Ну, и остальное в жилище Роба было под стать архитектуре: минимум простой и надежной мебели, крепкие дощатые полы из светлой древесины и стены из старого красного кирпича. Единственным закрытым помещением в квартире являлась ванная комната, где уживались и современная душевая кабинка, и старинная исполинских размеров чугунная ванна на четырех "звериных" ногах. Вот эту комнату Лиза знала совсем неплохо, поскольку несколько раз заскакивала туда по известной необходимости. Унитаз у Роба был тоже стильный, то ли, и в самом деле, из той давным-давно прошедшей эпохи, то ли искусно под старину стилизованный.

Захлопнув за собой дверь, Лиза направила Роба к кровати и сама пошла вслед за ним. Включать свет не было необходимости: отсветов портовых прожекторов вполне хватало, чтобы не врезаться в стену или не налететь на стол или диван.

- Раздевайся! - скомандовала она, отстав от Роба на несколько шагов.

Скорее всего, она переборщила с "громкостью", вот в чем штука. Роб подчинился приказу слишком быстро, стремительно избавляясь от рубашки и брюк. Но когда он снял еще и трусы, Лиза поняла, что совершила обычную детскую ошибку: она неправильно сформулировала "посыл". Если она не хотела видеть Роба голым, ей следовало "приказать" ему раздеться до трусов. Чего, спрашивается, проще?

"Вот ведь дура!" - охнула она, краснея, и поспешно отворачиваясь, от раздевшегося догола Роба.

- Ложись в кровать! - приказала она. - Спи! Ну, спи же, Роб!

Но все было напрасно. Очередной "посыл" отлетел от сознания Роба, как теннисный мяч от стены, а Лиза получила такой удар по мозгам, что у нее закружилась голова. Похоже, Роб был не настолько пьян сегодня, чтобы "слышать" ее "голос", или, возможно успел протрезветь по дороге домой.

- Спи! - но это был, скорее, вопль отчаяния, чем разумное действие.

"Что же делать?" - подумала она в панике, и в этот момент, неслышно подошедший к ней сзади, Роберт обнял ее за плечи. И да, это была одновременно и ее осуществленная мечта, и ее же ночной кошмар ...

3.

- Ты бы оделся, что ли! - Лиза решила, что наглость кроет неловкость. - А то стоишь перед девушкой, в чем мать родила, даже смотреть стыдно!

- А ты не смотри! - вяло огрызнулся Роб. - И потом я почти одет, у меня есть подушка.

- С подушкой это ты здорово придумал! - усмехнулась Лиза. - Мне вот только интересно, о чем ты думал, пока я одевалась?

- А я не думал, - пожал плечами Роб. - Я смотрел.

- Ну и как?

- Впечатляет!

- Да, мне об этом уже как-то говорили... Но я думаю, тебе все-таки стоит одеть хотя бы трусы, если ты не против. А я пока пойду, сварю тебе чашечку кофе. Ведь ты же хочешь кофе, дорогой?

- С каких пор ты стала называть меня "дорогим"? - нахмурился Роберт.

- Ну, видишь ли, - "мило" улыбнулась Лиза, - я, разумеется, не настолько консервативна, чтобы ожидать, что ты женишься на мне после всего, что между нами произошло. Но должна же я как-нибудь отметить, что случившееся имело место быть?

- Но я ничего не помню!

- Очень жаль! - ей вдруг действительно стало обидно, что Роб ничего не помнит. Сама она запомнила все, но это "все" могло теперь стать причиной ссоры, если не полного разрыва отношений.

"Очень жаль, - повторила Лиза мысленно, уходя вглубь студии, где Роб оборудовал кухонный уголок. - Мог бы и запомнить!"

На самом деле, сейчас, когда волнение, вызванное внезапным пробуждением в постели Роберта, немного улеглось, Лиза оказалась во власти весьма противоречивых чувств. С одной стороны, она была смущена неловкостью возникшей ситуации и озабочена ее потенциальными последствиями, но с другой... С этой стороны, из зеркала на нее смотрело лицо влюбленной женщины, только что проснувшейся в постели мужчины, в которого она была так давно и так безнадежно влюблена.

