Вернуться? - Голос Салли дрожал и срывался от с трудом сдерживаемых рыданий.
Да. Мы же хотели потом вернуться сюда. Насовсем. Чтобы отстроить тот дом у старого пруда для нашей будущей большой семьи. Чтобы по выходным и на праздники выбираться за город с нашими родителями и детьми. Чтобы потом провожать наших мальчиков в школу и встречать их. Свободно и весело праздновать каждый их день рождения с кучей вкусностей... Помнишь надпись на обёртке "Печенья-предсказания"? "Разлука несёт боль, но ожидание делает её легче." Мы обязательно вернёмся к Алексу. Нужно только подождать.
Сколько? Год? Два? Пять? Десять? Двадцать?
В голосе Двуликого всё сильнее нарастала тихая истерика - инстинкты боролись с доводами разума. Алекс, будто поняв всю тяжесть момента, перестал кряхтеть. Дензел приблизился к ним вплотную... и Салли не отшатнулся. Альфа отбросил с его побелевшего лица свесившиеся волосы и заглянул в глаза, из которых градом катились горькие слёзы.
Столько, сколько нужно. И чем скорее мы уйдём, тем скорее вернёмся.
Салли долго смотрел на мужа... медленно обернулся к встревоженным приёмным родителям... взглянул на сына...
Риан оставил тебя здесь, зная, что ты будешь в надёжных руках. И Алекс будет под надёжной защитой.
Салли, мелко трясясь, медленно поцеловал сына в лоб... и протянул мужу.
Лучше ты... Я... я не смогу...
Сразу, как только ты оденешься, - кивнул альфа, бережно беря малыша на руки.
Салли торопливо натянул зашитые Лексусом штаны, застегнулся... Он даже не смотрел на своих альф. Едва последняя пуговица попала в свою петельку, Двуликий бросил на сына короткий полубезумный взгляд... и стремглав метнулся в переднюю. С грохотом на пол рухнула вешалка, потом хлопнула входная дверь, и в квартире стало тихо. Завозился и захныкал Алекс. Лексус всё же заплакал, пряча лицо в ладонях, и Майкар крепко его обнял.
Боги милостивые... Почему всё так случилось?..
Время сейчас такое, - вздохнул Майкар, поглаживая его плечи и спину. Он прекрасно понял, что только что произошло. Салли в очередной раз показал исключительность Спенсеров, которая была унаследована Мариусами. - Молодец, сынок. Ты всё правильно сказал. Салли - разумный мальчик и всё понимает, но если бы всё это сказал ему я, то ничего бы не вышло.
Дензел, милый, - забирая внука трясущимися руками, попросил Лексус, - догони его скорее. Ведь снег на улице, холодно, а Салли наверняка даже обуться не успел... Он же заболеет...
Не заболеет. - Дензел тоже поцеловал сына на прощание, забрал сумку, которая всё это время стояла на полу - полностью готовая к долгой дороге. - Берегите Алекса, оми, а мы вернёмся сразу, как только сможем.
Мы будем ждать вас каждый день, - кивнул Майкар. Бете тоже было тяжело.
Едва альфа вышел из квартиры, Лексус уткнулся в плечо мужа, укачивая заплакавшего ребёнка.
Салли... маленький мой... Как же так?..
Всё будет хорошо, он обязательно вернётся, как и всегда, - пообещал своему омеге журналист, с облегчением видя, что на этот раз приступа безумия нет и не будет. - Он же всё-таки наш сын.
Салли мчался по заснеженной, медленно светлеющей улице, прижимая к себе плащ, сорванный с вешалки, и выхваченные из обувного ящика ботинки. Он задыхался от душивших его слёз и растущей внутри боли. Понимание, откуда что взялось, ни капли это не облегчало.
Будь ты проклято, время перемен!!!
