- Мистер Кастра, - она зовёт мягким голосом, положив ладонь на плечо, и учитель вздрагивает под пальцами на миг.

- Мистер Кастра, - настойчиво повторяет Лия, и, видя, что он почти не откликается, меняет тактику.

- Уильям, - имя ложится на губы легко, но не вызывает никакого отклика в человеке, который давит единственной ладонью чужую шею, заставляя лицо уродливо краснеть а вены вздуваться в попытке продавить кровь и захватить живительный кислород.

- Вильгельм, - ей определённо нравится то, как звучит его настоящее имя, - отпустите его.

Мужчина разжимает пальцы послушно, и Лия отводит его руку от Блэкберса, который оседает на пол, хрипя и закашливаясь, и хватается за горло, скользя по нему пальцами снова и снова, проверяя целостность и безопасность.

Лия не может сдержать своих чувств, ощущая как внутри яркими брызгами взрывается восторг, уважение и обожание одновременно - их учитель литературы куда более опасен, чем она сама. Силён, но она хитрее, и в их схватке победитель был бы неясен.

'Это совершенно восхитительно', - думает Лия, - ' иметь такого противника или союзника. Вильгельм Дайсон, да? Теперь я знаю как тебя зовут на самом деле и ты от меня не скроешься. Я сравняю наши шансы в схватке, если до неё дойдёт, вытащив о тебе всё что только возможно на свет божий'.

- Он просто пустозвон, вы же знаете, - мягко говорит она отходя от откашливающегося психолога, - идёмте, у вас впереди ещё дополнительное занятие с нами.

Она меряет поверженного идиота самодовольным взглядом, потому что просто не может удержаться и замечает тихо, глядя в глаза своего психолога:

- Знаете, мистер Блэкберс, а вы были правы. Я помогу себе лучше чем человек, который заставил нашего непробиваемого мистера Кастра слететь с катушек, - она подмигивает ему и направляется к двери, снимая её с защёлки.

Уильям, кажется ещё не совсем пришёл в себя, а потому, она тянет его прочь из кабинета кафедры в сторону жилого сектора пансиона, на второй этаж, где размещаются комнаты преподавателей. Нужно туда добраться поскорее, пока они не встретили кого-нибудь ещё, кто сможет стать жертвой нестабильного человека, и привести его окончательно в чувство.

Уильям.

Уилл берёт себя в руки и сбрасывает оцепенение в дверях кафедры и бросает спокойно, и уверенно поднявшемуся на ноги мистеру Блэкберсу:

- Скажешь кому-нибудь хоть слово... - он не договаривает, только смотрит тяжёлым взглядом, в котором психолог видит ни что иное, как собственную смерть - яркую и неотвратимую - от чего становится белее мела, и судорожно кивает.

Лишь после этого Уилл позволяет ученице увести себя. Он следует за ней, не глядя куда ведёт Лия, но девушка умело лавирует между стайками курсирующих туда-сюда девиц, и, через пару минут, они оказываются около его комнат. Уилл чувствует себя несколько напряжённым, и всё ещё не в своей тарелке, и понимает, что студентка приняла верное решение - перед тем, как увидеться с Габи ему нужно привести себя в порядок, хоть немного.

В противном случае всё пойдёт прахом и он наломает дров из-за своей несдержанности.

- Думаю, вам следует отменить сегодняшние занятия, - тихо и мягко говорит Лия, и Уильям согласно кивает, пряча лицо в ладонях, и дожидаясь, пока она закроет за собой входную дверь.

Звука нет довольно долго - Лия не уходит, вместо этого садится рядом и говорит доброжелательно.

- Расскажете, в чём дело?

Стоит взвесить все 'за' и 'против', прежде чем принять решение, и это не просто, когда все чувства в раздрае.

- Может мне стоит позвать Габи, чтобы она за вами присмотрела? - тонкая, аристократическая ладонь Лии ложиться поверх его большой руки по едва ощутимо поглаживает её тыльную сторону.

- Не надо, - речь Уилла звучит отрывисто, пока он пытается понять чем его тревожит такое проявление заботы, и не сразу вспоминает, что за неполный год ещё ни разу не видел, как мисс Фрейзер добровольно кого-либо касалась.

