койке в здании АпИТ, и я воткнула иглу в ее сердце. Я убила свою младшую сестренку. Как я

могу ее любить? И если я не люблю ее, то разве могу полюбить кого-то другого?

Я ждала, что его лицо исказится от ужаса, от бессознательного омерзения, когда мои

слова дойдут до него. Я миллион раз представляла выражение его лица. То, на котором будет

написано, что я само зло. То, на котором будет написано его отвращение. То, которое, яснее чем

любые слова, скажет мне, насколько я отвратительна.

Но оно не пришло.

Вместо этого он слегка коснулся кончиками пальцев моей руки. Это было легчайшее

прикосновение, и все же оно зажгло мое тело от макушки до пяток, опалив мои ноги в

шероховатой земле.

— Какую ужасную ношу тебе приходится нести.

Я смотрела на его руку, на длинные, натруженные пальцы, которые могли бы с легкостью

привести его к карьере концертирующего пианиста.

— Ты не считаешь, что я чудовище?

— Единственное чудовище здесь — это твое воспоминание о будущем. Оно отняло у тебя

твое спокойствие и заставило сомневаться в том, кто ты есть. Я знаю, кто ты, Келли, и ты

наполнена любовью.

Мои колени стали мягкими, как речная грязь у меня под ногами.

— Спасибо тебе, — прошептала я.

— За что?

— За то, что не осудил меня.

— Как ты можешь осудить чьи-то будущие действия, не зная обстоятельств? — спросил

он.

Действительно, как. Но вслух я этого не произнесла. Я не могла. Потому что я не была

уверена в том, что он настолько же искренен, как звучит. Может, он одарен способностью точно

знать, что говорить и когда. Может, его слова значат не больше, чем смех, который вырывался из

него пять лет назад.

А может, только может, он все тот же мальчик, которого я помню.

Мы особо не разговаривали в течение ужина. Логан соорудил распорку, чтобы подвесить

его флягу над огнем — спасибо Судьбе, что он посещал факультатив по Древним Приемам — и я

приготовила рис в импровизированном горшке.

Мои руки тряслись, когда я отмеряла зернышки. Несла воду для кипячения. Взбалтывала

флягу.

После матери и моей сестры, готовка — это то, что больше всего заставляло меня

чувствовать себя как дома. И я скучала по этому, пока была в заключении. Я чувствовала, как

крошечная часть прежней меня возвращается, пока я сливала воду и перекладывала рис на

широкие зеленые листья. От меня не так много пользы в дикой местности, но, по крайней мере, я

могу готовить пищу.

Мы устроились под большим деревом после того, как поели. Сосновые иглы царапали

мое лицо, а холод из воздуха пробирался сквозь одежду. Логан отдал мне теплую кофту с начесом,

а себе взял длинную куртку с капюшоном. Мы растянули легкое термозащитное одеяло поверх

самих себя.

Я завернулась в свой угол синтетической ткани и повернулась к нему спиной. Звезды

сверкали в небе, словно драгоценные камни на черной ткани ювелира. Джесса, должно быть,

смотрит на эти же звезды в данный момент. Я представила линию, соединившую меня и самую

яркую звезду, а затем еще одна линия связала звезду с моей сестрой. Видишь, Джесса. Я никогда

не оставлю тебя. Мы связаны друг с другом этими воображаемыми нитями.

Мое дыхание ускорилось. Это возможно? У меня, очевидно, есть какая-то особая

способность, или я бы не смогла манипулировать своим воспоминанием. Это бы объяснило все.

Почему мы всегда были так близки. Как ее воспоминание попало ко мне в голову. Может быть, я

даже могу поговорить с ней?

Джесса! ДЖЕССА! Ты слышишь меня?

Я швырнула свои мысли в космос, отправив их по этим невидимым линиям,

связывающим нас со звездами. Я ждала ответа, закусив зубами губу. Какого-нибудь знака. Я

согласна еще раз на это неопределеннее напирающее ощущение. Но не было ничего. Только

шорохи вертящегося на сосновых иголках Логана.

