О Жене между нами.

Мы с Васей уже привыкли к тому, что Женя постоянно находится рядом с нами с отсутствующим взглядом. Но она присутствует. Глубоко внутри себя. И, когда вы к ней обращаетесь, ей нужно сделать усилие, чтобы вынырнуть к вам из собственной глубины. Но, когда она делает это, вместе с ее взглядом из этой глубины прорывается нечто такое, что кажется, вас накрыло теплой волной, и вы… вы спасены. Не важно от чего. Не важно как. Важно только то, что теперь уже ничего не важно.

– Тебе ведь она ужасно нравится, я же вижу, – говорит Вася. – И ты ей, наверное, тоже. Чего она, просто так с нами полоскается? Почему ты держишься на расстоянии?

Я молчал. Все это время я делал так, чтобы мои мысли обтекали эту тему, не касаясь ее. Как будто это была бы дурная примета – думать о моем отношении к Жене.

– Ей Богу, что-то происходит с женщиной, с которой ты переспал, – выпалил я. – Она больше никогда не сможет быть довольна тобой таким, какой ты есть. Ей обязательно нужно будет тебя проверять, исправлять, работать над отношениями. Я… б-боюсь. – шепчу я. – Не того, что она мне откажет. Я боюсь, что она больше никогда искренно не посмотрит на меня таким взглядом, как теперь.

– А ты уверен, что до этого она смотрела искренне? – Спрашивает Женя, выныривая из кухни и из своего глубокого раздумья, и я с облегчением понимаю, что она не поняла, о ком идет речь.

О женской эмпатии.

– Женщина в отношениях с мужчиной всегда ориентируется на его отношение к ней самой, – тихо говорит Вася, наклонившись к моему уху. – А об отношении к ней она судит по поступкам. Если ей не на чем будет основывать свое суждение, то она уйдет. Понял?

Я понял, что он имеет в виду мое отношение к Жене, но Женя, похоже, тоже все поняла. Она вынырнула из своих раздумий, посмотрела на Васю и сказала:

– Все это правда, но поверхностно. Главное в другом. Чтобы понять, кто перед ней, женщина должна раствориться в мужчине. Отпустить себя и стать морской пеной, как Русалочка. Растворившись в мужчине, женщина безошибочно угадывает все свойства среды, которые ее растворили. Мы всегда ищем стопроцентной любви, без примесей. И когда женщина встречает того, чья среда чиста, ей очень трудно уйти. Она же понимает, что не к кому.

Я смотрю на нее, и у меня перехватывает дыхание. Надо бы описать ее. Теплая глубина ее темных, слегка раскосых глаз вот, собственно главное. А остальное в ней было и не важно. Высокая, даже слишком. Замкнутая, нескладная, рассеянная. Внешне чем-то похожая на дочку Пушкина, с чьей красоты, носящей следы африканского солнца, Толстой писал портрет Анны Карениной. Те же вьющиеся мелким бесом волосы, которые невозможно было уложить, привычка щуриться и восточный изгиб губ. Я подумал: «А потом она начнет проверять чистоту и силу, скандалить, раскачивать лодку и отравлять ту среду, в которой ей недавно было так хорошо растворяться».

Устами младенца.

– Ты вот все никак не можешь понять женщину, – говорю я Васе. – А я вот понял. Да. Ты не поверишь! Я стоял в очереди в «Идеальной Чашке» и вдруг услышал, как маленькая девочка сказала маме: «Мама! Можно мне чего-нибудь «этакого»?» А мама ей отвечает: «Ничего «этакого» тебе нельзя!» и девочка успокоилась. И вот тут я понял, что принципиальной разницы с возрастом не происходит – женщины никогда не знают точно, чего они хотят. Но они точно знают, что они хотят чего-нибудь «ЭТАКОГО». И когда они вырастают, то начинают думать, что у тебя это есть.

– И какова практическая польза от понимания?

