Ольга прищурилась и различила на фоне мокрой листвы светлый силуэт. Метрах в пяти от нее стоял воин примерно такого же, как она, роста, не массивный, но и не миниатюрный, вооруженный длинным прямым мечом и небольшим треугольным щитом. Ольга похолодела. Приемов работы с противниками, использующими щиты, они не отрабатывали. Она стояла неподвижно, пытаясь уловить первое движение Тени, и все же не успела среагировать – почти невидимый в потоках воды тяжелый клинок внезапно оказался совсем рядом. Тонко и коротко свистнул рассекаемый воздух. Ольга неизвестно каким чутьем угадала единственное направление, в котором можно было отклониться, не получив в первое же мгновение смертельный удар, перегруппировалась и атаковала.

На стороне противника были щит, дождь и почти полная прозрачность, на стороне Ольги – скорость катаны, легкий доспех и скользкая земля под ногами. Мечник порой двигался тяжело, с трудом сохраняя равновесие, потому что, судя по всему, был не только вооружен тяжелыми мечом и щитом, но и облачен в усиленные металлом доспехи – при соприкосновении Ольгиного клинка с опалесцирующим силуэтом чаще всего раздавались глухие удары металла о металл. Но иногда – сначала раз, другой, затем все чаще и чаще – вместо звона стали, отскакивающей от доспеха, в ответ на вздохи разрубаемого лезвием катаны воздуха раздавался короткий противный свист, и в стороны разлетались капли слабо поблескивающей беловатой жидкости. Ольга с каждым разом все увеличивала и увеличивала темп, и в конце концов поплатилась за горячность и самонадеянность: призрачный клинок нашел свою цель, рубанув по правой руке чуть ниже плеча и пробив двухслойную сыромятную кожу доспеха.

Ольга даже не почувствовала боли, лишь в рукаве стало горячо, да рука внезапно перестала слушаться. Крепче перехватив меч левой рукой, Ольга снова атаковала, инстинктивно понимая, что подпитывающего ее адреналина надолго не хватит. Движения начали замедляться – шок неминуемо должен был вот-вот наступить. Тогда Ольга приняла самое безрассудное за всю схватку, чудовищно рискованное, но как выяснилось позже, верное решение: дождавшись завершения атаки мечника и просто пассивно уклонившись, она симулировала начало выпада, а вместо этого перекатилась вбок от противника и изо всех сил ударила рукоятью катаны по руке с мечом снизу вверх. Клинок вылетел из руки Тени и, разрубив струи дождя, упал на землю в паре метров от хозяина. Мечник пошатнулся, но все же сгруппировался и попытался нанести Ольге удар щитом. Рубанув противника катаной по ногам ниже кромки щита, Ольга резко толкнула его назад. Мечник, окончательно потеряв равновесие, отлетел на примятые и изломанные кусты. Рванув на себя щит слабеющей правой рукой, Ольга отшвырнула его в сторону, занесла над мечником катану… и поняла, что не сможет ударить безоружного врага. Склонившись ближе к лежащему перед ней дымчатому силуэту, Ольга обомлела: она впервые видела Тень так близко и, вглядевшись в ее лицо, неожиданно четко рассмотрела его правильные черты, искаженные болью, и обрамленные пушистыми ресницами большие светло-лиловые глаза, зрачки которых полыхали белыми молниями. Мечник оказался женщиной, точнее – девушкой примерно Ольгиного возраста, притом, несомненно, неким аналогом Белоглазых с другого слоя.

– Кто вы? Что вам здесь нужно? Зачем вы это делаете? – в отчаянии выкрикнула Ольга в лицо девушке, с ужасом понимая, что она не имеет права отпускать Тень живой – но и не имеет сил добить раненного безоружного врага. Девушка слегка приподнялась, попыталась было что-то сказать, но закашлялась – Ольга похолодела, услышав совершенно обычные, человеческие, девичьи звуки кашля. Изо рта Тени вытекла струйка бледной крови. Глаза девушки медленно закрылись, тело обмякло, пальцы в латных перчатках сначала судорожно сжались в кулак, затем медленно разжались и застыли полусогнутыми. Ольга опустилась на колени и коснулась горла мечницы. Кожа ее была холодной, биения пульса под пальцами Ольга не ощутила.

Сколько она так просидела, не двигаясь, не отрывая пальцев от горла умершей Тени – Ольга не знала. Дождь хлестал ее по спине, размывал по земле стекающую из рукава кровь, а она, не отрываясь, смотрела в молодое, красивое, такое неуместное для образа врага лицо, сквозь которое просвечивала измятая трава.

