– Туда же, на зловещий мостик, – пояснил Семён Давидович. – С которого, возможно, убиенный Николай так неудачно нырнул.

Костанов удивлённо глянул на криминалиста:

– Семён Давидович, вам не надо есть столько бутербродов на завтрак.

– Какой завтрак? Обед скоро.

– А что, мост для обеда – самое удачное место? – поинтересовался Костя. – У вас что, лужа возбуждает аппетит? Растолкуйте мне, лапотному, зачем вас туда несёт. Там же нет ничего! А было бы, давно бы затоптали.

– Скажите, милейший Константин Константинович, – вкрадчивым голосом обратился к следователю Гольдман, – каким образом у нашего трупа в кулаке оказался обрывок листка? Смоделируйте ситуацию.

– Да кто ж его знает, – недоумённо развёл руками Костанов. – Из кармана достал.

– Сильный вывод, – одобрил криминалист. – Ясно, что не из бюстгальтера. Допустим. А зачем достал?

– У него спросите, – недовольно поморщился Костя. – Хотите, провожу?

– Вы лучше мозги напрягите! – предложил Семён Давидович. – Зачем в половине второго ночи человеку доставать из кармана листок?

– Если предположить, что там было что-то написано… Наверно, чтобы прочесть.

– Направление мысли в целом верное, – подтвердил Семён Давидович. И дополнил: – Может, хотел уточнить адрес, по которому шёл? Для чего ещё ночью листок разглядывать…

– Полемично, но логично, – заметил следак. И тут же возразил: – Хотя вариантов много. К примеру, валялся рисунок голой бабы. Он и подобрал.

– А грабители бросились за голую бабу сражаться, – ехидно продолжил Гольдман.

– Ну и что? За голую бабу не грех и шею свернуть. Может, они эту бабу потеряли.

– Костя, не старайтесь казаться тупее, чем вы есть, – посоветовал Гольдман. – Это слишком сложная задача.

– И всё-таки я не понимаю, к чему вы клоните, – продолжал упорствовать Костя.

– Вы хорошо на местности сориентировались? – спросил следака криминалист. – Помните обстановку в общих чертах?

– В общих – помню, – сказал Костя.

– Как думаете, мог этот Колян читать письмо на мосту? – спросил эксперт.

– Ну, если при нём фонарик был. Там же темно, как у негра в джазе.

– Фонарик, батенька, действительно был, – подтвердил Семён Давидович. – Метрах в двадцати от моста, на развилке, у поворота направо. Припоминаете? Я ещё отметил там суглиночек, колёр у него необычный, близко к оранжевому. Вроде как незалэжные хохлы обронили свой гордый померанчевый прапор.

– У них жовто-блокитный, – поправил Костя. – Так вы думаете…

– Я думаю, на суглиночке следы хорошо отпечатываются, – резюмировал Гольдман. – Так мы едем или как?

– Пожалуй, надо, – и Костя пружинисто поднялся.

В это время его мобильник душевно завёл «Мурку». Гольдман поморщился:

– Это, Константин Константинович, называется «профессиональная деформация».

Следователь отмахнулся. Мобильник заговорил человеческим голосом. Голос принадлежал секретарше районного прокурора.

– Костик, тебя начальство требует. Быстро.

– Буду, – коротко бросил Костанов.

Он повернулся к Гольдману и развёл руками:

– Выезд отменяется. Я в прокуратуру. Возьмите Серёгу или Мишу, смотайтесь без меня.

– Костя, не наглейте! – всплеснул руками криминалист. – Вам здесь пешком минут десять, а нам как тащиться? Серёжина «шестёрка» опять в ремонте, а в райотделе машину наверняка не выпросишь. Ключи дайте!

– Это ни в какие ворота! – возмутился Костя. – Где в УПК написано, чтобы опергруппа разъезжала в автомобиле следователя прокуратуры? Машина – всё равно что жена. Вы бы дали свою жену на время попользоваться?

– Костя, вам – хоть навсегда. Только назад не возвращайте.

Костанов вздохнул и бросил на стол брелок с ключами:

– Закончите, к прокуратуре подгоните. Оттуда на одиннадцатом номере доберётесь. Только тачку не угробьте! Надеюсь, ума хватит через лужу не переть?

– Золотой вы человек, Костя, – расплылся в довольной улыбке Семён Давидович. – Дозвольте от вас кусочек отколупнуть. Мне на две жизни хватит.

