Через некоторое время Рукия выпрямилась и облегченно улыбнулась.

– Ничего страшного. Не сказала бы, что такие уж опасные раны. Хотя болезненные, конечно.

– Уф! – Радостно выдохнул Ренджи. – Так и знал, что он притворяется!

Синигами на площадке постепенно стягивались к центру. Куроцучи, напоследок еще раз хорошенько оглядевшись и убедившись в полной безопасности драгоценного оборудования, снял свой кидо-барьер. Тамура зевал и потягивался.

– Зря старались, – ухмыльнулась Йоруичи, оглядывая своего подчиненного. – Твой барьер отлично защитил, мы могли бы спокойно провести время в другом месте.

– Ну что вы! – Серьезно возразил колдун. – Он защитил только потому, что вы все были рядом и отвлекали призраков. Если бы они просто собрались у барьера, уверен, преодолели бы его еще до наступления утра. Всю ночь я ощущал неимоверное напряжение пространства.

– Успокоил, – Шихоинь хмыкнула. – Значит, я не зря получила по физиономии.

– Ну что, Маюри? – Азартно спросил Кьораку. – Получилось что-нибудь?

Куроцучи самодовольно оскалился и ткнул длинным когтем в монитор.

– Есть! Мы получили три диаграммы. Сейчас осталось только проанализировать их, и тогда, скорее всего, мы сможем что-нибудь понять.

========== 5. ==========

Единственное, чего хотели и на что способны были сейчас участники сражения, это спать. Один за другим, убедившись, что миссия выполнена, они расходились в сторону своих убежищ. Даже Куроцучи, утомленный ночным бдением, не набросился немедленно на изучение полученных данных, а просто передал их своим инженерам, чтобы те напечатали цветные схемы и начали анализ числовых значений, а сам завалился на боковую в своем домике в Руконгае. Хицугаю, хоть и своим ходом, отправили в госпиталь: он получил довольно серьезные ранения. Остальные отделались царапинами, синяками и ссадинами, так что просто разошлись по «домам». Ренджи взвалил на плечи Забимару и поволок его в лагерь отряда. Следом за ним увязалась и Рукия.

Ренджи сложил раненого у костра, присел над ним на корточки. Бабуин тяжело вздыхал, косился на хозяина одним глазом и старательно притворялся умирающим. Рукия тоже уселась рядом, уложила руки ему на загривок. Бойцы поглядывали на них с опасением и сочувствием. Наконец, Рукия выпрямилась.

– Устала, – сообщила она. – Даже в лагерь идти не хочется.

– Оставайся в моем домике, – Ренджи кивнул в сторону «норы» (версия третья, улучшенная, две предыдущих уже снесли).

– А ты как же?

– Я потом, – буркнул Абарай, хмуро глядя на Забимару. Что бы он ни говорил насчет притворства занпакто, а волновался за него всерьез.

Спустя примерно полчаса приплелся Хаями, сопровождаемый Содэ но Широюки и Цучихиме. Все трое выглядели крайне утомленными.

– Рукию потерял, – сообщил Хаями Абараю. – После боя делась куда-то. Подумал, может, она с тобой?

– Да, здесь, – кивнул Ренджи. – Она лечила Забимару, а потом у нее не осталось сил доползти до лагеря. Там спит, – он указал в сторону шалаша.

Хаями кивнул и двинулся в указанном направлении. У входа в шалашик сидел, скрестив ноги, Сенбонзакура. Он отчетливо клевал носом, но покидать пост был не намерен. Хаями поглядел на него удивленно. Занпакто сдвинул брови и расправил плечи, мол, не пущу. Капитан приподнял бровь: что так? Занпакто нахмурился еще сильнее: не положено. Наото укоризненно покачал головой и усмехнулся: что, мол, как не родной, двигайся в сторону! Сенбонзакура, еще намного посомневавшись, все же чуть посторонился, давай возможность Хаями заглянуть внутрь.

В домике спали в обнимку брат с сестрой. Рукия, свернувшаяся в комочек, была заботливо закутана в одеяло. Бьякуя обнимал ее за плечи тем жестом, каким ребенок обнимает во сне любимого плюшевого мишку. Хаями умиленно заулыбался и поспешно убрался оттуда.

***

«Утро» нынче для многих наступило ближе к вечеру. В особенности для Ренджи, который сперва полдня клевал носом у погасшего костра, а потом, когда освободили его убежище, ушел спать. У Хаями тоже не хватило сил вернуться в свой лагерь, и он остался в расположении шестого отряда, уполз в кусты, где и проспал почти до вечера. Цучихиме и Содэ но Широюки, посовещавшись, воздвигли приблизительную копию домика Абарая, в котором и разместились вдвоем. Офицеры честно старались не шуметь, занимаясь приготовлением ужина.

