– Я рад, – вздохнул с облегчением он. – Тогда, на этом всё?

– Да, – твёрдо ответил мужчина, подойдя к входной двери. – Больше, не втягивайте себя в подобные истории. Кто знает, как всё может закончиться в следующий раз, – предупредил он.

– Будьте уверены, я больше не хочу такого счастья.

– Это для вашего блага…

Дверь закрылась, и мужчина ушёл, забрав с собой историю последних семи месяцев, являвшуюся неотъемлемой частью жизни Саши, но теперь всё позади, нужно возвращаться к прежним делам и интересам. Близилась свадьба Димы, она должна пройти так, словно ничего лучше быть не могло. Правда, зная Малышкина, Саша не думал, что его замыслы осуществятся. Спортсмен до сих пор ему припоминал танец в образе ангела в Женеве, поэтому, придётся оставить идеи при себе и просто наслаждаться тем, что его друг женится на прекрасной и очень милой девушке. Всё остальное должно прийти само. К тому же, Дима просил недорогой свадебный подарок, а четырехкомнатная квартира явно не подходила под заданные параметры. Юноше придётся нелегко, заставляя принять свой дар от чистого сердца.

Выйдя на балкон и взглянув на открывшийся пейзаж вечернего города, Саша закрыл глаза с мыслью о том, что всё сейчас для него только начинается и самое интересное в жизни ждёт впереди, ведь по – другому быть не может. Жизнь, как никогда прекрасна…

Москва. Несколько месяцев назад…

В комнате несколько минут стояла тишина в ожидании самого важного, что могло быть в этот день. Телевизор, по которому начиналась спортивная передача, строил райский уголок спокойствия, а всё потому, что Дмитрий Гураньев рассказывал о Диме Малышкине в программе «Всё о биатлоне». Уткнувшись в него с чарующей улыбкой, едва ли не впиваясь губами всякий раз, когда лицо кумира показывали во весь экран, девушка глядела на него и не могла оторваться. Она наслаждалась каждым словом, сказанным этим красавцем, утопала в его глубоких и прекрасных глазах, смотрела на манившие, двигавшиеся в такт её сердца губы, хотела впиться в них, чтобы больше никогда не отпускать. Ладонью касалась его щёк и ощущала тепло, исходившее прямо к ней, чувствовала лёгкую небритость и испытывала удовольствие от этой невероятной близости к человеку, которому отдала своё сердце, всё без остатка. Что могло быть лучше, когда тот, кто так важен и не безразличен, так близко к тебе, что можно дотронуться рукой и в то же время так далеко. Встреча с прекрасным принцем на лыжах вокруг белоснежных горных вершин становилась невозможной, даже, если живёшь в его родном городе, и каждый божий день ожидаешь, когда счастье придёт и на твою улицу, но ничего не менялось. Дима слишком редко приезжал домой, а, даже, когда бывал, не обращал на неё внимания, хоть и смотрел в упор на то, как она улыбалась и пыталась привлечь к себе внимание.

– Сашенька, когда ты прекратишь строить иллюзии? – вошла в комнату мама. Каждый раз, когда она бывала здесь, ужасалась всё сильнее. Комната больше походила на мемориал с десятками фотографий, плакатов, любовных писем, написанных ему дочкой и оставленных у стены, где скопилось несколько десятков подобных конвертов.

– Мама, я люблю его! – восторженно говорила девушка.

– Тебе 23 года. Перестань уже верить в сказки, – пыталась научить уму разуму женщина, но все попытки оказывались бесполезными. – Он никогда не обратит на тебя внимания.

– Обратит. Моя любовь даст ему всё, что нужно. Никто другой не даст ему того, что могу я, – уверяла себя девушка.

– Милая, Дима женится. Я вчера слышала. Его друг, тот парень, Саша, который спас его после аварии, помог твоему кумиру сделать предложение своей девушке. Поэтому, прекрати думать о нём и лучше, найди себе хорошего молодого человека. А про Малышкина и думать забудь. У него своя жизнь, а у тебя своя.

– Как? Свадьба? – переменилась в лице девушка. – Он не может! Дима, ты ведь мой, только мой.

– Доченька, успокойся! – попыталась утихомирить её женщина.

– Ты врёшь. Этого не может быть, – вскочила с ковра она.

