'Могла бы сделать хоть что-нибудь! Могла высказать свой протест, ввязаться в этот конфликт, а не отмалчиваться всё время', - раздражение мешается с новой волной тепла к понимающей Кейт, которой не нужны были слова, чтобы понять её, и постыдным облегчением, которое она испытала на краткий миг, когда Кейт отвергла невысказанное предложение.

'Что за глупость, я ведь могла, могла быть сейчас рядом с ней. Могла помочь ей, разделить этот ужас, могла торжествовать вместе, если всё кончилось легко и без происшествий. Могла, но...'

повторяющуюся укоризненную мысль перебивает другая. Она не отсюда, наполнена запахом погожего летнего дня и жалящими укусами совести.

'Это ты всё испортила! Это твоя вина! Лучше бы ты вообще ничего не делала!'

Снова звенящий яростью голос в её голове.

Габи замирает, прекращая свои метания из угла в угол, и трёт с силой лицо, стараясь отогнать тот взгляд серых глаз.

- Уходи, - бормочет она, - я не делала этого. Я не виновата.

Они из воспоминания смотрят на неё с лютой ненавистью. Одной памяти об этом достаточно, чтобы Габи перестала пытаться спасти хоть кого-нибудь. Кого угодно. Андреа. Кейт. Себя.

Она не хочет этого вспоминать, но память безжалостно накрывает её удушливым одеялом.

..ей с Рамоной по девять, и они считают друг друга подружками до гроба.

Рамона трудится над своим рисунком усердно, с особой тщательностью раскрашивая каждый листик, каждую веточку, отчаянно точно вырисовывая скамью и воздушный шарик.

- Эй, что это? - кричит один из мальчишек и выхватывает шедевр из рук творца.

- Эй, отдай! - Девочка подскакивает и пытается забрать рисунок, когда к мальчишке подбегает другой.

- Дай посмотреть, дай посмотреть! - выкрикивает он, и, только взглянув на рисунок тянет. - Фуууу, ну и уродство!

- Верни сейчас же! - Рамона чуть не плачет, потрягивая руку, и габи чувствует потребность вступиться за подругу.

- Тебе так и в жизни не нарисовать! - заявляет она и подбегает к мальчишкам, выхватывая рисунок.

- Ну уж нетушки!

С криками начинается потасовка, и прекращается, лишь когда раздаётся надрывный хруст разрываемой бумаги. Габи с недоумением смотрит на кусок неба, часть ветки и шарик, взмывающий в синеву на оставшейся в её ладони куске листа.

Все трое кинули ошарашенные взгляды на девочку, которая кричала так, словно её резали живьём, и посмотрела на них на всех. Мальчишки сбежали, пробормотав что-то невнятное, и они остались на детской площадке один на один. Габи видела как трясуться губы девочки, как она сжимает кулаки.

И глаза. Эти глаза, преисполненные чёрного, пугающего чувства.

'Я тебя ненавижу!'

Им девять, когда они перестают даже разговаривать друг с другом...

Габи снова трясёт головой, смотрит на время и достаёт телефон, набирая смс Кейт, отправляя сразу два сообщения Джейн, которая осталась там, в её старой школе. В её прежней жизни. Как же ей не хватает Джейн и её дружбы, поддержки давней подруги. Как и её голоса, но сколько Габи не набирает номер, та сбрасывает звонок. Или просто Габи в её чёрном списке.

Любая мысль о том, почему всё так, что она успела сделать заканчивается провалом. Габи даже пишет письмо подруге, но ответа не следует, словно оно ушло в никуда. Каждая попытка вспомнить когда это всё началось заканчивается днём, когда Габи переехала к своей 'родне', и выводы, которые она делает из этой незначительной детали более чем неутешительные.

Что подкосило их дружбу - расстояние или разница в социальных статусах? Но ведь Габи не изменилась, она просто живёт в другом доме и ходит в другую школу, и всё же она та же самая Габриэль Фейн. которой была всегда. Всего один единственный и последний звонок после переезда, и ни слова о том, что всё может кончится так...

Габи ищет свои рисовальные принадлежности, чтобы сбросить весь негатив на рисунок, когда натыкается на листок, на котором уже знакомым ей почерком написано:

'...и стояла она опустошённая три дня и три ночи, а на четвёртый день услышала голос:

- Иди ко мне.

Обернулась принцесса, но никого не было рядом. И голос раздался вновь.