Ближе к вечеру вся многочисленная компания собралась у костра, где уже вовсю хлопотали и остальные офицеры. В котле что-то булькало. Бьякуя сидел какой-то задумчивый, сложив руки на коленях и уставившись на пламя, он ни на кого не обращал внимания. Рукия гладила Забимару, а тот, вытянув лапы и сложив на них голову, скорчил страдальческую физиономию. Ренджи, увидев эту картину, только презрительно плюнул.

– Вот засранец! – Негромко, чтобы не услышал занпакто, сообщил он.

Хаями, сидевший рядом и потому слышавший это заявление, удивленно обернулся, проследил направление взгляда лейтенанта.

– Это ты про Забимару?

– Конечно, про него!

– Зачем же так? – Хаями искренне огорчился. – Твой занпакто был серьезно ранен, что плохого в том, что Рукия немного погладит его?

– Да притворяется он!

– Думаешь?

– Конечно! Столько внимания! Вот и строит из себя умирающего.

– А не значит ли это, – хитро прищурился Хаями, – что ты и сам склонен иногда немного притвориться, чтобы получить чуть больше внимания?

– Ничего подобного! – Ренджи бы искренне возмущен. – Я никогда так не делал! Да он это только что выдумал! Это все Тамура виноват, придумал его гладить. Ничего, сейчас я его мигом вылечу.

Он решительно шагнул вперед и вскоре уже стоял над распростертым на земле занпакто.

– Ну, – грозно вопросил он, – и долго ты собрался валяться?

Забимару приоткрыл один глаз, гулко вздохнул и снова зажмурился.

– Если все настолько серьезно, я тебя сейчас же отправлю в госпиталь, – объявил Ренджи.

Вот тут Забимару заметно забеспокоился. Он открыл глаза, покосился на хозяина недоверчиво.

– Меня в госпиталь не возьмут, – буркнул он. – Я занпакто.

– А капитану Унохане это без разницы, – торжествующе усмехнулся Абарай. – Для нее ты – пациент. Так что она будет тебя лечить.

– Что ты прицепился? – Проворчал Забимару. – Не хочу я ни в какой госпиталь. Дай мне просто отлежаться.

– Ничего подобного! Нам тут не нужны после заката те, кто не может сражаться.

– Вот пристал! – Бабуин возмущенно поднял голову. – Могу я сражаться.

– Ну вот! – Ренджи подмигнул Рукии. – А ты говорила, что я совершенно не умею лечить.

Хаями тем временем переместился к Бьякуе, тихонько ткнул его локтем.

– Ну, а ты чего такой грустный?

– Устал, – еле слышно признался тот. – Сложная была битва, и она не прошла даром.

– Да, – сокрушенно согласился Хаями, – я и сам прихожу в ужас, как вспомню, что через пару часов снова сражаться. Неужели и в этот раз будет такой же напор?

– Надеюсь, что нет. Впрочем, как знать, на сколько хватит злости у этих непонятных чужаков.

После ужина Бьякуя засобирался в лагерь первого отряда. Было любопытно разузнать, что же удалось выяснить Куроцучи. Следом снялись и все остальные; за остальными поковылял чудесным образом исцелившийся Забимару.

У командирского костра собралась большая компания, почти все командование вместе с лейтенантами и занпакто. Как ни странно, было почти тихо. Нынешней ночью все так устали, что сил галдеть не осталось даже у близнецов Согьо но Котовари. От десятого отряда присутствовали Мацумото и Хайнеко. Хьоринмару, очевидно, остался в госпитале, рядом с хозяином. У Зараки в разрезе косоде виднелись повязки: нашел себе кого-то подраться. А вот Куроцучи не было.

– Что Куроцучи? – Негромко спросил Бьякуя у командира. – Еще не был или уже ушел?

– Ждем, – вяло отозвался Кьораку. – Садись, вместе ждать будем.

Впрочем, долго ждать не пришлось. Куроцучи вскоре появился, один, без лейтенанта и занпакто, да он и прежде никогда не брал их с собой. Уселся у костра поближе к командиру, даже не взглянув в сторону своего недавнего напарника, Тамуры. Вытащил из-за пазухи несколько небольших картонок, три из которых выложил на землю у своих ног. Тогда можно стало разглядеть на них яркое цветное изображение: в очерченном тонкой линией круге – раскрашенные в разные оттенки сектора. Они расходились от центра во все стороны, но с одного конца были очень короткими, а с другого, напротив, столь длинными, что порой вылезали за пределы круга, и все изображение от этого напоминало скорее веер. Все три картинки были выкрашены в основном в различные оттенки синего и зеленого, лишь короткие сектора пестрели желтым и красным, но погоды на изображении не делали.