В конце концов, как он и подозревал, все свелось к часовне. В тюрьмах вроде этой не так много мест без камер видеонаблюдения, но во Флориде, где концепция исправления преступника основывается на вере, существует установленное Хартией право на неприкосновенность по время молитвы в любое время до отбоя. Никаких камер видеонаблюдения, никакого навязчивого контроля. Теоретически предполагалось, что в Доме Бога надзирателям незачем присматривать за вами, потому что этим уже занят сам Господь. Никто словно бы не замечал, что Господь не справляется. Карл, которого перевели из Майами, провел тут три месяца, и за это время в тусклом свете часовни произошло не меньше полудюжины кровавых разборок; две закончились летальным исходом.

Карл допускал, что эти разборки были на каком-то уровне санкционированы охранниками или что их не расследовали толком благодаря тихому, но тяжелому давлению сверху. Так или иначе, итог один. Никто не хотел вторгаться в текущее положение дел, никто не хотел даже слышать об этом. Корпорация «Сигма», ссылаясь на свою религиозною позицию, успешно обошла большую часть попыток усилить административный контроль, что Конфедеративная Республика так стремилась сделать, а горячие речи во время конгресса довершили дело. Тела завернули в черное и вынесли.

«Слышь, нигга, уповай на Господа, – осклабился Гватемалец, после того как продал ему заточку. Он кивнул на маленькую масляную лампадку, которая стояла на угловой полочке, хотя мерцающее пламя освещало не Господа, а чернокожую Деву Марию Гваделупскую[33].– Начальник всегда на собраниях г’рит, Господь прикроет тебе спину. Дык ему и помочь не грех, да».

Заточка была сделана тут, своими руками, для насущных преступных нужд, в которых Гватемалец понимал как никто. Кто-то взял в мастерской моноволоконную пилку от лобзика, наплавив на один ее конец разноцветные пластиковые бусины, так что получилась яркая, ухватистая рукоятка. Вся заточка была длиной сантиметров двадцать, если не меньше, поверхность специально подобранных бусин не сохраняла отпечатков пальцев. Генетический след, конечно, оставался, но Гватемалец основательно подошел к делу, тщательно намазав руки покупателя составом, который хранился в крохотном пузырьке на одной полке с Девой. Карл втер жидкость, и к вони (кишечные газы и пачули), стоявшей в камере, на миг примешался резкий запах высокотехнологичных молекул, потом состав улетучился, оставив лишь холодок на ладонях. Теперь на добрых три или четыре часа микроскопические частицы с кожи его рук станут нераспознаваемыми для генетического анализа. Такая смесь высоких и низких технологий пробудила в Карле слабый трепет воспоминаний. Вот он ночью идет в полной боевой выкладке среди лачуг Каракаса. Под ним, будто опрокинутый звездный купол, раскинулся сам город, близкое тепло едва освещенных улиц, по которым он рыскал. Уверенность в тщательно подобранном оружии и в том, что предстоит сделать с его помощью.

В конце концов, конечно, моноволокно прорежет пластик настолько, что крепление расшатается, и лезвие в итоге выпадет. Но к тому времени заточка уже будет валяться за какой-нибудь решеткой вентиляционного люка. Как и многое из того, что принадлежало компании «Исправительное учреждение штата Южная Флорида», обслуживаемой холдингом «Сигма», заточка рассчитана сугубо на краткосрочное использование.

А еще она была дорогой.

– Семнадцать, – запросил Гватемалец. Карл был ему достаточно симпатичен, поэтому он снизошел до объяснений: – Мой пацан, Дэнни, здорово рискует у себя в цеху, когда собирает такие штуки. Потом я храню их. Обрабатываю тебе руки. Время на это трачу. Такой полный сервис задешево не бывает.

– Карл взглянул в лицо продавца, будто выточенное из полированного угля, пожал плечами, кивнул. В штате Южная Флорида существовала определенная расовая солидарность, но так далеко она не простиралась.

К тому же семнадцать было для него подъемной ценой. Честно говоря, у него было почти два десятка упаковок по двадцать капсул эндорфина, который служил в тюрьме весьма котируемой контрабандной валютой. Неважно, что через пару недель они понадобятся ему самому, чтобы выкупить у griego[34] Луи-Химика низкосортный кустарный препарат, который тот в очередной раз предложит. Неважно, что через несколько часов эндорфины могут пригодиться для обезболивания его собственных ран. Фокус на краткосрочные задачи. Сейчас ему нужна заточка. Об остальном он побеспокоится потом, когда и если у него появится на то свободное время.

Фокус на краткосрочные задачи.

