– Что случилось? Не молчи…
Бьёрн, не поднимая головы, отозвался:
– Младший брат Василия, Ефим, был найден сегодня утром на берегу Реки мертвым. Те, кто видел тело, утверждают, что оно выглядело так, будто в нем не осталось ни капли крови. Вокруг тела следов крови нет.
Ольга задохнулась.
В распахнутую дверь домика доносился шум, в котором Ольга различала причудливую и неудобопонятную смесь русской речи и местных диалектов. Казалось, в лагерь прибывали все новые и новые люди из деревни, и все они искали Василия. Шло время, Ольга и Бьёрн сидели в оцепенении в домике, не в силах двинуться, что-то сказать, как-то отреагировать на происходящее.
– Чего стоит наша так называемая служба, – наконец проговорил Бьёрн, – если…
– Не продолжай, – выдохнула Ольга. – Не надо, Бьёрн…
– Если мы все равно не в состоянии защитить их, – упрямо продолжил Бьёрн. – Ефим, самый толковый парнишка из всей семьи Василия, единственный из всех, кто собирался учиться дальше, любил читать, интересовался техникой… Ему было всего четырнадцать лет, Оля…
– Не надо, – простонала Ольга и снова тихонько заплакала.
Незаметно выскользнув из домика, Ольга отправилась искать Василия. Двигаясь наугад вдоль берега Реки, пробираясь сквозь спутанные клубки кустарников и нагромождения плавника, она километра через полтора наконец увидела у подножия склонившегося к самой воде изогнутого дерева скорченную фигуру в красной майке. Подойдя чуть ближе, она в нерешительности остановилась. Она нашла Василия, но совершенно не была уверена, следует ли его сейчас беспокоить.
– Посиди со мной, – донеся до нее слабый голос. Вася, не оборачиваясь и явно не слыша ее шагов из-за шума Реки, каким-то образом почувствовал ее присутствие. Ольга подошла и села рядом на корень дерева.
– У меня брат умер, – тихо сказал Василий, – вся семья меня ищет… А я сижу здесь и думаю – как считаешь, о чем? – он повернулся и заглянул Ольге в глаза. Она испугалась странного, отрешенного выражения его лица. – А думаю я о том, как изменить маршруты нашего патрулирования, потому что то, чем мы занимаемся, ни черта не эффективно… – он подобрал камешек и с силой, выдававшей его внутреннее напряжение и ярость, запустил его в воду. – Не маяки нужно обходить! Так мы никогда ни одной Тени не поймаем. Нужно обходить населенные пункты. Места, где Тени находят своих жертв, места, где они охотятся. Ты согласна со мной? – он снова обернулся к Ольге.
– Возможно, ты и прав, – медленно произнесла Ольга. Что-то в поведении Василия ее настораживало и даже пугало.
– А знаешь, что я думаю на самом деле? – Василий запустил еще один камень в Реку. – На самом деле наше патрулирование – абсолютно бесполезное занятие. С самого начала и до конца. Я не знаю, зачем Марии и таким, как она, нужны такие, как мы – может, они каким-то образом питаются нашей энергией, мало ли… Но теперь я понял – они просто нами пользуются, и как же я их за это ненавижу! – в Реку полетел еще один камень. Василий вскочил на ноги. Взгляд его показался Ольге совершенно безумным. – А Бьёрн им подыгрывает! Взял, видите ли, неотесанного деревенского хулигана, вечно пьяного, и показал ему дорожку к светлому будущему! Все это вранье, чудовищное вранье! И ты, – он обернулся к Ольге, которая взирала на него снизу вверх уже с откровенным ужасом, – смотри, ты ведь тоже уже попалась в его сети! Я ведь вижу, как ты на него смотришь! Стоит ему приказать – и ты полезешь к черту на рога… И сгинешь, как… – он запнулся.
– …Как Анна? – закончила за него Ольга, вставая. – Она ведь тоже верила Бьёрну. А потом исчезла. Ты это хочешь сказать? – голос ее опасно зазвенел.
Василий отшатнулся, видимо, наткнувшись на ярко-алые копья света, вылетавшие из Ольгиных глазниц.
– Ты обвиняешь Бьёрна в том, что случилось с Анной, ведь так? – тихо проговорила Ольга, изо всех сил сдерживая рвущиеся из ее груди огненно-ледяные интонации речи Четырехглазых – она понимала, что Василий вряд ли отдает себе отчет в том, что говорит. – А тебе известно, что он готов был рискнуть жизнью и отправиться на ту сторону, чтобы искать ее там, пока Мария строго-настрого не запретила ему это? И кстати, я не уверена почему-то, что он воспринял ее запрет всерьез, – вырвалось у нее, и только произнеся эти слова, она поняла, что это правда. За Бьёрном определенно нужен глаз да глаз.
