- Я не назову своего имени, сударь, но я - хозяйка этой горы.
- Как? Ведь Вы - не гно... гном?
Чуть не сказал - "гномиха", а они приземистые, мускулистые, рыжие и безобразные! Дама, похоже, умела читать некоторые мысли.
- Разумеется, нет, - усмехнулась прекрасная дама. - Они пришли в мои владения не так давно. А Крысолов - много позже того, как умер последний из них. Угодно ли Вам, освободители, услышать кое-что о Крысолове?
- О, конечно же, госпожа! - она встала так близко, что теплом опахнуло Антона, а Базиль, предатель, пошел тереться уже об ее ноги (одеяния дамы казались довольно тонкими). Антон старался не переминаться, но его ступни совершенно закоченели. Заметив его смущение, прекрасная королева подвинулась еще немного ближе и, с улыбкою рассматривая туман, начала:
- Он был человеком, - (Антон чуть не стошнило, он всегда считал Крысолова одним из демонов вроде Вельзевула). - И с детства очень пуглив. Родители его нищенствовали, если не было поденной работы, и оставляли мальчика одного. А в их лачужке селились крысы, такие же неудачницы, как и эти люди. Так вот. Мальчик ждал, что крысы его съедят, потому что родители не оставляли ему огня. Он молился Бог весть о чем, и Господь всемогущий внял его молитве, но исполнил ее слишком уж жестоко. Он дал ребенку способности повелителя крыс. Тот подманивал их, душил и выбрасывал трупик обратно, чтобы соплеменники съели его. Тогда он радовался и бил в ладоши. Забыла сказать, но в детстве он был немым, видимо, от страха. Или потому, что не с кем было поговорить. Господь, а не то и Сатана, исполнил и вторую его, тайную, молитву - этот мальчик так никогда и не стал взрослым. Говорить он научился, но расти перестал. Вслед за детством сразу началась старость, он стал искать, как бы ее замедлить или прекратить. Учился он у каких-то жалостливых колдуний, и они научили его менять облик при необходимости и передали ремесло крысолова - ты ведь знаешь, этим обычно занимаются старухи.
... Но на него обрушилось проклятие крысиного короля. Когда его серое величество узнал о детских развлечениях Крысолова, он подсмотрел самый страшный сон этого уродца. Сам Крысолов этого сна не помнил, а вот серый король увидел - это детский ужас, что крыса заберется прямо в живот. Так его величество и сделал, пока Крысолов спал. Королю крыс тоже было плохо внутри своего врага. И вот с тех пор, стоило только Крысолову оказаться в помещении, крыс норовил выбраться из него и удрать, а уродца сводило судорогой, и ни один из них не мог отпустить другого.
Королева горы смотрела вдаль, задумавшись.
- Ваше величество...
- Я - не королева.
- Хорошо, сударыня. Но для чего Крысолову дети?
- Не знаю, да он и сам точно не знал. Видишь ли, дома - то есть у меня, а пришел он ко мне очень давно, - он начинает дряхлеть. Мир омолаживает его. Сначала он увел детей от злости, потому что за него не выдали дочь бургомистра...
- Я ее знаю...
- А потом он привел их сюда и стал ждать, когда же бургомистр, наконец, образумится.
- Мог бы и утопить детей.
- Но не стал. Однако, и жены не получил.
- Она стала предводительницей наших еретиков, госпожа.
- Вот как? Что ж, она ускользнула от него хотя бы так, и это хорошо. Он приносит - приносил - с собою вялую старость. Даже сюда - всюду, кроме вот этого места. Оно было его кормушкой, там он обжирался молодостью, вдыхал ее... Теперь он - один из курьеров, старший. Другие юноши тоже приводят сюда детей.
- Госпожа моя, Вы отпустите их теперь?
Антон оторопел до неприличия, его затрясло (от страха или от юношеской похоти, он уже и не разбирал).
- Вот, смотри!
