Вопросы, вопросы, вопросы...
Суммируя всю имеющуюся информацию, Лия утверждается в мысли, что её выводы не верны, поэтому всё, что укладывалось в красивую гипотезу на практике не сходится.
- Ладно, давай по порядку, - бормочет она, доставая тетрадный лист из черновика и набрасывая на нём острым почерком. - Отец - Фредерик Дайсон. Телохранитель. Хорошая зарплата. Очень хорошая, даже слишком, раз у него были такие славные накопления сыну на обучение.
Лия поднимает несколько газет тех времен с поиском в некрологах Фредерика Дайсона и находит небольшой очерк, и добавляет в колонку:
- Самоубийство.
Это то, что она знает наверняка. Есть и ещё кое-что.
Уильям говорил о том, что отец хранил дома оружие, учил его стрелять и драться, и Лия выписывает и это в колонку, а также добавляет 'пьянство', прежде, чем в другую выписывать доказательства.
Если считать, что Уильям Кастра сообщал ей лишь правду, то два из пяти пунктов будут считаться верными, ещё пара - при условии того, что такое сходство лиц и впрямь признак близкого родства, но гарантий нет, кроме того. конечно, что Уильям Кастра отозвался на чужое имя в приступе ярости.
И всё же Лия сомневается. Она сделала вывод о том, что Фредерик Дайсон был телохранителем из-за того, что он - со слов Уилла - приучал сына к мысли, что однажды он может не вернуться с работы домой и имеющегося дома оружия. Но что, если она ошибается? Что если он работал на спецслужбы, или просто частным охранником?
Она прокручивает электронную версию местных газет Бристоля, и находит дату, напоминающую ей о чём-то важном.
- Шестое, - бормочет Лия, разыскивая и другие печатные издания, информирующие о событиях той недели в начале октября. Она не уверена, но кажется...
- Чёрт, - голос срывается на шипение стоит только перевести взгляд на большой заголовок.
'Миллионер гибнет в автокатастрофе', а следом сухая статья о том, как мужчину на плохо просматриваемом участке дороги сбил мотоциклист и скрылся с места преступления, не оказав никакой помощи. На соседней странице сообщается: семья подверглась двум трагедиям сразу, и несколькими часами ранее случилось другое горе - Роуз Оккервиль, в девичестве Фейн, родная сестра Джины Фрейзер - тоже погибла в автокатастрофе со своим супругом, но по другой причине - из-за проливного дождя машину занесло, водитель не справился с управлением, и она слетела с моста, ударившись о заграждение.
'Натаниэль Оккервиль погиб на месте, его беременная супруга не дожила до приезда скорой несмотря на оказанную медицинскую помощь небезразличным проезжающим мимо водителем.'
Это известие на несколько минут выбивает её из колеи, и, хоть Лия и призывает себя не торопиться, внезапно, в её голове складывается картинка.
Лия помнит, Джина всегда говорила, что до тех пор, как ей исполнился год в семье был тяжёлый период - счета заморожены, а их зять, мистер Оккервиль выкупил большую часть акций их компании. А потом, после трагедии, всё стало гораздо лучше, и было бы идеально, если бы отец не оставил такое странное завещание за пару дней до гибели.
За пару дней - это последняя дата, имеющаяся на 'мёртовом', с трудом найденном в Интернете сайте Фредерика Дайсона.
И не стоит забывать о том, что Габриэль Фейн - её родная сестра - была удочерена за несколько недель до этого. Вот только вопрос - зачем беременной женщине брать новорождённого отказника из приюта?
Каждый кусочек мозаики находит своё место, и общая картина весьма и весьма безрадостна. Куда более позитивные варианты не посещают её голову, и всё же она решает не рубить сгоряча, и сохраняет все имеющиеся у неё документы в отдельную папку, с пометкой 'замок' и добавляя туда текстовый файл, дублирующий её сомнения. Нужно подумать, хотя бы пару недель, и потом, да, потом, когда у неё будет больше одного варианта, примерить возможность каждого из них.
Нужно дать выстояться этим мыслям, а позже... Возможно, она найдёт им хорошее применение.
Габи.
Влюблённые не замечают ничего вокруг, погружаясь в собственный мир фантазий и иллюзий, и в последнее время Габи одна из них.
