— Полагаю, занятия на велотренажере. — Броку было трудно сосредоточиться на одном предмете.

— Вам лучше их пропустить.

— Я провожу мистера Брока в его комнату. — Рози помогла ему надеть халат.

Благодаря небольшой прогулке Брок пришел в себя, — и к тому времени, когда они добрались до лифта, он почувствовал себя значительно бодрее. Когда они ждали лифт, он покачал головой и сказал:

— Как глупо. Представить себе не могу, что это вдруг на меня нашло…

— Полежите часок в постели — и снова будете как новенький.

— Я встретил вчера вашего жениха, когда прогуливался с миссис Грейс Кэррингтон.

— Правда? — Профессиональная озабоченность разом исчезла из ее голоса, и на ее месте проступило любопытство. — Вы что же, дамский угодник, мистер Брок? Я слышала, что вы как минимум пытались флиртовать с Мартой Прайс. Кроме того, вы водите дружбу с Кэти Колла…

— Иногда все решает случай, Рози.

Подошел крохотный, не более комода, лифт, который едва мог вместить двух пассажиров.

— Надеюсь, ваша деятельность никак не связана с профессией Кэти Колла? Иными словами, вы не полицейский?

Брок улыбнулся:

— Разве я похож на полицейского? А хоть бы и так, это что, так уж важно?

Лифт остановился, и они вышли из кабинки.

— Не знаю, — ответила Рози, когда они двинулись по пустынному коридору. — Я много думала о том, что вы мне сказали относительно того, чтобы передать Кэти через вас послание. И меня гложут сомнения. Я, видите ли, нахожусь в двойственном положении. Кроме того, я не уверена, что это принесет хоть какую-нибудь пользу. В конце концов, бедняга Алекс мертв, не так ли? И ничто не сможет этого факта изменить.

— Все зависит от того, как вы к этому относитесь. Иногда с таким знанием жить труднее, нежели может показаться. Особенно когда что-то осталось невыясненным или когда над памятью покойного нависает темное облако, которого не должно быть.

Они остановились у комнаты Брока. Рози ничего не сказала в ответ на его ремарку, и он, чтобы поддержать разговор, добавил:

— Как мне представляется, Марта Прайс охраняет память о нем весьма ревниво.

— Что она может о нем знать! — Хотя Рози говорила тихо, в ее голосе неожиданно прозвучала злоба, и Брок заметил, что глаза у нее заблестели от слез. — Эта старая приставучая сучка ни черта о нем не знает!

— Значит, мне показалось, — кивнул Брок. Он подождал, не скажет ли Рози по этому поводу что-нибудь еще, и на мгновение ему представилось, что она готова продолжить с ним разговор, но вместо этого Рози резко повернулась и быстро зашагала по коридору к лестнице.

Брок пробыл в своей комнате всю оставшуюся часть утра, прислушиваясь к голосам, доносившимся до него снизу. Они слышались, когда люди поднимались из полуподвала на утренний перерыв, и стихли, когда пациенты отправились на второй терапевтический сеанс. На небе снова засияло солнце, которое пригревало сильнее, чем прежде, словно его ободрил успех предыдущего дня. Лесной голубь, сидевший неподалеку на парапете, нежно ворковал, приветствуя тепло, пока Брок, лежа в кровати, стучал по клавишам своего лэптопа.

В двенадцать пятнадцать он поднялся с постели и надел одежду, в которой приехал в Стенхоуп три дня назад. Обычный костюм показался ему непривычным, да и сидел на нем куда свободнее, чем прежде. Брок воспользовался пожарной лестницей, чтобы спуститься в коридор полуподвального этажа, и вышел из дома через ту дверь, у которой стояли сапоги и висели куртки. Снег быстро таял, и ему пришлось добираться до парковочной площадки окольными путями, то и дело перепрыгивая через лужи, чтобы не набрать в ботинки воды. Вдоль обочины из-под снега стали проглядывать колокольчики, протягивавшие свои голубые головки навстречу яркому солнцу.

Разбрызгивая лужи, машина помчалась в направлении Эденхэма. Добравшись до Хай-стрит, Брок свернул в арку «Возрожденного сердца» и припарковался на заднем дворе заведения. Он нашел Кэти за угловым столиком почти пустого бара, отделенного перегородкой от основного зала. Она приветствовала его появление широкой улыбкой. Брок подошел к ее столику, опустился на стоявший рядом стул и вздохнул. Чтобы освоиться с местом и заговорить, ему понадобилось несколько секунд.

