- Ляг со мною.

"Не привыкать", - подумал бывший студент и осторожно прилег к ней.

Она взяла его лицо в ладони и поцеловала в нос.

- Я - как бы получше сказать, чтоб ты понял - переводчица Короля.

Теперь продолжались его поцелуи, и он почти добрался до плеча, когда она ответила:

- Я покажу тебе, покажу - когда ты будешь готов.

Сводя с ума, шуршало зеленое платье из шелка, скользило...

Дама прикоснулась губами к правой стороне его шеи; ему показалось, что кожа его растворяется без боли, и лихорадочно подумал: "Да! Пусть не будет никакой правой стороны, пусть!". Дама отпрянула, встала и усадила его:

- А теперь смотри и запоминай!

Она отворила небольшую окованную железом дверцу в белой стене, прямо за входной дверью:

- Это и есть Врата Короля!

Там, за дверцею, был песчаный берег, серое море и пасмурное небо. Росла высокая пальма, какие Антон видел только на картинках. Справа дунул предгрозовой ветер, пальма залохматилась и закачалась, словно бы кто-то мелкой из листьев смахивал пыль с туч. Потом она остановилась и исказилась: на стволе возникли узлы и междоузлия, а цельные листья стали перистыми. После этого рядом (или позади) пальмы снизу начала расти ее копия, словно бы отлитая из воды. Еще раз дунул ветер, и дверца захлопнулась. Все это было жутко, непонятно почему.

- Это сделал Король?

- Он отливает из небытия копии наших предметов, но перед этим изменяет их по своему желанию.

- Так он творит там, где уже работал наш Творец?

- Да. Если он творит где-то еще, мы этого не видим, так ведь?

Антон сказал раздумчиво, как старик:

- Я видел, что по его желанию летучие мыши стали разумными и говорящими... Что он сделает с людьми?

Прекрасная дама поцеловала его, как маленького, в кудрявую макушку:

- Подземный Иерусалим - все равно что реторта алхимика. Чтобы дети не перегрызли друг другу глотки от скуки или по капризу, нужно стравливать давление. У нас это есть - вниз или в обыкновенный мир, ты увидишь. А вот если, - дама вознесла и голос, и указательный палец. - Если их не будет, тогда появятся все условия для трансформации.

- Король знает, какого превращения им ждать? - прошептал Антон.

- Мне сие неизвестно. Его понятия - это не понятия людей. Они ускользают от разума. Так что, не хочешь остаться и претерпеть работу Короля?

- Простите, госпожа переводчица, но нет. Позвольте мне уйти.

- Хм, - опять вмешался Бенедикт, что-то прикидывая и шевеля пальцами, как ножницами, - Этот Король может создавать из небытия отдельные искаженные вещи, но вот может ли он всех их связать воедино, в один огромный механизм, подобно Творцу? Сомневаюсь. Будет у него набор прозрачных игрушек и говорящих зверей, не более того!

- Может быть, он - ребенок?

- Хорошо, упрямец, - ответила юноше дама. - Но исключений никому не делаем - сюда ты больше не вернешься никогда.

- Прекрасно, госпожа! - поддел ее Антон; по правде говоря, он потерял уважение к прислужнице Короля, ускользающего от понимания, и ему хотелось грубо овладеть предательницей человеческой природы.

- Я - не человек! - усмехнулась она углом рта, и Антон благоразумно сказал про себя: "И занята собою, как богиня". - Идем.

Они покинули эту комнатку, и дверь ее захлопнулась за Антоном навсегда. Базиль, о котором постоянно забывали, ждал у стены; Антон взял его на руки - оказывается, он не снимал заплечного мешка, а еще думал, что с ним займется любовью такая женщина, вот ведь придурок!

Дама указала ему на коридор, теперь освещенный уж очень ярко. Глазам казалось, что коридор это прямой, как стрела, а ноги думали, что это дуга. У Антона закружилась голова, а дама спросила:

- Разве ты не знаешь об окружности с бесконечным радиусом?

- Да, одна из метафор Творца...

- Здесь только ее подобие.

- Сделанное Королем?