В КАБИНЕТЕ ШЕФА Костю Костанова ожидал не слишком приятный сюрприз. Впрочем, общение с районным прокурором всегда представляло собой сплошной сюрприз. Поэтому Костя не любил появляться на начальственном ковре. Виталий Андреевич Смирнов был человеком холерического темперамента, и никто из входящих не знал, что его ожидает в следующую минуту. Всё зависело от частых смен смирновского настроения. На этот раз настрой шефа особых потрясений не предвещал. Смирнов с порога поинтересовался у подчинённого:

– Константин Константинович, что у вас там с трупом на Сельской?

Начало радовало. Если обращается по имени-отчеству, значит, стрелка барометра колеблется между «ясно» и «пасмурно», но ближе к «ясно». Если совсем ясно, тогда – на «ты» и «Константин». Если «солнечно», и вовсе «Костя». Хотя солнечно бывает редко.

– А что с трупом? – ответил Костанов вопросом на вопрос и тут же отрапортовал: – Работаем, Виталий Андреевич. Дело житейское, уголовника кто-то из своих удавил.

– Ну, работайте, работайте. Только имейте в виду: не одни вы по нему работаете. Так что если у людей будут вопросы…

– У каких людей? – не понял Костя.

– У серьёзных, – разъяснил прокурор. – У людей из серьёзной конторы.

– О как, – Костя вскинул брови. – Им что, больше делать нечего, как изучать боевое прошлое залётных уркаганов?

– Не знаю, не знаю, – задумчиво протянул прокурор. – Вы мне данные на погибшего занесите. И держите в курсе. Каждый день.

– Так, может, это дело вообще «железным феликсам» передать? – с надеждой предложил следователь.

– Чего передавать? Что надо, они и сами возьмут. Там своё расследование идёт. И посвящать нас в него никто не собирается. Нам предоставляют право параллельно копаться в навозе.

– Понятно, – разочарованно вздохнул Костя. – Надеются, что мы жемчужное зерно выудим и в клюве поднесём.

– И поднесём, Константин Константинович, – подтвердил Смирнов. – Планида у нас такая – зёрна подносить. Свободны.

Возвратившись в свой кабинет, Костя Костанов подпёр подбородок рукой и сурово задумался. При чём здесь конторские? Дурно всё это пахнет. Он что, шпион, этот Колян в тельняшке? Кто его знает, может, и шпион. Не нравится мне этот гусь… Ха, ну и что, что не нравится, тут же ответил Костя сам себе. Тебе же на нём не жениться.

ЧЕРЕЗ ПОЛЧАСА В КАБИНЕТ Костанова вкатился румяный крепыш – оперативник райотдела милиции Миша Арбузов. Миша работал вместе с Серёгой Степцовым и был его близким приятелем.

– Держи ключи, – весело сказал бодрый Миша и бросил связку на стол.

– А, это ты с Семёном Давидовичем выезжал, – логически заключил следователь. – Где он сам?

– Я его до службы подбросил, – пояснил Миша.

– Подбросил так подбросил, – кивнул Костя. – Надеюсь, коллеги поймают. Ну что, нашли ветра в поле?

– Обижаешь, начальник, – хмыкнул Миша Арбузов. – Два отчётливых следа. Давыдыч слепки снял. Один примечательный – размер огромный. Сорок седьмой или сорок восьмой. Прикидываешь, какой лось?

– Не обязательно, – возразил Костя. – Был у меня знакомый, лапа здоровенная, а сам – метр с кепкой.

– Костя, не гони, – кинул недоверчивый взгляд на следака Арбузов.

– Клоуном в цирке работал. Башмаки огромные, носки кверху загибаются. А что со вторым следом?

– Второй обычный, – сообщил Миша и шмыгнул носом. – Сорок второй – сорок третий. Давыдыч у себя, сам звякни. Может, он по слепку обувь определит.

Костя звякнул. Гольдмана на месте не было.

– Какой у него сотовый? – спросил Костоев у Миши.

– Ну, ты даёшь… – удивился тот. – У тебя что, в трубу номер криминалиста не вбит?

– Отвянь, – отмахнулся Костя. – У меня старый, а недавно к нему из Израиловки дочка приезжала, подарила мобилу навороченную – вместе с новой сим-картой. Сам же знаешь.

Миша сообщил позывные Гольдмана. Костя набрал номер сотового. Оказалось, Семён Давидович вышел купить чаю в пакетиках.