- Король идет! - крикнул старшой.
Тут Антон не выдержал, захлопнул дверь, подхватил кота, свой мешок и кошачью сумку, выскочил за дверь, в снегопад. В ужасе он посадил Базиля в сумку с деревянным дном и передней стенкой, поверх нацепил свой мешок и как можно быстрее ушел.
Что они делали, где бродили всю ночь, он не запомнил. Проснулся он на ступенях собора со смерзшимися, заснеженными волосами. В сумке на коленях спал теплый кот.
Уходя из города, Антон видел бывших спутников. То были снова люди, а не тени. Но теперь, аккуратно расчесанные и одетые в какие-то похожие рубища, они стояли в очереди к тому зданию, где размещалась, как они ее называли, стоянка инквизиторов. Так что Антону пришлось поторопиться.
- Наверное, поэтому я и забыл их имена. - задумчиво и медленно произнес Антон, - Они исчезли.
***
С отвращением разума слушал Бенедикт то, что последовало дальше. Оно походило на ощущения от первой части "Молота ведьм" (и, значит, потом пришла бы ужасная тревога), но гнездилось глубже, куда глубже. Шея расслабилась, голову он откинул. Состояние напоминало похмелье - но так рано оно не возникает, и не с полутора же стаканов пива... Так он и сидел, не замечая пламени свеч, что отражалось в его глазах. Мальчик отпил из своего стакана, по-детски вытер губы рукавом и говорил, говорил; казалось, он рассматривает что-то мелкое очень близко. Кот спал, а Бенедикт видел все это и еще нечто, послужившее причиною отвращения. Мой разум плавно обходит это, как зачумленный город, думал ректор. Точно так же его ум миновал и некоторые места работы о Платоне. Как бы то ни было, память о рассказанном сложилась связно и достаточно ярко.
Покинув город, Антон устроился перезимовать у "одной вдовы". Та не мешала ему воспитывать пару-другую мышей, если он, как понял Бенедикт, исправно исполнял дневные и ночные обязанности. Вдова, вероятно, долго мечтала о молодом дружке, мечты ее привели к Антона к источнику полезного вдохновения: мыши обнаглели и, кроме "Похорон кота" выучились представлению о школе - они стояли на задних лапках, кот махал хвостом, и они пищали; если пищали что-то не то или умолкали, он шлепал их мягкой лапкой. Вдова добродушно хохотало, это ей не надоедало.
К весне Антон отчаялся и, если бы не Базиль, то нанялся бы в ландскнехты. Он не предпринимал ничего.
Когда все высохло, пришлось уходить - вдова искала на лето других работников, и собачья свадьба началась бы непременно. Поскольку Антон уже был на севере, теперь он пошел на юг.
В конце лета ему очень, очень повезло. Собрали ранние овощи и пригласили сказателя. Этот молодой слепец когда-то в юности был зрячим и по глупости нанялся водить караван слепцов - хотя любому дураку ясно, что воспаление век, заворачивающее ресницы и наполняющее глаза зеленым гноем, крайне заразно. Несколько лет парню везло, а потом ослеп и он. Сейчас он, обросший и бородатый, сидел у печки, поблескивал грубыми бельмами. Сказки он рассказывал жуткие, а после пары стаканчиков поведал, что один старикан из его первого каравана как-то попал в Город Юности. Город тот он принял за жилище горных гномов, но оказалось, что там живут юноши и девушки, там нет ни одного зрелого человека. Дети предаются забавам и всяким приятным занятиям, но не рожают и не заключают браков. Нет там ни церкви, ни короля, ни судей, и все делится по справедливости. Разумеется, там совсем нет бедных. Там вечное лето... Ему дали денег и отпустили.
- Да? И где теперь твои деньги? - окрысился гость.
- Разошлись, - спокойно ответил нищий.
-Заткнись! - проворчал хозяин. - Слышали много раз уже про эту твою Страну Лентяев. - и добавил, подумав, - Где гуси с яблоками по небу летают.
Слепец поупрямился было и замолк. Его устроили на ночлег в сенях. Гости разошлись, и тогда Антон (а до его мышиного представления очередь так и не дошла) выспросил у слепца дорогу. Ничего сложного в дороге не было, с обязанностями поводыря смог справиться семилетний мальчуган, уже давно посапывающий на лавке. Хозяйка в умилении (умилять - это и было обязанностью мальчишки, прохиндея и вора, если надо) выдала ему одеяло, на которое не так жаль посадить вшей.