– Подыгрывать. Обещать. Дразнить и не давать. Говоришь: «У меня есть что-то этакое…» Все. А когда она твоя и начнет требовать, делаешь паузу и говоришь: «Но тебе этого нельзя».

– У тебя нельзя, так у других можно, – тихо-тихо, но так, чтобы я расслышал, говорит Женя.

О Фрейде.

Неожиданно мне позвонила Женя и сказала, что у нее есть ненужная лампа с реостатом, которая подойдет мне для студии, и она может ее подвезти. Я согласился. В студии собралась целая компания, но вечер как-то не задался, и все разбежались. Осталась одна Женя. Мы пили чай и молчали. Неожиданно я вспомнил, что у меня так и валяются ненужные мне туфли, которые купили ей для уже отснятого эпизода. Я решил отдать их ей. Женя стояла, балансируя в непривычной обуви. Потом сделала шаг ко мне. Внезапно она оступилась и оказалась так близко от меня, что я кожей почувствовал тепло, излучаемое ее глазами. Сочно-желтые туфли на высоком каблуке мелькнули где-то над головой. Кудряшки хлестнули по лицу. Я поцеловал ее, внезапно поняв значение слова «упоительный», захлебнулся и пошел на дно мощными, неудержимыми гребками. Какая-то неосязаемая мысль обожгла меня горькой досадой.

На следующий день я проснулся разрушенным, как было со мной однажды, когда я бросил курить и во сне мне приснилось, что я снова начал. Тогда я закурил наяву и в тот же миг понял, что та первая сигарета была во сне, но было уже поздно.

– Мне сегодня приснился Фрейд, – весело сообщила Женя.

– Ему запрещено сниться, – сказал я. – Он изгнан богами из человеческих снов.

– Ну послушайте же, господин режиссер, он мне сказал: «Смысл экономики в том, чтобы максимально увеличивать стоимость пустого места». Что бы это могло значить?

– Ты же женщина, – недовольно говорю я. – Тебе ли не знать, о чем это.

– Вы, сударь, пошляк.

– И Фрейд тоже, – подытожил я. – Все дороги ведут в кусты. Дай мне еще поспать.

Я отключился. Мне стал сниться Вася.

– Я не разделяю твою идею о самодостаточности человека, – сказал он уверенным тоном. – У меня есть знакомый бисексуал. Он говорил, что можно жить полностью мужским началом, можно полностью женским, но всегда кто-то должен смотреть тебе в лицо. Можно играть черными, можно белыми, но всегда нужен партнер.

– А ты разделяешь его идею, что точка «Джы» была впервые обнаружена у мужчин, просто для ее стимуляции приходится быть геем? – Ехидно спросил я, и нырнул еще глубже в свои тьмы, куда Васе было не добраться.

О женской любви.

Иногда Вася удивляет меня особенным, одному ему присущим способом перевернуть давно известную истину так, что без ста граммов и не разберешься. Видимо, так он действует и на себя самого потому, что сегодня он сам себе налил коньяка. Сел на подоконник. Выпил. И сказал с грустью в голосе:

– Все-таки влюбилась в меня, дуреха. Хоть я и предупреждал.

– А чего ж тут плохого? Я ее видел. Очень красивая девушка. Радуйся!

– Влюбленность-то хуже всего и есть! – С какой-то остервенелой досадой сказал Вася. – И так-то женщина невыносима. А влюбленная женщина невыносима втройне. Она же теперь не просто женщина, а… жрица священного огня! Ей теперь все видится, как служение этому огню. Я влюблена – и теперь… ты будешь истопником! Назначаю тебя, блин, на должность. И она еще посмотрит, хорошо ли ты умеешь служить. Вот на днях пришла ко мне и… И видите ли, она НЕ ГОТОВА!!! Антураж не тот, обстановка, и во мне возвышенности не хватает. Плохо служу я, оказывается, этому священному огню. Не чувствует она достаточно старания. Двойка мне с минусом. Не-е-е-т, брат. Влюбленность – это для детей. Я иначе не понимаю. Взрослые люди должны… дружить. Не надо этих влюбленностей.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.