"А кстати, что это он сказал по поводу музыки? Или мне опять удалось пробиться сквозь бетонную стенку? Нет, с этим, как не жаль, надо кончать! И за свои ошибки каждый расплачивается сам!"

- Черт! - воскликнула она, надеясь, что голос звучит вполне убедительно. - Восемь семнадцать!

Таймер духового шкафа находился как раз перед ее глазами, и мизансцена выглядела более чем естественно.

- У меня на девять назначена встреча на Холмах, так что тебе придется остаться без кофе! Orevuar mon ami ! - и она опрометью бросилась вон.

Выскочила за дверь, чувствуя, как стучит поднявшееся к основанию горла сердце, скатилась по лестнице, пару раз, едва не загремев на своих высоких каблуках, вылетела на улицу и буквально силой остановила проезжавшее мимо такси.

- К "Дюку" ! - бросила она водителю, стараясь не думать о том, что это уже второе подряд нарушение ею же самой установленных правил. - Знаете, где это?

- Вы про бар на Скобяной улице или про Старый замок? - уточнил таксист, пытавшийся, по-видимому, понять, с какой стати вдруг взял эту пассажирку, если едет по вызову.

- Про бар!

- Ну, это мы мигом! - с явным облегчением улыбнулся водитель, ему, и в самом деле, полегчало: до бара на Скобяной ехать всего ничего, минутное дело, одним словом.

***

"Идиот!" - что ж, диагноз вполне соответствовал симптомам.

Роб и сам теперь не мог понять, отчего, внезапно протрезвев, - а такое с ним иногда случалось, - не отправился нынешней ночью спать, а полез к Изи с объятиями. То есть, понять-то он понимал, но вот простить никак не мог.

"Гормоны, понимаешь, взыграли! Половой инстинкт! Кретин!" - Роб вошел в душевую кабинку и в качестве наказания устроил себе ледяной душ. Напор воды в трубах был отличный, так что получилось нечто среднее между душем Шарко и купанием в зимнем ливне. Впрочем, нет худа без добра, головная боль прошла как-то сама собой, и бодрости, когда Роб выходил из ванной комнаты, было, что называется, с избытком. Вот только настроение, как было поганое, таким и осталось. Даже ухудшилось, пожалуй, потому что сейчас он вспомнил "слово", всплывшее сквозь "белый шум" Изиного ментального пространства как раз перед тем, как она вдруг заторопилась "на встречу".

"Ошибка", - вот что она подумала, и Роб мог ее понять. В конце концов, не дети и не семейные люди. Выпили, то да се, к тому же старые друзья, и одни в квартире...

"Ночью... вдвоем... и я без штанов!" - вспомнив практически все, что происходило в этой комнате минувшей ночью, Роб, хоть убей, не мог понять, какого лешего, снял трусы. Он никогда не спал голым. Мог залезть в постель в башмаках, если был уж настолько пьян, но чтобы раздеться догола... Нет, такого с ним, вроде, еще не случалось.

Однако дело не в том, что и как он делал или делает, а в том, что поспешный уход Изи, возможно, означал нечто худшее, чем способ устранить возникшую между ними неловкость.

"Она поняла, что ошиблась! - Роб поймал себя на том, что чисто машинально начал бриться, даже не заметив, что намылил лицо и взял в руку свою любимую бритву "Роберт Клаас" . - Это была минутная слабость, ведь если бы она захотела, мы бы давно уже стали..."

Ну, кем бы они стали, сказать трудно. Может быть, мужем и женой, а, возможно, и врагами.

"А теперь мы кто? - да, вопрос, что надо, но и ответ напрашивается сам собой. - Я виноват, мне и быть крайним!"

Роб тяжело вздохнул, глянул в зеркало, чтобы убедиться, что выбрит чисто, и пошел одеваться, ему еще предстояло добыть денег для обязательных платежей и выплат по кредитам, не запуская при этом руку ни в пенсионный фонд, ни в средства накопительной программы . Дело шло к концу месяца, а кто не успел, тот опоздал. Так говорил в свое время квартирмейстер Альфред Шер, а он, сукин сын, знал, о чем говорит, и потому никогда и никуда не опаздывал.