Женщина, лет пятидесяти, опасаясь, отошла в сторону, ближе к двери.

– Нет, я не вру.

– Пошла вон отсюда! – закричала Саша, едва не набрасываясь на мать и та, не сопротивляясь, быстро покинула святилище дочери. – Ты будешь только моим, ведь я люблю тебя, – приговаривала девушка, общаясь с каждым из висевших на стене плакатов Димы, медленно продвигаясь к телевизору, по которому по – прежнему показывали Малышкина. – Я добьюсь тебя, мой милый. Я люблю тебя, Малыш…

Тёмные, мрачные тона просторного помещения наводили тоску. Не меньше сотни горевших свечей по всей площади зала тускло освещали его, позволяя пришедшим людям, разглядеть друг друга, да и то не всегда. Игравшая мелодия, издаваемая стареньким магнитофоном, использовавшимся, вероятно, ещё при Сталине, заставляла ужасаться, тем самым, создавая мрачную атмосферу всеобщей подавленности. Глядевший на всё это Антон угрюмо стоял рядом с командой, раз, за разом обращая внимание на всевозможные венки, букеты с чётным количеством цветов, многие из которых выглядели завявшими и чересчур отпугивающими. Он изумлялся с каждой минутой всё сильнее и не мог поверить в происходившее. Стараясь больше ни о чём не думать, спортсмен попытался отвлечься, подойдя к столу с чёрной скатертью, до боли страшными вазами и рамками без фотографий с ленточкой у правого нижнего угла. Схватив первый, попавшийся под руку стеклянный прозрачный графин и налив в рюмку необходимых сто грамм, выдохнув, он с нетерпением выпил, пожелав обрести хоть какое-то облегчение, но вместо этого, получил отвращение – обещанная ранее водка превратилась в протухшую воду. Сплюнув несколько раз, и столько же чертыхнувшись, он постарался сильно не обращать на себя внимания окружавших и с ярко – выраженным раздражением вернулся к своему прежнему месту. От камина рядом с ним исходил треск, немного отвлекавший от надоевшей музыки, вызывавшей лишь мурашки и желание покончить с собой прямо здесь и сейчас, но, благодаря этому, спортсмен забыл, что стоял у гроба, уже успевшим напугать при входе в зал. Но шок от него был недолгим, когда люди увидели, в каком «раю» оказались.

– Может, мы пойдём? – послышался голос одного из приглашённых членов команды.

– Раз уж пришли, нужно ждать. Он скоро приедет! – тяжело вздохнул Антон, обратив внимание на большую картину с позолоченной рамой у себя над головой, на которой кроме темноты ничего не было. Она походила на ещё один «Чёрный квадрат Малевича», только в этом случае, на парня будто бы смотрели чьи-то безумные и неясные глаза, расползавшиеся по всей её площади. По крайней мере, так казалось из-за здешних пейзажей.

– Хорошо, что здесь нет скелетов, паутины и призраков, – улыбнулся подошедший к Антону Максим Лядов. Ему нравилась обстановка, ведь улыбка не сходила с лица с самого начала.

– Не удивлюсь, если это ещё ждёт нас впереди! – прислонился к гробу Мипулин.

– Смотрю, наш общий знакомый нисколько не изменился, – продолжил говорить он, вспоминая текст приглашения: «Всем, кому он был дорог, кто ценил и любил этого замечательного парня так же, как родные мать и отец, приходите проститься. Скажите всё самое дорогое и близкое сердцу, пока есть время, а иначе, придётся замолчать на веке веков, ибо больше мы его никогда не увидим. Носовые платки, траурное безысходное настроение, побледневшие от горя лица желательно взять с собой. Но помните, Вы можете не вернуться!!!»

– Считаешь, он может измениться? – говорил Антон в надежде скорее дождаться хоть каких-нибудь действий.

– Тебе лучше знать. И вообще, чего ты такой раздражённый? Веселись! Здесь круто. Я бы до такого не додумался!

– Думаю, это для твоего же блага, – кисло ответил Мипулин, но не успел он продолжить свой безрадостный разговор, как вдруг, гроб отъехал в сторону. Огонь в камине вспыхнул ярким пламенем и в мгновение, перед ослеплёнными гостями возник человек, появившийся из ниоткуда. Вид его сохранял тематику вечера: бледное лицо, красные глаза, клыки и плащ.