С тех самых пор как она стала посещать дополнительные занятия, ничто не может выбить её из радужного предвкушения чего-то волшебного, чего-то настоящего, чего-то долгожданного.
Приступ осчастливить всех и каждого никак не кончается ни в феврале, ни в марте, ни в апреле - Габи желает окружающим добра, и особенно сильно достаётся Лие, которая яро протестует против такого трепетного отношения, и не смягчается ничуть, отзываясь ядом сарказма и боли на каждое проявление участия, но Габриэль всё равно. Пока она столь счастлива она жаждет облагодетельствовать весь мир, не думая о том, так ли это нужно миру.
Восторг разрывает её изнутри, и ощущение того, что если она не разделит его хоть с кем-нибудь в полной мере, то просто лопнет, обдавая всех, кто окажется рядом своими счастливыми прогнозами и святой верой в лучшее ничуть не смущает её. Школьный двор наполняется цветением вместе с ней, и это единение ещё одна причина возносить хвалу миру, что так добр.
Уилл общается с ней, обращает на неё внимание, и, кажется, даже холод с его стороны сменился вежливой учтивостью - разве можно было когда-то мечтать о таком? Сердце колотится так быстро, и хочется летать от счастья и грезить о том, чтобы это никогда не заканчивалось.
Временами она даже позволяет себе тонуть фантазиях, от которых прежде старалась держаться в стороне, потому что теперь у неё есть надежда. Может быть, он обратит на неё своё внимание? И у них всё же есть будущее, и они сумеют хотя бы дружить после выпуска, и Габи и этого будет достаточно.
Быть рядом и знать, что у него всё в порядке.
Сортиовка и разбор тетрадей, чтобы оставить только самое нужное перед грядущими экзаменами и выпускным, отнимает немало времени, за которое можно поразмышлять о том, как изменилась жизнь за этот учебный год.
Может быть прежде у неё, Габи, не было возможности окружить себя тем, что она желала бы больше всего, вместо этого получая лишь обыденность. Может быть, так оно и есть. Зато теперь, всё совсем другое - когда она видит мир в ином свете, то уверена, что каждая мелочь пропитана скрытым счастьем.
Пальцы с нежностью поглаживают корешок тетрадки, украшенный узорами из листьев и цветов и улыбается, чувствуя в себе необыкновенную твёрдость.
Да, наверное так, но в ней всегда было умение сделать самую обычную вещь уникальной, увидеть потенциал и раскрыть его. Есть ли вероятность, что именно в этом её судьба, предназначение - кто знает? Несомненно одно - если верить в себя достаточно сильно, можно добиться чего угодно, а она жаждет внимания Уильяма Кастра.
Когда почти все тетради сложены в аккуратные стопки, дверь в комнату открывается, впуская Амелию, а следом за ней и Лию. Ни одна из них не выглядит хотя бы в какой-то мере спокойной или умиротворённой, и Габи чувствует, что эта встреча не может кончиться ничем хорошим, и чуть напрягается - та воздушность, что наполняла её ещё несколько минут назад не испаряется перед грузом возможных проблем, но сильно теряет в лёгкости.
- Что-то случилось?
- Конечно, - лаконично отзывается Лия, устраиваясь на своей кровати, а Амелия спешит пояснить:
- Произошло кое-что серьёзное, дело не терпит отлагательств. Ты закончила?
Радостный флёр, распространяемый Габи вокруг себя чуть гаснет, но не испаряется. Стопки тетрадей занимают свои места в столе и лишь после этого она устраивается во втором кресле.
- Рассказывайте, - просит Габи, глядя на кузин.
И Амелия посвящает её в курс дела, повторяя то же, что не так давно услышала Лия в её комнате, говоря коротко и по существу.
- Но ведь это...неправда, да? - Габи поднимает брови в неуверенности, чем заслуживает полное неодобрение своей соседки по комнате.
Лия, при взгляде на неё морщится так, словно учуяла протухшее мясо, или что-то не менее мерзкое как и запах разлагающейся плоти, а на её лице впервые так живо написано отвращение, что Габриэль искренне не понимает, почему за девять месяцев их совместной жизни именно этот невинный вопрос заслужил такую реакцию.