Выходить в дорогу ночью со зверинцем за спиной - безумие. Антон это прекрасно усвоил, но еле-еле дождался рассвета, чтобы уйти. Конец ночи он просидел на крылечке, а утренние сумерки были достаточно долгими. В сумерках птицы пели странно - целый хор мелких пташек бесплотно звенел на дереве в углу двора, и Антон подумал, что это зяблики. Но песня зяблика звучит более сочно и храбро, и поют они не все враз, а по очереди, как вежливые люди. Только на рассвете он увидел, что загадочные певцы - большая стая воробьев. Видимо, жили рядом с зябликами и научились, так решил Антон. Усадив за спину свой зверинец, он ушел. Рассказ слепцов так и не стал легендой - может быть, он не станет даже местной байкой, уж очень завидуют мужики тому, что где-то кто-то может позволить себе жизнь без труда, не будучи аристократом. А сказочник нарушил некую закономерность - его наняли рассказывать сказки, явные небылицы, а он взял да и поведал быль. Ему не заплатят, это по своему опыту Антон прекрасно знал, но зато он успел поужинать и накормил мальца. Вот почему никаких вестей о похищенных детях Гаммельна не было. Что ж, теперь они есть, и догнать Крысолова не так уж трудно. Возможно, Крысолов не так уж скрытен, и слепцы послужили ему приманкою. Если никто, ну совсем никто на севере не знает о Гаммельне, то и в Гаммельне не известно о других городах, лишенных потомства, так ведь?
Путь его не мог заинтересовать никого, кроме профессиональных нищих. В кабинете ректора стало чуть светлей. Значит, тонкий серпик Луны (она убывала и почти исчезла) начал таять, как масло, в свете сумерек, и Антон решил поторопиться.
Итак, он вышел в предгорье ранним утром ранней теплой осени. То, что слепцу и ребенку показалось горами, было просто предгорьем, хребтом обвалившихся за века мелких камней. Хребет этот сейчас был спокоен и зарос мелким лесом. Нищий попал внутрь случайно и о входе в Город Юных не сказал ничего, даже рискуя, что ему никто не поверит - вероятно, хотел, чтобы случайные люди горожан не беспокоили. Может быть, они ему заплатили как раз за такой рассказ? Как бы там ни было, Антон Месснер из Гаммельна - не случайный посетитель.
Мышей он выпустил тайком в последнем селении, где на него натравили собак. Дальше было двое суток пустошей и кот в мешке, в котором больше почти ничего и не было. Сейчас юноша отпустил кота. Тот, растрепанный, потянулся как следует и тут же сел умываться.
Так. Хребет идет с юга на север. На юге уже настоящие горы, на севере гряда эта сойдет на нет. Если искать под каждой вершиной, можно проболтаться здесь до зимы. Если Крысолов, а он мог бы спрятаться очень надежно, все-таки хочет, чтобы о нем знали, то он оставил подсказку. Подсказкой может быть все, что угодно. Поэтому Антон и Базиль бродили в предгорье почти три четверти суток - пока Антон копался в земле, кот отдыхал. Когда валился Антон, что-то разнюхивал кот. Ничего они не нашли и свалились в лоскуток высокого мха у самой обыкновенной горки. Когда мох покрылся легким инеем, Антон со скрипом в суставах проснулся и ахнул, глядя снизу на правильную полоску мха - вроде притолоки. Протянул руку за голову - а там что-то вроде низкого порога... Как всегда и бывает в сказках, он нашел потайную дверцу совершенно случайно. Так вот почему слепец ничего не рассказал о том, как найти вход - он его не искал! Снявши тяжеленного кота с живота, Антон медленно встал. Кот выглядел совершенно растерянным, как всегда спросонья, и Антон тоже. Надо ли ему входить?
В городе он думал, что это необходимо. Если так, то его вело отчаяние. После встречи с Эомером отчаяние сменили иные чувства, поддельные. Он пережил ужас, отчаяние и стыд, а после того, как посидел на качающемся камне, стал одержимым. Что бы его ни вело, но он перенес огромные тяготы, стал изгоем и теперь не может не войти. То, на что потрачено слишком много, становится очень ценным и придает жизни смысл. Купцы, родственники Антона, сразу сказали бы, что он стал жертвой мошенника, и мошенник - в его собственной голове. Ничего этого парень прямо не говорил - Бенедикт читал это в его лице при свете трех уже почти огарков. Странно, что они так быстро прогорели. Но серо и за окном. Надо приготовиться, сейчас будет нечто самое отвратительное или страшное - Антон медлит. Юношу, кажется, подводила то ли память, то ли речь. Он пытался пересказать сон, состоявшийся наяву...
