Леонид ещё не успел закончить свою жалобную тираду, как Светлана загасила свет. Если бы в этот момент ему довелось бы взглянуть в глаза своей любимой жены, то он увидел бы в них злобный блеск, который они излучают в его сторону, и обильные слёзы. Пряча заплаканное лицо в подушку, она полушёпотом промолвила:

– Лёня, прошу тебя, давай больше никогда к этой теме не возвращаться. Я накладываю на неё табу.

Просьба Светланы была исполнена. Этот строжайший запрет больше никогда не нарушался ни одной из сторон на всём протяжении их совместной жизни.

Долгое время бытовало мнение, что мужчины каждые семь секунд думают о сексе. Недавние исследования французских учёных установили, что это вовсе не соответствует истине. Оказалось, что мужчины думают о половых отношениях в среднем всего 19 раз в день, причём о еде – 18, а о сне – 11 раз в день.

Леонид не причислял себя к маньякам, которых называют сексуальными. Возможно поэтому запрещённые советской идеологией мысли брали у него меньше времени, чем среднестатистические. В то же время он никогда не делал культ из еды и не увлекался пересыпом. Вместо этого много думал о путешествиях, которые очень любил, потому как не представлял себе свою жизнь без перемещения в пространстве и во времени. Охоту к перемене мест заложила в нём старенькая учительница географии, которая души не чаяла в ученике, которого даже виртуальное пересечение меридианов и параллелей привлекало гораздо больше, чем математические формулы и литературные персонажи в произведениях русских классиков.

В противовес своему мужу, Светлана была ярким приверженцем тех, для кого их дом являлся их же крепостью. Конечно, ей приходилось выходить на работу и возвращаться потом домой. Это, пожалуй, было её единственным необходимым общением с социумом. Она, в отличие от мужа, не любила шумных сборищ, больших компаний, дней рождения, на которые надо было приходить, и пикников, в которых надо было участвовать. Да и на улицу Светлана выходила только в случаях крайней необходимости. Почти все покупки в магазинах делал Леонид. Отводить детей в садик, забирать их оттуда, выгуливать в парке, ходить с ними в кинотеатр на мультфильмы, водить на кружки – всё это в совокупности также являлось вотчиной её мужа. Светлана же в часы, свободные от приготовления пищи, наслаждалась сидением в домашних пенатах, посвящая время чтению серьёзной литературы. В этой связи у Леонида возникали весомые опасения, что приверженность к домоседству у Светланы перерастёт в фобию, в боязнь человеческого общения.

Так получилось, что Леониду в один из обычных рабочих дней удалось стать счастливым обладателем двух туристических путёвок на Кавказ, что по тем временам было неординарным приобретением. Он немедленно договорился со своими родителями, что они на время их семейного отпуска заберут девочек к себе. Сложнее оказалась ситуация с женой. Несмотря на настойчивые уговоры, Светлана категорически отказалась ехать. Никакие увещевания и доводы не помогли. Она со смехом говорила, что «эти горы она видела в телевизоре» и что «умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт». Таким образом, Леонид был выставлен «дураком», который зачем-то жаждал покорять горные вершины. Более того, ему было разрешено, если уж так хочется, ехать на Кавказ одному. Ох, как же не хотелось Леониду оставлять молодую жену, но стремление увидеть заснеженные вершины Приэльбрусья перевесило. Он уступил путёвку Светланы своему сотруднику Васе Мартыненко, и через неделю Томск остался за бортом самолёта, взявшего курс на кавказский город с необычным названием Минеральные Воды.

Романтическая фишка этого путешествия состояла в том, что, в отличие от других отпускных поездок, никто не предлагал поворачивать голову налево и направо, чтобы осмотреть старинный костёл, барочный фронтон какого-нибудь театра или руины древней крепости. Не надо было ночевать в гостиницах, где утром надо было складывать чемодан, чтобы переехать в другой город с похожими достопримечательностями. Не надо было в обеденное время, когда руководитель группы давал всего один час на перекус, искать в незнакомом городе столовую для поддержания жизненного баланса.