Она кивает, словно и сама понимает, что окажись он в такой обстановке один на один с её двоюродной сестрой, то всё это кончится катастрофой. Словно знает, что без сдерживающего фактора он окажется совершенно беззащитен перед наплывом того, что он испытывает к Габриэль и его может качнуть обратно, туда, где любые чувства недоступны, а это куда хуже, чем просто дать им волю.

Молчание не нервирует, и потому время проходит совсем незаметно. Уилла не особенно интересует, сколько времени прошло, но, когда его отпускает полностью, он всё же решается поддаться желанию рассказать хотя бы немного от своей истории. Вручить только часть её одному человеку, и от этого не будет никакого вреда.

- Когда я жил в приюте, - начинает Уилл тихо, безотчётно потирая собственные костяшки, - меня ненавидели за то, что я отличался от прочих. Я пугал своих сверстников тем, что не проявлял никаких эмоций к ним. Мой рассудок всегда был холоден, собран и настороже.

Он замолкает, но Лия не спрашивает, не задаёт уточняющих вопросов о том, как он перестал чувствовать хоть что-то. Она даёт время найти слова и продолжить, и благодарность согревает его изнутри.

- Мы дрались, но силы были неравны. Мы дрались так часто, как только это вообще было можно. Потом, меня отправили в приёмную семью. И ещё одну. И ещё. Пять семей спустя, в моём личном деле появилась запись о необщительности, антисоциальном поведении и агрессии. Приют так и не стал мне домом - я слишком хорошо помнил своего отца и то как мы жили вдвоём после смерти мамы, чтобы суметь сблизиться хоть с кем-то из приютских или попытаться наладить контакт с теми семьями.

Он поводит плечами, вспоминая удары, обжигающие спину в одном из таких семейств. Домашнее насилие как попытка утвердиться в статусе главы и бунт - закономерный и логичный итог.

- Я сбежал.

Уилл не смотрит на замершую около него Лию Фрейзер, которая, он уверен, и представить себе не может того, каково это - выживать на улице. Девочка из привилегированной семьи и знать не знает ничего о стыде, позоре или унижении. Эти мысли не покидают его голову, и он бросает короткий взгляд, чтобы понять, какие чувства вызывает рассказанная история во внимающей словам девушке.

Он натыкается на обезображенное лицо и с ужасом осознаёт, что попросту забыл о её уродстве, когда размышлял о возможной реакции на рассказ. Шок и ступор не длиться долго, и следующая мысль просто разрывает сознание и уверенность в верности своих шаблонов.

'А впрочем', - думает Уилл, - 'возможно она и знает кое-что об этом...'

- Это там вы научились убивать? - в голосе Лии нет даже намёка на осуждение, и Уилл на короткий миг думает о том, что это совсем ненормальная реакция. Впрочем, разве есть хоть кто-то в этом мире, кто может сказать, что он сам образец нормальности? Вот взять хотя бы никчемного Блэкберса.

Уилл кивает, не замечая как рука обшаривает карманы и не сразу вспоминает о том что несколько лет назад бросил дурную привычку, и заветной пачки нет нигде поблизости.

Этот жест не укрывается от собеседницы, и она уточняет, кивая на его руки:

- Давно?

- Пару лет как, - Уилл вздыхает, и она сочувственно улыбается. - А вы...

- Нет, никогда, - она перебивает его, не давая задать вопрос. - Я считаю курение глупым, особенно потому, что те, кто начал курить делают это, чтобы выразить протест запрету или стать своими, где бы то ни было, а те, кто давно дымят уже попросту не могут остановиться. Я же предпочитаю держать свои желания под жёстким контролем, и не позволю никотиновой зависимости диктовать себе условия.

- Наверное, в этом есть доля истины, - соглашается Уилл, вспоминая, что он начал курить именно когда оказался в той, последней семье, с которой он жил.

Мисс Фрейзер довольно бесцеремонна - девушка отыскивает крохотную кухню, и с деловитым видом принимается заваривать чай. Уильяму ничего не остаётся, кроме как последовать за ней, с удивлением глядя на то, как кто-то хозяйничает на кухне, но, когда чай уже настаивается, она признаётся неохотно: