Департамент! Пусть они мне объяснят, почему?» Он вспомнил про приказ, осел опять на мягкое покрывало кровати и прикрыл рукой глаза. Воспоминания снежной лавиной понесли его в Саутгемптон. Социальный курс, служба и школа полицейских. Он вспомнил, как впервые получил свой новенький хрустящий черный комплект формы. Как на эту форму, словно на крючок удочки, ловились мелкие серебристые молоденькие рыбешки. Двадцатилетний полицейский Вулмерт Торнтон не посмел вернуться в Илкли, боялся детских воспоминаний, он выставил отцовский дом на продажу, оставив вещи и мебель. Сам снял крохотную комнатку в Саутгемптоне, которую ему едва-едва хватало оплатить на зарплату патрульного – ученика, на бедное питание, на тренировки в спортивной школе плавания, и кое-какую одежду, купленную на последних распродажах. Постоянный голод, потертые джинсы и толстовки вне работы сменяла чистая красивая полицейская форма в патрульной машине. Как будто и не было Пола Торнтона в его жизни, не было мисс Оттолин и Асквита, не было Кадетского Военного Корпуса, не было самоубийства отца, существовало только настоящее. Рыбкам нравился красивый высокий молодой полицейский. Полицейский довольствовался пойманным аквариумом, потом отпускал их опять в открытое море. Школа. Полицейская школа! Его мечта! Сбылась. Трудно. Сбылась. А потом удалось продать отцовский дом и уехать далеко – далеко от прошлого, от отцовской могильной плиты, в Америку. Вулмерт поднял голову: «пошли к черту! Вот еще только на поклон не ходил к ним! Лесник! Дятел! Определили и пошли к черту! Гребаный Департамент, мать его! Пошли к черту!» Вулмерт решительно подошел к шифоньеру и распахнул дверцы. Те со скрипом поддались. На ломанной перекладине висели вещи усопшего Стивена. На полке бельевая корзина стояла полная нижнего белья, маек, марлевых пожелтелых тряпок, поддевки и носков. «Гадство!» – Произнес рассержено Вулмерт и захлопнул дверцы. «Я это дерьмо руками трогать не стану!» Вулмерт закинул обратно в сумку вещи и спустился вниз. Выйдя из участка, он захлопнул входную дверь и направился к лугу. Сердитый, опустошенный, гордый, он сминал кроссовками молодую сочную траву. Вулмерт просто шел, пока не увидел вдали непонятный аквамариновый купол. Он постепенно вырастал из–под земли, из–под высокой травы и обожженных солнцем, опаленных колосьев. Высокое строение с аквамариновым куполом и белыми стенами, широкими окнами и железной дверью покоилось на небольшом холме. Вулмерт подошел к зданию и дернул за дверную ручку. Заперто. По куполу Вулмерт догадался: «звездный планетарий». Он уселся на ступенях веранды и оперся спиной о дощатую лестничную перекладину. Солнце светило над головой, припекало. Вдалеке тихонько шумел лес, живой, таинственный, необъятный. И горы. Красота. Небо синее – синее, ни одного облака на нем. «Останусь. Решено. Это мой чертов знак свыше!»