- Иди ко мне.

Обошла принцесса комнату, и услышала снова повелительный голос, и поняла она, что доносится он из огромного кованного зеркала.

- Иди ко мне.

Подошла принцесса и взглянула в зеркало. Из его глади смотрел на неё иной дракон, и глазницы его были пусты, и сердце его было вырвано, а когти его были острее стали, а зубы его были ужаснее любого иного зверя. Она смотрела в зеркало и вспоминала своего дракона, что защитил её ото всего, что укрыл собой от всех бед, что был большим человеком чем все, кого она встречала за всю свою жизнь и пожалела она того, кто был перед нею в зеркале.

Тотчас когтистая лапа вырвалась из стекла и схватила её. Принцесса билась, рычала, вырывалась, но зверь держал её крепко. Выбилась принцесса из сил и рухнула оземь бездыханная. Но недолго ей было лежать без чувств, и открыла принцесса глаза, и взглянула на руки свои и закричала неистово. Драконий рёв пронесся по замку вместо девичьего плача. Ныне ей суждено было быть не человеком, но драконом без глаз и без сердца...'

Габи достаёт предыдущий листок и сверила почерк на обоих, чтобы удостовериться в том, что их писал один и тот же человек. Он совпадает, но заби замечает нехватку листов, однако, не смотря на это ей интересно не только кто пишет и у кого Лия берёт эту историю, но и что будет дальше.

Содержимое стола кузины не даёт ответов ни на один из этих вопросов - в нём нет ни заметок, ни черновиков, ни каких-нибудь контактов. Увы, видимо, или Лия его вернула, или убрала в другое место. Интересно только почему она ничего не сказала Габи, если возвращая заметила пропажу.

На телефоне загудел таймер - Кейт ушла два часа назад, и всё ещё от неё не было ни одного сообщения. Только поутихшая тревога снова всколыхнулась в душе Габи, и она решительным и твёрдым шагом идёт в комнату Кейт, удостовериться, что она ещё не вернулась.

Дверь приоткрыта, и Габи не считает это добрым знаком. Шаги становятся медленнее, настороженней, словно она в дешёвом ужастике, где вот-вот из-за угла выскочит маньяк с топором наперевес. Маньяка нет, конечно, но вскоре Габи обнаруживает что её тревоги не были напрасными - забившись в угол кровати Кейт, натянув одеяло до самого подбородка горько рыдает, размазывая слёзы по лицу тыльной стороной ладоней. Ощутимо пахнет ацетоном с мерзкой отдушкой, когда Габи обнимает её, пытаясь утешить. Сообщать о провале плана не нужно, это понятно, но быть готовой услышать слова и увидеть Кейт в таком жалком состоянии - не одно и то же.

- Э-это б-было у-ужасно, - всхлипывает Кейт на её плече, отбросив свою гордость, доверяясь, - я н-не знаю к-как, но эта м-малявка Руби п-просто сущий з-зверь! Она вы-вывернула мне р-руку! П-придавила меня к с-столу, б-била о н-него лицом, за-заставила пе-перевернуться, а по-потом... - Кейт закрывает лицо ладонями, а её плечи ходят в быстрой тряске.

- Тише, тише, - Габи её уговаривает её мягко. - Тебе не нужно рассказывать, если не хочешь...

Кейт качает головой и продолжает.

- О-они решили по-поиздеваться надо мной... за-задавали во-вопросы, и если я н-не знала о-ответа, Руби за-заливала мне ли-лицо чаем с солью и перцем... Я д-думала, я за-захлебнусь... Но они р-решили, что этого н-недостаточно... Т-тогда Руби за-зажимала мне рот и нос ла-ладонью, пока я не на-начинала за-задыхаться... Это д-длилось целую ве-вечность... По-потом, о-она о-облила мои во-волосы жи-жидкостью д-для с-снятия лака и по-пообещала их по-поджечь, если я не со-соглашусь п-приходить к ним к-каждый раз...

- Но Кейт, скажи, ты ведь не пойдёшь... Не пойдёшь, да ведь? Они больше ничего не могут тебе сделать!

Кейт мотает головой.

- Они не могут тебя принудить! - горячо говорит Габи, обнимая её крепче.

- М-могут, - тихо шепчет Кейт и откидывает одеяло, показывая Габи, что она в одном лишь нижнем белье. Габи не понимает, но Кейт поясняет: - У н-них есть м-мои ф-фото.