— Вы не представляете, Кэти, какое это счастье — видеть вас снова. — Брок опять вздохнул. В зеве огромного, сложенного из камня камина уютно потрескивали дрова, а стоявший в дальнем углу электронный игральный автомат жалобно попискивал, требуя к себе внимания. — И как это прекрасно — снова вернуться в нормальный, реальный мир. Никогда не думал, что буду испытывать такую огромную радость по этому поводу.

Кэти рассмеялась:

— О Господи! Неужели там так плохо?

Он кивнул:

— Плохо. Очень плохо. Гораздо хуже, чем вы думаете.

— Но вы пробыли там каких-нибудь два дня.

— Время, Кэти, ничего не значит. Мне кажется, что с тех пор, как я туда приехал, прошли годы.

— В таком случае вы лучше оцените вот это. — Она кивком указала на пинту светлого, которую для него заказала. Он со страхом посмотрел на пиво и покачал головой:

— Ну нет. Пожалуй, я воздержусь.

— Перестаньте, Брок. Здесь вы можете позволить себе расслабиться, не так ли? Я это к тому, что вы поехали в эту клинику вовсе не из-за проблем со здоровьем.

— Вы, Кэти, ничего не понимаете. Эти люди забирают вас целиком — и телом, и душой. Клянусь вам, если я сделаю хоть глоток, он обязательно об этом узнает. Он только посмотрит на меня — и сразу заметит, что токсины прямо-таки струятся из всех пор моего тела. Да что там поры — он по одному выражению моего лица поймет, что я нарушил диету.

Кэти его слова показались забавными.

— Он — это доктор Садистиш-Мазохилл? Значит, вы признаете, что это ужасный человек?

— О да, признаю. Сегодня утром я отключился, когда он втыкал в меня свои чертовы иголки для акупунктуры.

— Фу, гадость! А как там кормят?

— Кормят? Да с тех пор, как я туда приехал, у меня во рту не было ничего, кроме воды с лимонным соком! Эти люди первым делом обрекли меня на семидесятидвухчасовую голодную диету для очищения организма от токсинов. Когда этот срок закончится — а это произойдет сегодня вечером, — мне, возможно, разрешат выпить стаканчик морковного сока.

— Ну, коль скоро вы позволили себе пуститься во все тяжкие и даже выбрались за забор, вы могли бы провести это время с большей пользой и доставить себе маленькое удовольствие. К примеру, здесь подают отличный пирог с говядиной и почками. Настоящая домашняя еда.

Хотя Брок был очень рад видеть Кэти, ее реакция на рассказ о его страданиях показалась ему несколько легкомысленной, и он вспомнил ремарку Грейс Кэррингтон относительно трудностей, которые испытывает пациент клиники, пытаясь заново приспособиться к жизни в большом мире. Мысли о Грейс и ее проблемах неожиданно вызвали у него чувство стыда. Ему показалось, что за время пребывания в клинике он сделался до неприличия инфантильным.

Брок покачал головой.

— Как-нибудь обойдусь, — пробормотал он. — А вы не обращайте на меня внимания, заказывайте.

— О’кей. Признаться, я здорово проголодалась. Сегодня у меня не было времени даже на то, чтобы позавтракать. — Она внимательно посмотрела на Брока и добавила: — Простите меня. Боюсь, вы бы на это не подписались, если бы знали, как обстоят дела в действительности. Надеюсь, здесь найдется более легкая закуска, которую мы могли бы заказать, принимая во внимание ваше нынешнее состояние.

— Не беспокойтесь за меня, Кэти, — сказал он с улыбкой. — А если вам так уж хочется чем-нибудь меня угостить, то принесите мне бокал минеральной воды.

— Со льдом и лимоном?

— Почему бы и нет? Это привычные для меня ингредиенты.

Он откинулся на спинку стула; от стлавшегося по комнате сигаретного дыма и запаха жарившегося на кухне мяса его слегка познабливало.

Кэти вернулась через минуту, держа талон на обед в одной руке и предназначенный для Брока напиток — в другой. Она терпеливо ждала, пока Брок вынет из стакана соломинку и пригубит воду, предоставив ему возможность расслабиться и начать свое повествование в наиболее комфортных для него условиях.