- И мною. Каждый, кто хочет ребенка, брака или серьезного дела, может навсегда покинуть Подземный Иерусалим, - теперь она говорила суховато, как озабоченная мамаша. - Я даю разрешение и провожаю. Он выбирает свою дверь и уходит. Вот и все. Мальчик, выбирай дверь хорошенько!

- Как?

- Чего ты сейчас хочешь сильнее всего?

"Овладеть тобой" - честно подумал Антон - он еще не вполне отошел. Но сказал иначе:

- Я хочу получить очень хорошее образование.

Дама хихикнула и послала его жестом по коридору, уходящему вправо. Двери, такие же белые, как и стена, заливал невыносимо яркий свет. Кот закрыл глаза лапой, а несчастный Антон просто моргал. Что-то сжалилось над ним, и одна из дверей оказалась освещенной самым обыкновенным светом. Он толкнул ее...

***

- ... И оказался прямо будуаре одной француженки и с котом на руках. В Париже. Так она надо мной подшутила, - мрачно закончил Антон. Тут захихикал уже Бенедикт, пламя его свечей затрепетало:

- Тебя не посадили в тюрьму?

- Ну уж нет! Она была очень рада.

- Коту?!

- ....

- А как же вы объяснились?

- По-французски, конечно. Меня немного учили дома. И по-латыни, само собой.

- Ого! Образованная, значит, дама...

Остатки пива оба проглотили одновременно.

- Уф! Глотка здорово пересохла!

Бенедикт заметил: разговор с ним начал мальчишка, а сейчас перед ним был молодой мужчина, неумолимо приближавшийся к расцвету - и все это за одну ночь, даже серость из-за окна уйти не успела. Ушел в шестнадцать и вернулся, когда ему было уже двадцать три - все как надо. Бывший мальчик сидел, развернувшись и даже заложил нога на ногу. Смущение накрыло обоих, предвещая близкий рассвет. Антон сел прямо и сложил руки на коленях.

Если б дело шло о нерадивом студенте, Бенедикт начал бы постепенно выводить парня из транса, но сейчас он сказал только:

- Это и было твое образование?

- Не-ет! - молодой человек полез в свой кошель и вытащил что-то вроде подзорной трубы в футляре. Открыл футляр и положил на стол два документа. - Я учился в Сорбонне! Ваших денег хватило на полгода!

- Постой-постой, это были твои деньги! Ты у нас учился меньше месяца.

- Все равно - моих дядюшек, этих пройдох.

- Как ты их сохранил?

- Держал в поясе, только и всего. И никогда его не снимал. А еще говорят, что деньги не пахнут...

Бенедикт тем временем просмотрел документы. Как и следовало ожидать, их написали по-латыни.

- Ого! Магистр права Месснер! Когда только успел?

- Рекомендации не слишком хороши.

Рекомендатели писали, что бакалавр Антон Месснер чересчур тороплив и имеет пробелы в знаниях; с этими недостаткоми не справился и магистр Месснер. Отмечены были его немалые способности и еще большее прилежание. "Да, - думал Бенедикт, - мальчик умный, независимый, умеет размышлять. Довольно хитрый и обходительный".

- А как ты понял, что я у себя?

- Я вошел. Вы кричали во сне, и тогда я уронил стул.

- Но почему ты не остался в Париже?

- Конкуренция. На диспуте я взял старинную тему, о Салической Правде. Смотрели так, будто бы я привел к ним ту самую полосатую лошадь. Забавно.

"Да, умеет вертеть теми, кто выше него. И мною тоже".

- Что ж. Давай-ка так: весной уйдет на покой самый старший из профессоров. Все передвинутся, а я напишу рекомендации.

- А... а как быть с котом?

- А, кот. Вот что - вакансий сейчас все равно нет. Пойдешь в библиотеку - мы давно искали студента поумнее составлять каталог. На чердаке жить можно, а кот будет ловить мышей. Он их ловит?

- Ага, только серых. Я в Сорбонне тоже жил на чердаке...

- Осмотришься, познакомишься с вашим деканом. К весне, думаю, будешь преподавать.

- А жалованье?