- Вы полагаете, что глупого полюбить проще, чем слепого, - уходит от ответа Блэкберс. - Это слепота ярости или ненависти?

- Разве можно отделить одно от другого? - скука в голосе не коробит сидящего напротив человека. - Это так же, как пытаться различить ненависть и презрения - невозможно.

- Но любят разных людей, - психолог начинает говорить этим своим особым, успокаивающим и проникновенным тоном, на который у его пациентки выработалась стойкая аллергия и отвращение.

- Перестаньте, - уже не сдерживаясь, морщится Лия, дёргая верхней губой и обнажая кромку зубов, и усмехается, - вы полагаете, что из этого вы и впрямь можете сделать выводы, чтобы исцелить меня? Нет, конечно - вам это необходимо для отчёта о фантомном прогрессе Джине.

- Вы никогда не называете её матерью, - констатирует мистер Блэкберс.

- И никогда не называю вас по имени, - парирует Лия.

- Вас это беспокоит?

- Давайте поговорим об этом, - фыркает девушка. - Это беспокоит вас, верно? То, что я отказываюсь обсуждать Джину на наших сеансах.

- Вы уходите от темы, это нормально, если хотите мы можем поговорить о чём-нибудь другом, - напоминает ей миролюбиво мистер Блэкберс, и она возвращает ему эти слова иными, преисполненными сарказма.

- Мисс Фрейзер, - раздражающий тон оставлен, и это можно считать достижением. С этим человеком невозможно говорить, хотя она и правда пытается, пусть и всего минут десять от каждой встречи.

- Если бы я забрала хребет, - вдруг говорит Лия, потирая висок кончиком среднего пальца задумчиво, набираясь терпения и снисходительности к человеку, который испытывал на ней методики вот уже третий год, стараясь добиться результата и подтвердить свои никчемные гипотезы, - то я бы лишила её гордости. Если бы я забрала стопы, у неё не осталось бы уверенности. Потеря пальцев была бы потерей чувствительности, а язык - мнения.

Тишина разливается по кабинету на несколько секунд, и мужчина терпеливо ждёт. Лия не собирается пояснять то, что обозначает для неё потеря зрения, но, кажется, и этого объяснения достаточно. Её логика и без этого ясна и понятна.

- Потеря способности видеть ложь обостряет способность видеть истину. А раз ваша героиня не может видеть ни лжи, ни правды, то доверять она может лишь собственным суждениям, - кивает Блэкберс и подытоживает, - значит, потеря глаз это потеря доверия внешнему и чужому

Иногда Лия думает, что он боится молчания своей пациентки, как это было в самый первый год их взаимодействия, или, что она начнёт копировать манеру Амелии, выдумывая истории похожие на правду, но даже отдалённо ею не являющиеся, как она развлекалась во второй год, поняв, что отвязаться от него не удастся.

- Хорошо, - улавливая логику кивком соглашается он. - А что вы забрали у того дракона, который похитил её в самом начале?

- Вы серьёзно? - Лия снова фыркает, чувствуя, как недовольство поднимается волной. - Это же очевидно. Он потерял человеческий облик.

- Но, тем не менее, принцесса полюбила его, - терпеливо старается прояснить Блэкберс, и этот укол попадает прямо в цель. - А теперь, всё же, давайте поговорим о вашей сестре.

- Считает, что это имеет отношение? - она передёргивает плечами, недовольно. - Думаете, что я люблю сестру, пусть даже Амелия и перестала быть человеком в моих глазах? Что я буду защищать её, плакать о ней, если потеряю?

'...Она стоит совсем близко к Эмбер Олдрич, глядя в её, почти янтарного цвета глаза и не выпуская из угла столовой, где она поджидала задержавшуюся после завтрака девушку.

- Тебя мама не научила, что нельзя брать чужие игрушки? - спрашивает Лия саркастично, глядя на это безупречное личико напротив. - Не объяснила, что есть люди, которые ломают руки посягнувшим на чужое?

- Даже если и так, ты что, думаешь у тебя хватит сил? - Эмбер Олдрич поднимает бровь и усмехается. Безупречное лицо искажается так, как не видел никто в этом проклятом здании закрытой школы-пансиона, кроме её самых верных друзей и самых близких врагов, чьи счастливые дни были сочтены. - Ты - всего лишь уродина, которую опасаются из-за страха заразиться. И что ты мне сделаешь? Всем нам?