На плечо Ольги легла тяжелая рука. На раскисшую, истерзанную землю рядом с телом Тени опустился Бьёрн. Он осторожно отвел руку Ольги от шеи призрачной девушки и сжал в своих горячих ладонях. Ольга только теперь осознала, как она закоченела под дождем.

– Тебе приходилось… убивать? – спросила она хриплым, безжизненным голосом.

– Нет, – тихо отозвался Бьёрн. – Все мои противники спасались бегством. Вот и сейчас… я теснил его до самого маяка, и он в последний момент исчез из-под моей атаки.

– А если бы… – Ольга с трудом сглотнула, – если бы ты ранил врага, обезоружил и сбил с ног – смог бы ты нанести последний удар?

Бьёрн ответил не сразу.

– Не думаю, – наконец словно бы через силу выговорил он.

– Я не смогла, – сказала Ольга. – Она умерла сама. Она пыталась что-то мне сказать, но не успела… Ведь это я убила ее, понимаешь? Убила! А она ведь была такой же, как я. Кто-то, наверно, ждет, когда она вернется из похода. Зачем она пришла сюда? Зачем?.. – Ольга прижала ко рту сжатый кулак и зарыдала в голос. Бьёрн молча обнял ее, стараясь заслонить от дождя, и держал, тихонько раскачиваясь вместе с ней, пока она проходила этот чудовищный обряд посвящения в воины.

Выплакавшись, Ольга вспомнила о своем ранении – адреналин окончательно вышел со слезами, и руку невыносимо дергало и жгло. Бьёрн разорвал на ней рукав рубахи, осмотрел рану и слегка изменился в лице. Капнув между краями раны несколько капель какой-то жидкости из одного из пузырьков, явно из алхимического арсенала Марии (Ольга дернулась и, не сдержавшись, вскрикнула – руку обожгло как огнем), Бьёрн, бормоча что-то ободряющее и периодически сбиваясь на шведский, туго забинтовал ей руку. Прежде чем возвращаться, Ольга тихим голосом попросила помочь ей перенести тело девушки к маяку, чтобы сородичи могли забрать ее и похоронить по своему обычаю. Бьёрн без колебаний согласился. Уложив тело Тени рядом с маяком, Ольга, не оглядываясь, выбежала в проход между валунами. Бьёрн на мгновение задержался – ему тоже было не по себе. Поколебавшись, он положил треугольный щит на тело девушки, но меч забрал с собой – Мария наверняка захочет изучить материал, из которого он изготовлен.

Всю обратную дорогу Ольга молчала. У нее кружилась голова, сильно болела раненная рука, но Ольга была только благодарна судьбе за это – она понимала, что физическая боль до поры до времени оберегает ее рассудок, не дает ей в полной мере ощутить то смятение, которое она испытывала, вспоминая глаза умирающей Тени и свою занесенную над ней катану, и тот ужас, который будет отныне повсюду преследовать ее – взглядом убитой ею девушки.

Когда джип вкатился в ворота лагеря и остановился, Ольга выбралась из него и, прихрамывая, направилась к своему домику, но Бьёрн остановил ее, взяв за левую руку.

– Идем к нам, – сказал он, – тебе сейчас не следует оставаться одной. – Ольга покорно кивнула и молча последовала за ним.

В домике было тепло – Василий, чтобы разогнать надоевшую промозглую сырость, топил печь, не закрывая дверцу топки. Отблески огня прыгали по стенам, создавая ощущение уюта и безопасности. Бьёрн открыл дверь и пропустил Ольгу вперед, та деревянной походкой прошла к столу и буквально упала на табурет, свесив раненную правую руку вниз, а левой подперев голову.

Василий, возившийся с печкой, разогнулся и недоуменно уставился на ее неподвижное бледное лицо.

– Что случилось?

– Боевое крещение, – шепотом ответил ему Бьёрн. – Не трогай ее пока. – Он снял с топчана и набросил Ольге на плечи колючее одеяло, потом достал из буфета бутыль с настоем трав, принесенную из обиталища Марии, налил настоя в керамический стакан и добавил по пять капель из нескольких пузырьков, стоявших на нижней полке буфета. Усевшись напротив Ольги, он пододвинул к ней стакан. – Выпей, пожалуйста, – Ольга механически выпила терпкую жидкость и осторожно, без стука поставила стакан на столешницу. Бьёрн несколько секунд обеспокоенно смотрел ей в лицо, потом поднялся и сделал знак Василию. Они вышли на крыльцо, притворив дверь. Ольга осталась сидеть, безучастно глядя перед собой.