– Подскажите, я ищу своих бабушку и дедушку, их фамилия Ален, они вчера попали в аварию и где-то тут у вас, только я не знаю где.
При вопросе мои глаза бегали по всем предметам, избегая взгляда врача. Я слегка приподнял правую руку, согнутую в локте, и нежно тер подушечки указательного и большого пальца, иногда подмигивая двумя глазами сразу и при этом подергивая в бок головой. Мнение о моей неполноценности произвело фурор. Все недоступные радости жизни для меня открылись только потому, что ни один цивилизованный человек не устоит перед чувством вины, возникающим при общении с дефективным. Врач сразу же по месту уточнил местоположение моих «родных» и, приставив ко мне медсестру, попросил проводить меня к месту пребывания Аленов. Я был бережно доставлен в нужное крыло нужного этажа. Больница оказалась довольно большой.
– Извините, вы мне только покажите где, а то мне нужно собраться с мыслями, прежде чем с ними повидаться, – сказал я медсестре, приставленной ко мне в сопровождение.
Фраза «собраться с мыслями» затопила ее волной эмоций, напоминающих жалость и сочувствие. Она ласково, по-матерински уточнила:
– Может, вас все же проводить до самой палаты, господин Ален?
– Нет, благодарю, но я справлюсь, – кротко ответил я, делая акценты на «А» и продолжая потирать пальцами.
– Хорошо, палата ваших родных по коридору, напротив вон того мирно дремлющего мужчины, – сказала медсестра и удалилась, пару раз бросив на меня взгляд.
Крепко сложенный человек в старомодном сером костюме выглядел как родной брат новых соседей моих родителей. Та же армейская выправка и коротко стриженый затылок были отличительной чертой случайных знакомых двух моих последних дней. Фигурка была при мне, а потому рисковать и пробовать морочить голову сидящему военному у меня особого желания не было. В коридор к палате было два входа. В холле с моей стороны находились автоматы с напитками, располагались двери лифтов и выход на лестничную клетку. Перейдя через этаж ниже к месту противоположного входа этого же коридора, я повторно осмотрелся. Тут был только выход на лестничную клетку, женский и мужской туалеты и двери в какие-то кладовые. Мне нужно было только подождать, когда серый костюм захочет или пить, или сходить по нужде. Прикинув шансы, я принял решение. Вероятность того, что он захочет выпить кофе, была намного выше, тем более, направься он в туалет, я успел бы перебежать через соседний этаж и заглянуть в палату до его возвращения. А проделать то же самое, пока он будет брать себе кофе, весьма проблематично. Требовалось решение, дающее сто процентов гарантии моему плану повидать пострадавших. Ко всему прочему, поиск ответов приобрел оттенок игры, в которой мне во что бы то ни стало хотелось выиграть.
Меня уже начала приятно тешить обдуманность и логичность моих действий. С самого утра последовательность операций была на высоте. Нет, не на высоте, а выше всяческих похвал! Вспоминалось то чувство уважения, которое я испытывал к отцу, спокойно зажигающему сразу три свечи – ровно столько, сколько необходимо для выполнения всех манипуляций по дому. Теперь я без труда делал все то же самое, к тому же умело учитывая все нюансы человеческого фактора.
Спустившись к выходу, я подошел к первой попавшейся медсестре и спросил:
– Извините, не подскажете, где находится ближайшее место, где я смог бы распечатать пару листов?
Медсестра на мгновенье напряглась и через пару секунд ответила:
– Завернув в переулок направо и немного пройдя, вы найдете интернет-кафе. Там, я думаю, всё это есть.
– Большое спасибо за подсказку. А где ближайший магазинчик с канцелярскими товарами?
– Да там же, в том кафе, и все сопутствующее можно найти, – сказала она, уже направляясь по своим делам.
Я посетил указанное медсестрой место, и уже минут через десять, с заговорщицки довольным видом, клеил на автоматы с напитками надписи «Автомат временно не работает. Вы можете найти исправные на соседних этажах. Приносим извинения за неудобства!». Перейдя на противоположную сторону, я занял выжидающую позицию в засаде возле туалетов.