Здесь всё было по-другому. Каждый день группа, в которой были Леонид и Василий, ранним утром выходила на маршрут. Как правило, это было восхождение на заснеженный перевал высотой около трёх тысяч метров и спуск с его крутой, покрытой небольшими ледниками и фирновыми полями поверхности. Группа подобралась, как на подбор: все туристы были примерно одного возраста, в диапазоне от 25 до 30 лет. Интересно, что чётное их количество поровну делилось по половому признаку: первую половину группы составляли молодые мужчины, а вторую – ещё более молодые, и от этого более привлекательные, женщины.

Ещё в Терсколе на местном базаре, где инструктор посоветовал всем по сходной цене приобрести вязаные шерстяные шапочки, Леониду бросилась в глаза стройная, совсем некрашеная блондинка. Точнее, его взгляд сначала остановился не на её симпатичном лице, а на похожей на маленький трамплин, манящей, неприкрытой бюстгальтером груди, которая едва не выбилась из-под белого сарафана, когда она нагнулась, чтобы рассмотреть шапочку, которую держал Леонид. В тот момент он и не предполагал, что очень скоро наступит момент, когда его слегка дрожащие, шаловливые ручонки взберутся на этот трамплин. Ещё более неожиданно было то, что это произошло буквально на следующий день, а точнее, уже на следующую ночь.

Вечером, когда их группа спустилась с обрывистого, искрящегося на солнце снежного перевала, мужчины принялись разбивать палатки, а женщины – готовить нехитрый походный ужин. Уже через час на лесной поляне красовалась дюжина серебристых двухместных палаток, а совсем рядом подрагивали красные язычки пламени небольшого костра. Леонид уже было принялся уминать поданную ему гречневую кашу с тушёнкой, как к нему подбежал взволнованный Василий и, бесцеремонно схватив за руку, оттащил от огня к палаткам.

– Что случилось, Вася? – сердито завопил Леонид, глядя на бегающие глаза приятеля.

– Послушай, Лёня, – размахивая невпопад руками, прогундосил Василий, – я тут снял девушку. Короче, что объяснять долго, я с ней сегодня буду спать.

– А как на это посмотрит твоя милая Танюша? – не без ехидства поинтересовался Леонид, имея в виду его жену.

– Во-первых, дорогой, жена – это не капитальная стенка, можно и отодвинуть на короткое время, – как-то не очень искренне рассмеялся Василий, – а во-вторых, кавказский хребет закрывает прямую видимость из Сибири, так что моя Таня ничего не увидит.

– Тебе виднее, – прервал его Леонид, – но я-то здесь причём?

– А притом, что я буду спать в её палатке, – безапелляционно заявил Василий, – а её подруга с тобой в нашей. Только не надо мне говорить, что ты высокоморальный советский человек, примерный семьянин и всегда верен своей Светочке и что…

Он не успел договорить, так как из-за его спины неожиданно выскочили две девушки. Одна из них схватила Василия за руку и решительно увлекла в направлении догорающего костра.

Леонид, оторопевший от наглости приятеля, хотел было догнать его, чтобы отторгнуть не скреплённую ни печатями, ни даже словом сделку, но стоявшая напротив него светловолосая девушка протянула ему руку и едва слышно сказала:

– Ну что ж, раз так получилось, давайте знакомиться, меня зовут Илга.

Леонид, взглянув на неё, усиленно вспоминал, где уже видел эту вязанную красную в белый горошек, похожую на мухомор, шапочку. Кто-то из туристов, проходя мимо, неожиданно осветил лицо его собеседницы фонариком. От увиденного у Леонида закружилась голова. Он признал в ней блондинку, которая, как магнитом, притянула его взгляд к своей груди в безлифчиковом сарафане на базаре. Она же, смущённо переминаясь с ноги на ногу, с хорошо заметным нерусским акцентом продолжила:

– Так уж получилось, вы извините, что моя подруга прогнала меня к вам в палатку.