Дама помахала полной ручкою без единого кольца, и туман мгновенно то ли осел на пол, то ли растворился в оздухе. Гора-то была прозрачной! - так и ахнул парень. Сейчас чистый и толстый хрусталь пропускал звездный свет. Темно-синее небо было совершенно ясным, а вот ниже металлической дорожки, на которой стояли Антон и его безымянная дама, шел дождик. Когда взошла Луна, Антон увидел внизу шатры и небольшие замки. По некоторым признакам было ясно, что в шатрах занимаются любовью. Из замков доносилась музыка, а по озеру в центре круглой лощины плавали лодки и белые лебеди. Кое-где насадили молодые сады.
- Хочешь быть с ними, Антон Месснер из Гаммельна? Ну же!
Юноша обождал и осторожно ответил:
- Я, госпожа моя, сын купеческий. И понимаю, что без товара нет денег, а без денег - нового товара. Где же тут мастерские, где поля, где шахты?
Дама рассмеялась, подобно связке серебряных колокольчиков:
- Все это ниже. Видишь ли, они сидят на старом запасе золота гномов, а город этот возник не так давно. Наши курьеры заключают и торговые сделки. Они покупают, но ничего не продают.
- Десять лет назад...
- И к нам приводили не только детей купеческих и дворянских. Приходят дети слуг и ремесленников, очень редко - дети крестьян. Они все трудятся в мастерских внизу, пока не так искусно, как хотелось бы. Туда опускаются и те, кто не верит в Подземный Иерусалим, но отказаться от него не может.
Мальчик Антон Месснер впервые в жизни заговорил как мужчина:
- Что ж, я понимаю, что именно может привести сюда. Я был одержимым и завидовал тем, кто ушел. Мне было одиноко там, в Гаммельне, среди стариков, без ровесников. Но что может заставить молодых людей остаться тут?
- А ты вспомни, с чего началось твое странствие.
- Мне угрожало...
- Что бы оно ни было, но оно тебе угрожало!
- Но что угрожает им?
- Да мало ли чем вы там себя пугаете - Бог, Дьявол, инквизиция, ведьмы, люди на костре - кое-кому из ребят они снятся до сих пор!
- Они не уходят, потому что боятся? Кошмар!
- Этот кошмар создали их отцы и деды!
- Все равно не совсем понимаю...
- Послушай меня, - заржавленным голосом вмешался Бенедикт, - Они могут избегать утрат или стыда. Кого-то или чего-то, я еще не понял. Какой-то важной иллюзии. Для тебя, молодого, это не слишком понятно...
- Почему это непонятно?! - разозлился Антон, - Я потерял всех друзей, родителей, университет, доброе имя...
- Ох, прости!
А дама в другом времени продолжала:
- Посмотри, как прекрасна эта земля и как свободна она от всякого страха, от любого горя! Если захочешь, можешь сойти вниз и остаться - там твои земляки...
Антон внимательно смотрел вниз - мягкая трава, казалось ему, прикрывает воду, а то и болотную трясину.
- Если я усомнюсь - окажусь их рабом?
- Кто-то спускается вниз добровольно, трудиться.
- Я не умею трудиться.
- Там обучают ремеслу.
- Кто? Ученики?
- Госпожа, а как же дети? Я не слышу плача.
- Здесь не зачинают и не рожают, нет и венерических болезней. Так что радости любви не переполнены ужасом, как у вас.
- Ничего себе! Госпожа! А мо... можно выйти отсюда?
- А ты не храбр, мой освободитель!
- Если Крысолов погиб, то кому нужно это сообщество взрослых детишек?
- Не храбр, совсем не храбр, но довольно умен. Сейчас ты увидишь.
***
Дама в блекло-зеленом провела его мимо большого следующего входа - Антон обернулся, но не увидел ничего, кроме темноты, уводящей вниз. Третий ход вел к двери черного дерева больше и шире человеческого роста. Дама легко отворила эту дверь и вошла. Антон вошел следом и дверь захлопнул. Злился он уже довольно сильно, тоже впервые в жизни после младенчества. Комнатка оказалась невелика. Освещена она была очень ярким белым светом, так, что предметы и люди не отбрасывали теней, но никаких ламп видно не было. Напоминала она мастерскую - какие-то непонятные приборы и ящики, чаще всего белые. Много бумаги, чистой или покрытой печатным шрифтом. Все это напоминало другой мир и другое время.
Дама присела на кушетку у стены, завалилась навзничь и потянула за собою Антона.