Ждать пришлось очень долго. Создавалось впечатление, что это не человек, а робот, и ему одной подзарядки без особого труда хватает на две недели, как старым моделям телефонов. Вокруг него суетилась жизнь, сплошь состоящая из ненужных ему людей, но его цели были неподвижны, и он, соответственно, вместе с ними.
Возле аппаратов с напитками начала бурлить жизнь из работников больницы святого Иосифа. Похоже, они пытались выяснить, что случилось с автоматами и кто начал заниматься починкой. От провала мой гениальный план спасала лишь глубокая вера людей в написанные утверждения, за которыми, оказывается, без труда можно спрятать суть. Шаблонность мышления направляет людей по написанному, и вот уже работники больницы, профессионалы в своей сфере деятельности, бодро выясняют, кто вызвал специалиста по починке и почему поломка нигде не зафиксирована. Мне вспомнилась история о каких-то выпивших малолетних анархистах, выпустивших в городе трех свиней, предварительно написав на них краской «№1», «№2» и «№4». И таки да! В поиски свиньи «№3» задействовали ресурсы колоссальных масштабов, прежде чем понять, что она существует только благодаря логичности нашего мышления.
Наблюдая за бережно наклеенными скотчем надписями, я постепенно стал понимать, насколько глобальна система подобных надписей вокруг нашей жизни. Как умело манипулируют все эти надписи нашей логикой, как подводит нас наша шаблонность мышления, а все новые и новые девизы и слоганы незаметно навязывают нам новые нормы жизни. Самое обидное в этом всём заключено в глубоко скрытом лицемерии, ведь цель надписей – не донести читающему, а получить пишущему.
Но вот серый костюм наконец-то проявил человеческие признаки, и направился в сторону автоматов. Теперь в голове звенел только один вопрос: «Оставишь свой пост или не оставишь? Оставишь или нет?! Это же всего на минутку, ты ведь хочешь кофе, машинного масла или что ты там пьешь?..»
Суета персонала больницы по поводу автоматов сыграла мне на руку и придала ситуации естественности. Костюм, немного потоптавшись и внимательно осмотрев вход в палату, подождал, пока по коридору пройдут посетители соседней палаты, и посеменил по ступенькам вниз.
«Есть! Красавец!» – выстрелило у меня в мозгу, и я тут же как можно быстрее направился в палату.
Пожилая пара располагалась на больничных койках друг рядом с другом, с виду опознать их было невозможно, так как, кроме забинтованных голов, на них еще были кислородные маски. К госпоже Ален был подключен аппарат искусственного дыхания, и, судя по обилию медицинских приборов, дела у нее обстояли совсем плохо. Господину Алену было немногим лучше, но проделанный мною путь обязывал меня на время снять с него маску.
Рука нервно дернулась. Я увидел. В палате был он, тот старик, мирно сидевший в парке и, довольно прищурившись, выставляющий солнышку свое лицо. Это был он, и все мои самые худшие опасения подтвердились. Господин Ален приоткрыл глаза, и наши взгляды встретились. Его рука и губы немного дернулись в попытке что-то мне сказать, но получился только скрипящий вздох, и старик беспомощно затих от утомивших его усилий. Я вернул маску на его лицо, выглянул в сторону автоматов, и, убедившись, что костюм ещё не вернулся, бодро зашагал прочь.
Фигурка определенно была необходима не только мне, но и кому-то очень и очень влиятельному, ценность человеческой жизни для которого ничто, обычная статистика. Определить, где находится утерянная фигурка, сложно, а по человеку – не составляет особого труда. Вот только теперь я был на шаг впереди тех, кто осуществлял поиски, а они об этом не догадывались. Ко всему прочему, у меня был внушительный бонус – сама фигурка, которая хоть и не могла меня защитить, но открывала во мне неплохие навыки. Для начала мне нужно было как можно быстрее отстраниться от моих родных, чтобы им не навредили по моей вине. Звонок домой я сделал сразу же.