Василий опомнился и провел рукой по лицу.
– Да знаю я, знаю, – устало проговорил он. – Не думай обо мне плохо, никогда я не обвинял Бьёрна в том, что Анна пропала. И в безразличии к ее судьбе его уж тем более нельзя упрекнуть. Он тогда вообще дома не появлялся. Всю Долину облазил – искал малейшие следы. Свалился с уступа и сломал ногу… – Василий вздохнул. – Паршиво мне, Ольга. Не обращай внимания на то, что я тут наговорил. Пожалуйста, прошу тебя, – он снова сел на корень и уставился на воду. – Не хочу идти домой. Там мамка… представляю, в каком состоянии… А надо, я должен быть с ними. Посижу еще немого и пойду. Побудешь со мной?
Ольга подошла и села рядом. Василий прислонился плечом к ее плечу.
Маленькую стаю накрыли тоска и растерянность. Василий два дня провел в деревне у родных и вернулся после похорон брата, осунувшийся, заросший щетиной и непривычно молчаливый. Ольга и Бьёрн за время его отсутствия попытались скорректировать маршруты патрулирования, чтобы захватить окрестности деревень – Бьёрн не хотел отказываться от наблюдения за маяками, но и слова Василия принял во внимание. Теперь каждый из маршрутов удлинился и занимал уже не три-четыре, а пять-шесть часов. Два патруля не успевали обойти все маршруты за световой день и зачастую вынуждены были возвращаться уже в полной темноте. Кроме того, день начал сокращаться, темнело все раньше и раньше. Ольга ждала возможности сдать тот самый «экзамен» на право патрулировать самостоятельно – ждала и боялась.
В конце июля на Долину обрушились дожди и грозы. Земля раскисла, дороги и перевал стали опасными, Река угрожающе поднялась из своего ложа. Иногда дождь лил сутками, не переставая, только то усиливаясь до секущего ливня, то ослабевая до мелкой мороси, больше похожей на крупный туман.
Патрулирование, естественно, не прекращалось в любую погоду. Дождь заметно осложнял задачу, так как сумерки, туманы и потоки небесной воды делали различение Теней практически невозможным что днем, что ночью. И Ольга в итоге нисколько не удивилась, когда в окрестностях маяков началось настоящее нашествие.
Однажды утром, воспользовавшись тем, что дождь, хлеставший и без того пропитанную водой землю всю ночь напролет, немного утих на рассвете, Ольга и Бьёрн выступили в поход к шестому маяку. Часть пути они, как обычно, проехали на Васином армейском джипе, на который, по случаю дождливой погоды, был натянут брезентовый тент. Оставив машину в одним им известном укрытии за пару километров до Кара-Йола, дальше они двинулись пешком вдоль стены скал, под деревьями, внимательно глядя по сторонам.
Маяк находился в своеобразной нише, образованной изгибающейся стеной скалы и двумя огромными валунами, отгораживающими от дороги небольшую полянку. Постороннему показалось бы, что это не валуны, а уступы скалы, за которыми нет ничего, кроме той же скалы. Но те, кому было дано зрение Белого Глаза, видели между камнями узкий проход, ведущий на площадку примерно метров пятнадцати в диаметре, посреди которой возвышалась кучка белых камней с потемневшей, изрезанной рунами палкой в центре.
Заглянув на поляну, Бьёрн знаком показал, что там пусто. Задерживаться именно у маяка смысла не было, и Ольга последовала за Бьёрном дальше, в глубь рощицы, взбегающей на пологую осыпь скалы, на которую с небольшой высоты из отверстия в отвесной стене спускался небольшой водопадик. Шум воды заглушал их шаги, но и скрывал от них звуки, которые могли бы издавать пробирающиеся по рощице чужаки. Дождь усилился, видимость и слышимость стали еще хуже. Ольга, кивнув Бьёрну и держа наготове меч, осторожно двинулась к просвету между деревьями, где, как ей показалось, что-то мелькнуло. Бьёрн кивнул в ответ и, не выпуская ее из виду боковым зрением, шагнул в противоположном направлении. Все было как всегда… и все же что-то изменилось. Ольга подобралась, как зверь, чующий опасность. Скорее ощутив кожей движение воздуха, чем увидев глазами, она резко развернулась на месте, одновременно принимая боевую стойку и перехватывая меч двумя руками. Рядом судорожно колыхнулись ветви кустарника, мелькнуло еле заметное светлое пятно. Вот он!..