Тюремная жизнь страшно удручала его, и порой он ловил себя на том, что думает так же, как другие заключенные. Адаптивное поведение, так назвал бы это Сазерленд. Например, после того как исправительная система Флориды приняла его в свои липкие объятия, Карл стал мастурбировать на дешевое порно. Он пришел к заключению, что лучше всего об этом вообще не думать.

Поэтому он вышел из камеры Гватемальца и с показной беззаботностью направился обратно по крылу «В», слегка согнув правую руку. В рукаве постепенно нагревалась от тепла его кожи холодная полоска лезвия. По обе стороны вздымались серые наноуглеродные трехъярусные галереи с рельсами для больших камер слежения. У этого крыла была прозрачная арочная крыша, и лучи предвечернего солнца проникали в тихий коридор. Большинство здешних обитателей работали на объектах Компании, отдавая долг обществу и пополняя казну «Сигмы». Те немногие, кто остался в крыле «В», по одному или по двое стояли, опираясь на стены галереи, или собирались небольшими кучками в холле. Когда он шел мимо, разговоры стихали, а все взгляды устремлялись к нему. На нижней галерее справа седеющий долгосрочник Эндрюс поглядел на него и едва заметно кивнул. Неожиданно Карла зазнобило, несмотря на солнечные лучи.

И причиной тому была не предстоящая разборка. Теперь, экипированный как следует, Карл был не без оснований убежден, что справится с Дудеком. Что касается арийцев, то они или не поддерживали надежных связей с внешним миром, или еще не закончили свое расследование; они знали о Карле Марсалисе лишь то, что для ниггера он выражается довольно странно, что его перевели из Майами из-за какой-то лазейки в законе, которая касалась только иностранцев, и что ему сорок один год, а значит, он уже старый. Возможно, арийцы считали, будто он какой-то террорист и, следовательно, иностранец и трус, который привык, что ему все подносят на блюдечке. И уж конечно они считали, что поджарый, мускулистый, покрытый татуировками Джек Дудек, которому от роду двадцать с хвостиком, порвет его пополам, и по херу, кто этот ниггер там такой. Пора научить черномазого уважению.

Но дело было не в разборке. Дело было в гаденьком ощущении, что к разборке прилагается ловушка.

Три месяца в этой свежеотстроенной сраной дыре, а до этого – пять недель в тюрьме Майами для опасных подследственных. Ни суда, ни залога. Даты слушания откладывались и откладывались, адвокатов к нему не допускали. Призывы и дипломатическое давление со стороны АГЗООН тут же отвергали, и конца края этому было не видать. Время уходило, утекало, будто кровь из раны. Шло какое-то непрерывное расследование, о котором никто не был готов говорить, но Карл знал, что оно связано с Каракасом и смертью Ричарда Уилбринка. Иначе и быть не могло. Отношения ООН и Республики всегда были не очень, но до сих пор не представлялось возможным, чтобы штат Флорида пошел наперекор принятому политическому курсу из-за единственного безвестного арестанта, совершившего преступление в области нравов. Это само по себе уже попахивало ловушкой. Нет, в какой-то момент, когда ребята из отдела пренатальных убийств еще только везли Карла в центр города, его документы проверили на самом высоком уровне. Пробили то ли через Лэнгли, то ли через Вашингтон, то ли через какие-то более южные базы спецопераций и тем самым разбудили зверя национальной безопасности. Какие-то призрачные организации жаждали мести, холодной неявной мести за одного из своих, намереваясь строго наказать Карла Марсалиса, чтобы другим неповадно было, и пока они подбирали необходимую для этого законодательную дребедень, его следовало держать под рукой, надежно заперев в республиканской тюрьме. И если сегодня он зарежет Джека Дудека (а он преисполнен намерения поступить именно так), они, возможно, не смогут это на него повесить, зато смогут поместить его обратно в следственный изолятор, заполучив идеальный предлог, чтобы продлить арест и, может, наскрести на еще один приговор. В последний месяц он неоднократно просыпался, панически задыхаясь, в похожей на ночной кошмар уверенности, что никогда не выйдет отсюда. Это стало походить на предчувствие. Карл посадил страх на замок, старательно делая из него гнев, подогревая себя. Остановившись у выхода из крыла «В», он поднял лицо к лазеру. Голубой свет скользнул по его чертам, машина тут же сверилась с базой, и двери открылись. Он вошел. Часовня располагалась слева по пятидесятиметровому коридору, на полпути к кухонному складу. Система наблюдения отследит, как он пройдет двадцать пять метров, свернет в поражающие воображение двойные двери из резного нанотика, и на этом все. Карл ощутил, как рывком активизировался меш, вступая в реакцию с низкокачественными хлоридами Луи-Химика.