"Инстинкты - это результат сложного взаимодействия физиологии и психологии. Списывать их исключительно на природу типа - грубейшая ошибка." Так говорили лаборанты в Тимбале. Те же слова когда-то написал на обоях в подвале своего дома Рейган, ожидая рождения сына. "Выработка гормонов обусловлена генетическим набором каждого человека и влияет на реакции грубого физического тела. Но ведь существует ещё и высшая нервная деятельность, рука об руку с которой шагает одна из величайших тайн мироздания - Душа и Разум. Никогда не предугадаешь, что и каким образом возьмёт верх. Разгадать эту тайну смогут только наши потомки."
Обмануть неистребимый родительский инстинкт Салли смог, только отдав сына мужу - своему Истинному - а потом, не давая себе опомниться, рванув к двери. Возможно, то же самое в своё время помогло и Риану оставить его на попечение Лексуса - своим феноменальным чутьём беглый комиссар распознал омегу, потерявшего когда-то своего ребёнка. Почти такого же, как Римус, на руках которого он вырос. Омега омегу всегда поймёт... Наверно, в то серое осеннее утро он точно так же мчался по улице, глотая слёзы и отчаянно борясь с желанием повернуть назад. К сыну. И всё же пересилил себя, но несколько дней бродил по окрестностям. Это потрясение и вид других детей будоражил сознание несчастного комиссара долгие годы, пока в его жизни не появился Джеймс Томпсон, а потом - новорожденный альбинос. Это помогло Риану окончательно взять себя в руки и работать дальше, но память об оставленном сыне никуда не делась. Теперь то же самое предстояло пережить самому Салли.
С того самого мига, как Салли взял в руки своего новорожденного сына, вдохнул его едва уловимый яблочный аромат - совсем как у Джеймса! Чудеса! - заглянул в его мутные голубые глазки, впервые ощутил, как жадный ротик обхватывает истекающий молоком сосок, он уже не мог представить себе свою жизнь без своего "волчонка". Ох, не зря он так боялся заводить детей... Пережив сладостный миг зачатия в объятиях любимого человека, выносив желанное дитя, чувствуя, как оно растёт под сердцем, а потом в муках рождается на свет, это казалось чем-то невозможным в принципе. И ведь через это проходят все омеги, даже те, что получили своих детей в процессе насилия. Ведь во время беременности, особенно когда ребёнок начинает шевелиться, омеги воспринимают малышей как неотделимую часть самих себя... Ребёнок - это величайшее чудо для любого омеги, которое становится смыслом существования. Ради которого можно сделать всё, что угодно... кроме того, на что решились Риан и Салли. Омеги, которых всё же убеждали передать детей в Дом Малютки, решались на этот шаг, будучи твёрдо уверенными, что это ненадолго, и они всегда смогут потом забрать их домой.
Слушая тихий, но решительный голос своего альфы, Салли проклинал себя как никогда сильно. За слова по поводу развода - особенно, но сделать с собой ничего не мог. Эти слова вырвались сами собой, но Дензел совершенно не разозлился. Как и в тот день, когда нашёл его в хлипкой хибаре на берегу реки. Салли вновь чувствовал себя недостойным мужа - у кого ещё хватит терпения выдерживать такое? Только у его отца, который много лет жил с Рианом. Понятно, почему со времён Великого Холода в семьях так долго царили гнёт и взаимная ненависть. Сколько жизней так было изломано, судеб искалечено... А всё потому, что никто никому не объяснял, как именно воспринимают окружающий мир омеги. Любовь к альфе распирала изнутри и давила чувством вины, что только усиливало нежелание расставаться с сыном, в котором жила частичка любимого человека. И эта любовь помогла сделать решающий рывок. Дензел был абсолютно прав. Да, долг перед собственным ребёнком - первейший для омеги, но ведь есть и другие. Сотни, тысячи, миллионы. Ныне живущих и тех, кому ещё предстоит родиться. И долг перед памятью погибших, боль от утраты которых пронёс через свою жизнь не только Салли.