Я перевернулась на спину. Думаю, мои паранормальные способности так далеко не

распространяются. И я достаточно уверена, что-то, что есть сейчас — усиление моей способности

манипулировать воспоминаниями, возможно из-за паров, которыми воздействовал на меня

Беллоуз.

Какая жалость, что я не вернусь в лаборатории. АпИТ было бы заинтересовано в этой

разработке. Но почему? Почему ученых так интересуют паранормальные способности?

Голос Салли эхом отразился у меня в голове. Где именно мы проживаем, Птенчик?

Я втянула воздух. Конечно. Все это время я думала, что это случайность, что АВоБ и

АпИТ делят одно здание. Я не думала, что существует какая-нибудь связь между двумя этими

агентствами. Но что если это не совсем так?

Может быть, два агентства делят одно здание из-за того, что они неразрывно связаны.

Может быть, ученые изучают паранормальные способности, чтобы разобраться с воспоминанием

о будущем.

Чем больше я думала об этом, тем больше убеждалась, что я права. Поэтому у паров был

побочный эффект усиления паранормальных способностей. Поэтому конкретно моя способность,

кажется, вращается вокруг какого-то типа манипуляций с воспоминанием.

По какой бы причине ученые не хотели Джессу, это связано с воспоминанием о будущем.

Синтетическое одеяло захрустело, и моей икры коснулась лодыжка Логана. Нас

подбросило на ноги.

— Келли?

Я сглотнула.

— Да?

Из-за темноты я могла разглядеть только очертания его лица, но мои глаза помнили

каждую черточку. Ямочки на щеках. Ресницы, настолько длинные, что я волновалась, не

спутаются ли они. Прямые белые зубы и сногсшибательная улыбка.

Между нами разрасталась наполненная значительностью тишина, что предшествует

важному заявлению. Мое сердце застучало о грудную клетку. Если бы только он доверился мне.

Если бы только он рассказал мне о Хармони то, о чем он молчит. Я бы рассказала ему в ответ все.

О моих новоявленных паранормальных способностях. Об умозаключении, к которому я только

что пришла.

Но он этого не сделал. Прошла мучительная минута, а затем он сказал:

— Отдохни. Завтра мы доберемся до Хармони.

Глава 18

Утром моя спина была прижата к груди Логана. Его рука была переброшена через мое

бедро. Мы переплелись, словно мыши в гнезде.

Я должна была отодвинуться. Теперь, когда я проснулась и осознала, куда бессознательно

переместились наши тела, я должна была восстановить дистанцию между нами. Но я этого не

сделала.

Я не могла.

Его теплое дыхание щекотало чувствительную кожу на шее, как раз рядом с ухом. Часть

меня хотела начать ерзать. Другая, имевшая больший контроль над телом, оставалась абсолютно,

идеально неподвижной, поэтому я не разбудила его. Поэтому я могла наслаждаться этой

изысканной пыткой так долго, как только возможно. Его грудь поднималась и опускалась

напротив моих лопаток, размеренно и ровно, совершенно не похоже на то, как металось внутри

меня мое сердце. А его рука — она прижимала меня к нему, собственнически заключив меня в

ловушку, словно я принадлежу ему и только ему.

Это совсем не похоже на мои мечты. Зажатая подо мной рука затекла, а сосновые иголки

вонзались мне в щеку. И все же это лучше, восхитительнее, чем все, что я когда-либо

представляла. Я могла бы лежать так весь день и притвориться. Притвориться, что он ничего не

скрывает. Притвориться, что через пару дней он не оставит меня. Притвориться, что он втрескался

в меня так же, как я в него.

— Доброе утро, — сказал Логан.

Я подскочило, а мое сердце чуть не выпрыгнуло через горло. О, Судьба. Он все это время

не спал? Он знает, что я не спала?

Я стала отодвигаться, а его рука сжалась у меня на бедре, всего на чуть-чуть, прежде чем