воспоминании. Можешь ты поделиться со мной одним секретом?

— Я испугался, — сказал он.

— Чего?

— Это длинная история, — его пальцы беспокойно двигались по краю его футболки,

словно он не мог решить — стоит или нет довериться мне. — Когда я перестал разговаривать с

тобой пять лет назад, это произошло из-за того, что один твои вид заставлял меня вспоминать о

том, чего я не сделал. Но все остальные? Я избегал их из-за того, что видел, как они смотрели на

Майки, словно он какой-то уродец. И я не хотел, чтобы они смотрели на меня так же.

Я взяла его за руку. Я знала, что он чувствовал. Я видела Джессу на детской площадке во

время прогулки на открытом воздухе, стоящую в одиночку и притворяющуюся, что не замечает

остальных девочек, когда они вскрикивают, хихикают и играют в пятнашки. Ее одноклассники

могли не знать, почему она другая, но она, очевидно, такой была.

Все это зря потерянное время. Пока Логан прятал свои способности от мира, я прятала

способности Джессы. Мы могли бы довериться друг другу. Мы могли проходить через это бок о

бок друг с другом, утешаясь знанием того, что кто-то другой понимает тебя.

— Ты должен был рассказать мне, — сказал я. — Я бы не осудила тебя.

— Я знаю. И я хотел рассказать тебе. Особенно в тот день в парке, когда я увидел, как

Джесса предугадывает цвет листьев. Но я только что получил свое воспоминание о будущем, и

оно все изменило.

Я ждала, воздух застрял в ловушке моих легких. Мои надежды теснились у меня в груди.

— Мое воспоминание не было тем, чего я ждал, — слова срывались с его губ, словно

капли патоки с дерева — медленно, тяжело, и стоили каждой секунды времени. — Как я тебе и

сказал, я увидел себя пловцом с золотой медалью. Я разогревался для финального заплыва на

общенациональном соревновании, и мне был гарантирован успех. Но это только одна часть. Я

очень четко ощущал каждую деталь. Мокрый бетон под босыми ногами. Запах хлорки, висящий в

воздухе. Шрам, пересекший мою ладонь по центру, — он поднял вверх руку, и мы оба увидели

ровную, еще неповрежденную кожу. — А затем я посмотрел на зрителей, на одну девушку, и

почувствовал это ошеломительное чувство принадлежности, абсолютного принятия другим меня

таким, какой я есть.

Он ритмично застучал по основанию дерева. Кора осыпалась щепками, обнажив гладкий,

голый участок дерева.

— Я словно обезумел, когда получил воспоминание. Я даже не понимал, что это означает,

так каким образом, как предполагается, оно должно помочь мне с принятием решений в жизни? А

затем я увидел тебя в парке, — он прекратил стучать. — И я подумал, что, может быть,

воспоминание говорило мне доверять этому чувству, добиться тебя. Может, оно говорило: это то

чувство, которое сделает жизнь стоящей.

— Я не понимаю, — прошептала я. — Как это связано со мной?

— Той девушкой в моем воспоминании была ты. — Он приблизился, пока его плечи не

закрыли от моих глаз хижины с поднимающимся из крыш дымом. Пока его глаза не поравнялись с

моими, зеленые, как трава в лесу, сочная от почвы и дождя. Пока его лицо не заслонило для меня

весь мир. — Ты заставляешь меня чувствовать, что я принадлежу тебе. Ты всегда заставляла меня

это чувствовать. И именно поэтому я не сказал тебе о рюкзаках. Потому что я боялся, что это

изменит твое отношение, а я хотел удержать это чувство хоть чуть-чуть подольше.

Глава 22

Не думаю, что смогу говорить. Мое сердце показалось мне слишком большим для моей

груди, словно я матрешка, собранная в неправильном порядке. Я подняла руку и прижала ее к его

щеке. Пару дней назад он был гладко выбрит. Теперь недавно выросшая щетина колола мне

пальцы, и дрожь прошла у меня по спине. Она распространилась на мои руки и обдала холодом

затылок.

Он наклонился ближе.

— Это так? В смысле, твое отношение изменилось?

— Только к лучшему.

Его губы коснулись моих, легко, словно мотылек, пляшущий на ветру. Я потерялась. В

школе мы проходили про эффект бабочки, как что-то настолько незначительное, как хлопанье

крыльев насекомого, может вызвать ураган на другом конце мира. В общем, это обо мне. Внутри

меня целый ураган, яростно вращающийся и грозящий унести меня. В кои-то веки я буду

счастлива захлебнуться.

Поцелуй стал глубже. Жар распространялся от точки соприкосновения наших губ по

всему моему телу, окутывая меня теплом Логана. Я обняла его за шею, и он вынудил меня

попятиться, пока мои плечи не коснулись коры дерева. Его рот двигался на моих губах, моем

языке, моих зубах. А затем его руки коснулись моего лица.

Я умерла. Единственное легкое прикосновение его пальцев к моей щеке, одновременное

нежное и причиняющее боль, убило меня. Я не знала, что поцелуй может быть настолько острым.

Я не знала, что парень может значить так много. Я не знала, смогу ли быть настолько счастлива

когда-либо снова.

Я положила руки ему на лицо, коснувшись его щек так, как он коснулся моих, и это было

словно мы держали саму сущность друг друга между пальцами. Никаких секретов между нами.

Никакого недопонимания, или задетых чувств, или страхов о будущем. Только его рот и мои

губы; его ребра, моя грудь; его и мои бедра. Я не думала о пятилетней дистанции между нами. Я

не думала о грядущем расставании, когда он отправится обратно в город Эдем. Все, что я

ощущала — это наше единение. Единство наших тел и душ. В тот момент Логан и я были одним

целым.

Вечность спустя, он отодвинулся и улыбнулся. Мы были так близко, что я чувствовала

контуры его губ, чувствовала поток воздуха, когда он выходил из его рта и попадал в мой.

— Ну, — сказала я, когда, наконец, снова смогла говорить, — если это тот отклик,

который я получила благодаря запоздалому признанию… еще какие-нибудь секреты, которыми

ты хочешь поделиться?

Он рассмеялся и чмокнул меня в губы.

— На данный момент я чист.

Рука об руку, Логан и я пошли по дорожке к хижине Майки. Когда мы приблизились,

Майки поднял полог из кожи и вышел наружу. До этого я думала, что братья выглядят словно

близнецы, но в суровом солнечном свете разглядела разницу. В то время как у Логана приятный

золотистый загар, кожа Майки напоминает темно-коричневую кору сосен. Более того, его вены

раздулись и выступили на поверхность ненормальных шнуров мышц — это то телосложение,

которое, должно быть, появилось из-за жизни в дикой местности.

Он нахмурился, глядя на наши сцепленные руки.

— Вы, влюбленные пташки, поцеловались и помирились?

Покраснев, я отпустила руку Логана. Очевидно, Майки не одобрил наши отношения. И

разве он должен был? Логан может быть здесь в данный момент, но он принадлежит цивилизации.

То, что у нас есть, может быть только временным.

«То, что у нас есть, может быть только временным».

Эти слова обдали меня холодом. Ох, Судьба. Как я могла забыть? Будущее Логана в том,

чтобы вернуться в город Эдем, где он станет золотым призером по плаванию с комнатой, полной

медалей. Где он нужен, чтобы телепатически общаться с Майки и поковать рюкзаки с

необходимыми припасами.

Лед поселился в моих легких, накапливаясь до тех пор, пока не оказалось, что я с трудом

могу дышать. Держать Логана за руку было так хорошо. Целовать его ощущалось настолько

правильно. Когда мы вместе, я не чувствовала себя монстром. Я чувствовала себя той девушкой,

которую видит он, той, которая может быть сильной, когда это необходимо. Но ничего из этого не

имело значения. Я не собираюсь удерживать его.

Я ждала, когда Логан ответит брату, объяснит, что неважно, что Майки думает, что видит.