Начиная свой путь, Салли был твёрдо намерен обзавестись семьёй и родить ребёнка только тогда, когда будет уверен, что не придётся расставаться с ним на долгие годы. Не единожды он перечитывал папино письмо, чувствовал сердцем каждую строчку. Он выучил письмо наизусть. Он шагал по выбранному пути твёрдым шагом, будучи абсолютно уверен, что не повторит судьбу родителя... и ошибся. Слишком мало он знал тогда... Осознание этой простой истины пришло в застенках контрразведки, когда Салли с болью признался себе в любви к своему Истинному. Любовь жила в нём уже давно, но Двуликий этого не понимал и не осознавал, занятый другими, не менее важными вещами. И с признанием перед внутренним взором как наяву встал образ светловолосого голубоглазого малыша-альфы с ободранными коленками. Желание поскорее увидеть этого мальчика начало расти и шириться. Пика оно достигло во время второй течки, проведённой в гордом одиночестве, и Салли, плюнув на всё, пошёл напролом. Он понимал, что в борьбе с гниющей Системой наступил решающий момент. Понимал, что сейчас особенно важен каждый боец, стоящий в строю. Знал всё это и всё же ничего не смог с собой сделать. Он признался Дензелу в своей любви и попросил у него метку и ребёнка. Когда пришло время очередной течки, они закрылись от всего мира в боксе "для новобрачных", и впервые течка не показалась проклятием. Это были четыре дня настоящего блаженства, обжигающей страсти, и зарождение новой жизни стало наградой за все труды и мучения. Ожидаемое отсутствие очистки немного испугало Двуликого, но очень быстро страх сменился ожиданием мига, когда это маленькое чудо - их совместное творение - вдохнёт воздух нового мира. Дензел тоже не помнил себя от счастья. Он постоянно носил своего омегу на руках, опекал и заботился так ревностно, что Риан снова начал ворчать и ругаться, но уже без прежней злости. Когда у Салли начали округляться живот и набухать грудь, в которой неторопливо вызревало молоко для будущего малыша, альфа полюбил целовать и поглаживать именно в этих местах. Они часто перед сном разговаривали с Алексом - Салли шутливо упрекал своего непоседу, если тот шевелился чересчур активно, альфа рассказывал сказки и пел песни. За них радовались все, а когда Алекс Тайлер, краснея, признался, что Дон уболтал его на нового ребёнка, счастью и вовсе не было предела... А потом всё резко изменилось. Капитан Фрост и Вернер были арестованы, и Алекс, который уже был на четвёртой луне, решительно потребовал, чтобы его включили в освободительный отряд - омега рвался в бой, чтобы отблагодарить семью покойного полковника за всё то хорошее, что та для него сделала. Алекс погиб в разгар освободительной операции от выстрела в упор, и гибель близкого друга и бывшего любовника стала для Салли тяжким ударом. Вскоре была объявлена эвакуация - Риан предпочёл перестраховаться, благо убежища были подготовлены заранее. Он не мог допустить, чтобы его солдаты шли в бой, зная, что за их спинами стоят дети. Уйти с эвакуацией Салли отказался - если всё же случится блокада, то Крис и Ленни попросту не справятся с задачей. Посылать курьеров сквозь оцепление будет слишком опасно. Тогда-то Двуликий, скрепя сердце, и решил доверить сына своим приёмным родителям. Риан пришёл в отчаяние - меньше всего он желал сыну своей судьбы. Вручая сына в руки альфы и ожидая рождения первого внука, он гнал мысли о возможном повторении истории как можно дальше. Они долго проговорили, немало слёз было пролито, но ничего другого просто не оставалось. Перед отъездом Салли на всю ночь закрылся с родителем. За всю ночь не было произнесено ни слова - всё было понятно и так. Как только Салли и Дензел вернутся на базу, Двуликий снова запрётся с родителем на всю ночь.