Удержать довольную улыбку невыносимо, и Лия не справляется, слыша эти потрясающие слова. Впервые для того, чтобы получить отпор не надо ничего делать, и она может позволить себе посмотреть на Олдрич с чувством собственного превосходства и медленным движением, самыми кончиками пальцев скользнуть по полосам вздувшейся, покрасневшей кожи, отводит пряди вверх и говорит мягко, почти мурлыча.

- Посмотри на моё лицо. - Эмбер не скрывает отвращения, и это тоже по-своему прекрасно, потому что даёт утвердиться в простой мысли - эта дурочка так же как и все боится превратиться в чудовище. - Посмотри внимательно. Видишь?

Она наклоняется к аккуратному ушку, и выдыхает в него, едва касаясь кончиками ногтей правой щеки Эмбер.

- Это сделала я. Я изуродовала себя, чтобы причинить боль собственной сестре. Представь, что я сделаю с тобой, чтобы научить тебя хорошим манерам... - Пальцы быстро впиваются в основание светлых прядей и рывком притягивают голову Олдрич ближе, фиксируя. - Уже представляю как славно будут гореть твои волосы, если кто-то случайно толкнёт тебя на горелку в классе химии. Как прекрасна ты станешь навсегда облысев.

Не говоря больше ни слова, Лия уходит, не переживая больше за сохранность сестры от посягательств шабаша - то, как передёрнуло Эмбер было самым явным доказательством. Можно и дальше забавляться с любимой игрушкой.

- Ты могла бы стать одной из нас, - вслед ей бросает Эмбер, на что, Лия отвечает, не соизволив обернуться:

- Не интересно.

Эти глупые, пустые забавы с физической болью её не прельщают. Да и не любит она делиться...'

- Полагаю, да, - мистер Блэкберс не теряет своего спокойствия, на что Лия делает резкий выпад, опираясь ладонями на подлокотники кресла и её лицо оказывается в паре сантиметров от его.

- Правда? - Лия чуть растягивает гласные, внимательно рассматривая Блэкберса. от её взгляда не укрывается то, как он чуть ёжится, глядя её в глаза.

Она падает обратно в своё кресло и лениво замечает.

- Давайте будем и дальше только делать вид, что вы меня лечите.

- Но я хочу узнать, что происходит в твоей душе, - тон психолога смягчается, и это утверждение Лия встречает с ухмылкой.

- Нет, не думаю, что хотите, - заключает Лия, устраиваясь в кресле поудобнее и закидывая ногу на ногу.

- Я думаю, мисс Фрейзер, что вы притворяетесь, что вы и на самом деле настолько плохи, как о вас думают.

- А я думаю, что вы притворяетесь, что вы высококвалифицированный психолог, - в тон ему замечает Лия, - но это не имеет никакого значения. Если даже я и притворяюсь, то вы то уж точно не сможете мне помочь.

- Но вы сможете помочь себе, - отвечает Блэкберс, и Лие нечего противопоставить этому. Пока, но момент безнадёжно упущен, им обоим известно, что этот раунд, увы, не за ней, а потому, подхватив свой рюкзак, Лия бросает:

- Хватит на сегодня, - и шагает к двери неспешно.

- Подумайте об этом, мисс Фрейзер, - настигает её голос психолога уже в проёме, - позвольте хоть кому-нибудь себе помочь. Не бегите от своих проблем.

Лия с силой захлопывает за собой дверь, но этот резкий, неприятный стук не может выдворить слова из её головы, звучащие набатом.

Уильям .

На кафедре филологии в небольшом кабинете людей почти никогда не было - пары у педагогов всегда совпадали, и потому, в месте, где они хранят учебные материалы нет толкучки, да и вообще довольно редко хоть кто-то есть. Перед очередными дополнительными занятиями Уильям заходит в сюда для того, чтобы распечатать новые тесты для девушек, и кабинет полностью пуст. Струйный принтер принимается прочищать сам себя, издавая невообразимые звуки, словно с этого места собирается отправиться покорять космос и становится ясно, что это надолго.

Заняться решительно нечем, пока его бумаги не будут распечатаны, и Уилл чувствует себя неприкаянным, а потому садиться за ближайший стол. Среди лежащих там отчётов и тестов, лежит, словно нездешний лист, исписанный круглым, не знакомым ему почерком - способ начертания букв определённо женский, красивый, а потому особенно выделяется среди прочих бумаг, заполненных явно мужской рукой.