И последнее. Если вы чувствуете, что не можете говорить на эту тему вдумчиво и без эмоций, воздержитесь от того, чтобы вступать в дискуссии. Тогда вы дадите человеку шанс прислушаться к словам будущих собеседников.

[11]

Герой этой истории – Гордон Опп, бывший гей, женат уже 20 лет, отец троих детей. Он получил степень магистра по психологическому консультированию и уже несколько лет ведет группу для мужчин, которые преодолевают свою гомосексуальность. Послушаем его рассказ.

Где-то в шестом-седьмом классе я понял, что мне нравятся мальчики, а не девочки, и меня это сильно встревожило. Но поговорить тогда мне было не с кем, и я просто скрыл свое страшное открытие.

По крайней мере, меня не вынудили думать, что проблемы не существует. Я был верующим христианином, признавал христианскую мораль и поэтому воздерживался от контактов с другими парнями до двадцати одного года. Правда, так и было – я провел три года в колледже, не вступая ни в какие отношения. А потом меня настиг первый опыт, который оказался, как это случается со многими гомосексуалистами, потрясающим… как будто ты жил в пустыне без воды две недели, и неожиданно набрел на оазис. В этом желании было что-то непреодолимое.

Я барахтался в гей-жизни с 21 до 25 лет, в это время у меня было множество однодневных связей. Я участвовал в сексе в парках. Случались и долговременные «истории» – может, три, – которые длились несколько месяцев. На протяжении всего этого времени я был очень подавлен из-за двойной жизни, которую вел. Я никогда не получал удовлетворения от отношений, сколько бы они ни длились, терял интерес через какое-то время даже к тем мужчинам, которые были гораздо привлекательнее, чем я.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что именно гомосексуальность значит для меня, хотя у разных людей этот опыт несколько различается. Она была попыткой удовлетворить с помощью секса совсем другие потребности: жажду принятия, желание чувствовать себя одним из парней, стремление к сочувствию и пониманию мужчин. Что интересно, сейчас-то я осознаю, что те гомосексуальные желания, которые во мне еще остались, почти не имеют отношения к сексу. К примеру, смотришь на парня, и если зайдешь так далеко, что представишь его обнаженным – хм, сейчас такая мысль была бы мне неприятна. Но есть кое-что еще… Я бы хотел, чтобы он подошел ко мне, пожал руку, уделил мне внимание.

Тогда, в молодости, я не понимал этой динамики. Сегодня я вижу, что чувства меняются, и когда ты не понимаешь, что за ними стоит, это похоже на какое-то волшебство. За фокусом интересно наблюдать: ты смотришь снова и снова – пока не разгадаешь, и тогда волшебство исчезает. Так же и с чувствами – когда ты понимаешь, что стоит за «фокусом», воодушевление куда-то пропадает. И во влечении уже нет никакого волшебства.

Так же я представляю себе и гомосексуализм. Я вижу мужчину, который мне нравится, но я за ним не пойду, потому что знаю «фокус», то есть понимаю, что мой интерес – лишь игра воображения, и за впечатлением стоит иллюзия. У меня есть логическое понимание того, что этот шаг не принесет удовлетворения. Если ищешь любых встреч только для секса, ничего, кроме отрицательных последствий, не получишь. Но есть еще кое-что.

Я осознаю, что весь опыт такого рода – подделка. Когда ты это понимаешь (а у меня есть личный опыт многократных попыток на протяжении четырех лет), многое меняется.

Психолог Элизабет Моберли[12] рассуждает о том, что неудовлетворенная потребность в любви со стороны людей своего пола порождает проблему влечения к ним. И дружба помогает удовлетворить эти нужды. Я открыл для себя, что когда у меня завязываются крепкие, дружеские отношения с нормальным мужчиной, который мне нравится, я могу очистить эти потребности от сексуального влечения. Я могу удовлетворить их таким образом, что мне будет приятно.

Многие мужчины говорят мне о том же. Они утверждают, что их гомосексуальные влечения блекнут или даже полностью исчезают.

Однако доктор Сэтиновер[13] в своей книге «Гомосексуальность и политика правды» объясняет, что проблема все же сохраняется, когда у тебя сформировался паттерн[14] гомосексуального поведения, когда навык уже вошел в привычку. Сексуальный опыт очень похож на наркотик. Он облегчает боль, анестезирует, дает «быстрое избавление». И это может серьезно затруднить выход из гомосексуализма. Когда мы уже смешали наши чувства с сексуальностью, когда у нас уже возник навык утолять свои потребности с помощью секса – тогда мы нормальные, законные, Богом данные нужды просто удовлетворяем «наркотиком». Если ты делаешь это с помощью дружбы с нормальным парнем, ты не «заводишься» так, как в гомосексуальной связи. И мне нужно было это осознать и принять: такого накала больше не будет, потому что этот задор искусствен и он не продлится долго, но с этой тягой трудно справиться, и многих она удерживает в гомосексуализме.

Джеффри Сэтиновер пишет, что те способы, с помощью которых мы получаем удовольствие, впечатываются в мозг, буквально врезаются в мозговые структуры. И хотя можно научиться налагать новые фантазии поверх старых и удовлетворять эмоциональные потребности более адекватным способом, у вас все же не получится «стереть» первичное неврологическое реагирование. И большинству людей приходится по-настоящему бороться со старыми паттернами поведения, к которым они приобрели сильную склонность.

И, к сожалению, похоже, гомосексуальная модель поведения прививается очень быстро. Однако, когда я думаю о податливости мозговых структур, меня вдохновляет мысль о том, что мы не слишком сильно задействуем наши мозги… Существует еще так много «вершин», которые можно испробовать. Мы попадаем в ловушку, думая, что единственный способ получить наслаждение от жизни или испытать вершину удовольствия – это тот нездоровый путь, к которому мы уже привыкли. Я пытаюсь убедить мужчин, с которыми работаю, смотреть на мир шире. Хотя опыт других отношений может и не сопровождаться таким же задором у тех, кто уже привык к гомосексуальным связям, они должны двигаться дальше, устанавливая здоровые, мужские отношения, а еще им нужно найти что-то или кого-то, кому можно отдать свое сердце.

Я жил жизнью гея четыре года, до 25 лет. Однако я испытывал сильную депрессию, потому что эта жизнь не приносила удовлетворения. Я решил перебраться из Небраски в Калифорнию. Мне казалось, что это лучшее место для того, чтобы жить гей-жизнью, а если мне не станет лучше, возможно, там я найду хоть какую-то помощь.

В Калифорнии я познакомился с пастором, который занимался работой с молодежью. Он был приблизительно на 7 лет старше, женат, и у него было двое детей. Даже не имея представления ни о каких психологических подходах, он работал со мной так, как предлагают сегодня специалисты. Он был симпатичным молодым человеком, который заботился обо мне и видел во мне парня, который хочет жить правильно, просто не знает как. Я помню, как мы сидели в его офисе, и он сказал: «Ты можешь испытывать ко мне влечение, но ничего не получится, потому что я другой. Но твои желания не меняют моего отношения к тебе; я люблю тебя и в любом случае буду заботиться о тебе». Его подход полностью изменил мои мысли, и с этого момента я начал двигаться в новом для себя направлении. Я приходил к нему за советом и поддержкой в течение полугода. Именно тогда я встретил свою будущую жену, и мы подружились. Перед тем, как вступить в брак, я хотел в течение года воздерживаться от телесных отношений в любой форме.

Сексуального влечения к будущей жене у меня не было почти до самого брака. Однажды я подумал: «Скоро я женюсь» – и с этого дня начал больше думать о своей невесте. Если бы я мог сам себя тогда проконсультировать, я бы тоже посоветовал жениться. Я принял для себя установку, что все мы – настоящие гетеросексуалы, и поэтому настоятельно побуждаю мужчин к вступлению в брак, если вижу, что они будут верны своему обещанию. Сам я дисциплинированный человек, и поэтому справился.