– Однако же я не уговариваю тебя остаться. – В последнюю неделю перед побегом Скотта дядя Лиланд сидел рядом с ним у деревянного забора, глядя на окрашенное закатом небо над горами. Дядя не знал, но Скотт тогда уже заплатил посреднику в Бозмене задаток, половину всей суммы, и ждал транспорта в следующий вторник. – Я не уговариваю остаться, потому что тут тебя не ждет что-то получше. Люди ненавидят Штаты Кольца, и на то существует вагон и маленькая тележка причин, но там есть возможности, которых у тебя не будет, если ты проведешь здесь всю свою богоданную жизнь. Там деньги не осели, не то что тут. Они все еще крутятся, а не лежат по полочкам, и можно отследить, где они водятся, и двинуться туда. Если повезет, урвешь немного и для себя. А если ты останешься, легализуешься, обзаведешься семьей, то твои дети, быть может, будут иметь еще больше. Знаешь, образование в ШТК бесплатное. Я имею в виду, действительно бесплатное, и действительно образование, не то что наша галиматья.
Они немного посидели, и цвета заката стали наливаться, темнеть. Воздух начал холодеть.
– Почему ты вернулся, дядя? – спросил наконец Скотт.
Тот усмехнулся и опустил взгляд на свои натруженные руки.
– Ты всегда задаешь хорошие вопросы, Скотти. Почему я вернулся? Не знаю, может, просто оказался недостаточно сильным, чтобы остаться. Я жутко тосковал по этому месту, знаешь ли. Мы оба тосковали, я и твой папка. Мы всегда говорили о возвращении, и я думаю, это помогало нам держаться. А потом с Даниелем произошел несчастный случай, разговоров не стало, не с кем стало разговаривать, и тогда ностальгия начала грызть меня всерьез.
Скотт прекрасно знал, как грызет ностальгия. Иногда он побеждал ее, порой даже на несколько дней, тогда, в начале, в первые дни, на первых говенных работах, когда он так выматывался, что не оставалось ни сил, ни времени, мысли были только об этой самой работе и сне. Но тоска всегда возвращалась, и теперь, теперь у него было время и отложенные деньги, он ощущал то же томление, что, должно быть, охватывало тогда дядю. Каждый вечер он молился, как обещал маме, ходил в христианскую церковь, если мог ее найти, но в последнее время не знал, о чем просить Господа.
– Пришел в себя?
Он вздрогнул. Не услышал, как Рен подошла и встала за спиной.
– Там, откуда я родом, – не задумываясь, с нажимом сказал он, – при женщинах о таком не говорят.
Она наклонила голову и ласково улыбнулась ему.
– Ну, там, откуда я родом, разговоры не фильтруют. Но все равно спасибо. Ты все правильно сделал. Особенно когда Ночера попытался ноги об тебя вытереть.
Он поганец, Скотт, но это не значит, что он не должен держать себя в руках.
– Я знаю. Повидал уже таких.
– Правда? – Она несколько секунд вглядывалась в него. Подняла бровь. – Да, правда, так и есть. Тогда ладно, то, что ты попытался сделать, очень смело.
Он почувствовал, как внутри него что-то расцвело. И зачахло, когда Рен покачала головой:
– Охрененно глупо, но очень смело. Мы наконец пойдем пить кофе?
Фирма «БиоПоставки Варда» начиналась как одна из многих компаний морских биотехнологий на базе коммерческих пристаней Квока, но со временем поглотила соседей-конкурентов и теперь распласталась аж до северной оконечности комплекса лоскутным одеялом из сборных домиков-офисов, причалов подводных лодок и недавно построенных складов. Чтобы отыскать что-то, не принадлежащее Улиссу Варду, нужно было пройти по одному из узких подвесных мостиков к югу – туда, где стояли забегаловки с видом на море, обслуживавшие работников причала.
Они нырнули в заведение Чанга, считавшееся лучшим по кофейным делам. На дисплеях шли записи блад-бита, сделанные на сценах сингапурских клубов.
– Здорово, – сказала Рен, указав кружкой с кофе на экраны. – Лучше местного приторного дерьма.
– Угу. – Вышло угрюмо – Скотт еще слегка страдал от того, что она назвала его глупым. Кроме того, ему больше нравилась местная музыка. И на самом деле он не слишком одобрял большое количество извивающихся и почти нагих тел, которые терлись друг об друга на экране.
Рен отпила, кивнула, одобряя вкус.
– Да. Накофеиниться тоже хорошо, раз уж на то пошло. Если Вард начнет на нас орать, я хотела бы не засыпать при этом. Не сплю с четырех часов утра.
– А что делала?
Она пожала плечами:
– Ну, ты же знаешь, как это бывает.
Он знал – это намек на то, что у нее есть и другая работа. Значит, она тоже нелегалка, потому что всякому, кто обладает гражданскими правами, одной зарплаты вполне хватает на жизнь. Этим ШТК в корне отличаются от Республики.
Намек на их общность смягчил его скверное настроение.
– Когда немного поживешь тут, все сглаживается, – сказал он в ответ. – Я работал все время, когда не спал, в трех разных местах, пока не зацепился за этот вариант. Вард много орет, если дела идут неважно, но в остальном он неплохой босс.
Рен кивнула.
– Думаю, там, откуда ты, все было довольно мрачно, да? – проницательно заметила она. – А откуда ты, кстати? Думаю, из Небраски? Или, может, из Дакоты?
– Из Монтаны.
Она подняла бровь.
– Край засухи и борьбы за воду. Мужик, там, наверно, непросто расти.
– В других местах еще хуже, – сказал он, защищаясь, хотя навскидку не смог бы назвать ни одного такого места. – Просто, ну… ты знаешь. Трудно найти оплачиваемую работу, если не знаком с нужными людьми.
Она снова кивнула.
– Plus да change[30].
– Извини?
– Неважно. – Она смотрела на экраны. – Вард говорил, когда вернется?
– Ничего определенного. Сказал, это может занять почти весь день. Думаю, он намечает какой-то серьезный ремонт. На обычные поездки, шпалеры проверить, ему пары-тройки часов хватает туда-сюда обернуться. – Он поколебался. – Кармен, можно я задам тебе вопрос?
– Конечно. – Это прозвучало рассеянно, на самом деле она пропустила его слова мимо ушей.
– А ты откуда?
Внезапный взгляд искоса. Вот теперь он привлек ее внимание.
– Это долгая история, Скотт. – Она отхлебнула кофе. – Уверен, что хочешь поскучать?
– Я не заскучаю. Я люблю слушать о местах, где никогда не бывал.
– Считаешь, я из таких мест? – Но она улыбалась, когда это говорила, так, будто приглашала его присоединиться.
Он улыбнулся в ответ, лишь слегка покраснев.
– Ладно тебе, Кармен. Ты не работала бы на Варда, если бы родилась и выросла в Штатах Кольца. Никто из нас не работал бы. – Он кивнул на клиентуру, благоразумно понизив голос: – Все здесь из других мест. Не думаю, что ты – исключение.
Она подняла бровь:
– Ты детектив, а?
– Я просто внимательный, – сказал он.
– Да, похоже на то.
– Так что давай, расскажи мне. Откуда ты?
Возникла долгая пауза. Скотт ждал. У него и прежде бывали такие моменты со знакомыми нелегалами: пропасть невесомости перед признанием, перед тем как каждый сбросит груз подозрительности, и начнется разговор вроде тех, что могли бы вести два свободных американца до того, как подонки-интернационалисты и китайцы – партийные китайцы, напомнил он себе, ты же не расист, Скотт, – раскололи величайший земной народ на мелкие куски так, как Моисей разбил скрижали.
– Из Тайваня, – сказала Рен, и его сердце возликовало от нового знания: да, она действительно ему доверяет. – Слышал о Тайване?
– Да. В смысле конечно. – Он пылал рвением. – Это же в Китае, правда? Это вроде китайской провинции.
Рен фыркнула:
– Им до усеру хочется, чтобы так и было. Тайвань – остров, и находится он у берегов Китая, тут ты прав. Но мы – независимое государство. Так сказано в каждом торговом соглашении Штатов Тихоокеанского Кольца за последнюю сотню лет. У нас то, что вы называете тепличной экономикой, с такими же бешеными объемами производства и таким же статусом, как у Вольной Гавани Ангелин, и никто не хочет возиться с последствиями, если все это вдруг рухнет, потому что всем Штатам Кольца мало не покажется. Вот там я и выросла.
