Пока однажды не услышала, как племянницы младшие между собой переговаривались, что надоело им тесниться, когда она приезжает каждые две-три недели. Кровать одну ей освободи, а самим ютись. А то как ещё и Иру часто с собой берёт...

«Лишняя», думала про себя. И перестала в Жоведь приезжать. Но и Киев не радовал. Не для пенсионеров город.

2006 — 2007гг.

Дождалась когда Ирочка школу закончит, поступит и объявила дочерям о своём решении уехать.

— Мама! — в отличие от Кати Ира негодовала. — А мне как же?

— Ир, ты можешь остаться. Даже нужно тебе остаться. Институт требует.

— А где мне жить? Ты квартиру продашь, чтобы дом купить, а мне куда идти? В общагу?

— Ира! — прикрикнула Катя. — А ну, вежливее с мамой! Иди работать, и будет на что снимать себе жильё отдельное.

Катерина полностью поддерживала мать. Она знала, как той плохо без Ивана, мается, не найдёт себе места. Катерине хотелось чем-то помочь, только своих дел не в проворот, вообще ни на что времени не хватает. Потому ну никак не может она больше времени маме уделять. Тут бы про мужа не забыть в этой спешке ежедневной. Да и Геническ, где мать присмотрела домик, тоже казался Катерине прекрасной идеей. Пусть не Чёрное, тем не менее море, залив точнее, сразу за воротами. Они ездили уже все вместе, одобрили мамин выбор. Возле забора с улицы лавочка удобная, сядешь на неё и прямо перед тобой на сколько видно голубое всё: и море, и небо. А за десять минут ходьбы и городской пляж в центре города. Будут дети к бабушке каждое лето на оздоровление отправляться.

— Мам, на меня рассчитывай. Я помогу тебе с переездом.

Так и решили. Квартиру продали, дом в Геническе купили. Ира, скрепя сердце, нашла место официантки в вечернюю смену. Хотя ей всё равно казалось, что её предали. Какая разница матери, где целыми днями куковать? Что тут, что там, одна малина. А ей теперь, бедняжке, днём учись, вечером работай, а отдохнуть когда? А погулять? К Кате даже на первое время отказалась переезжать, вот ещё! Мало мать мозг выносит со своими устаревшими взглядами, ещё сестринских нравоучений не хватало. Короче, обиделась она на всех. Сговорилась Ира с подругой, вместе сняли однокомнатную квартирку.

Саша переехала летом. В этот первый год в новом городе, почти каждый день она ходила на пляж. Не на весь день, конечно. Никогда не любила в самую жару на солнцепёке жариться. С утра Саша вставала раненько, в семь уже возле воды, а после девяти — обратно собирается. А потом домом заниматься. На целый год умудрилась растянуть ремонт и обустройство двора. Специально всё медленно делала, чтоб руки были заняты и мысли.

А когда уже всё переделано, любила выходить за двор, на скамейку присядет и любуется. И сидит так часами, и ничего не нужно больше. Хорошо. Просто хорошо. Тихо тут и спокойно. И мысли не тревожат, не бередят раны душевные, когда смотришь на воду перед собой. Там дальше горизонт цветами переливается, чайки кричат. Перед её домиком редко люди загорать устраиваются, предпочитают до широкого пляжа дойти, тем более до того рукой подать. А Саше тут больше нравится. Не много места, всего метра два с половиной песка полоса, да камни огромные как граница между сушей и водой, зато спокойно. Зимой, правда, ветра с моря сильные дуют, суровые. Только забор высокий спасает двор. Зимой так не посидишь долго, не больше получаса выдерживает Саша. Евгений тоже любит так с ней тут сидеть, на скамье на этой, деревянной. Оба вдаль смотрят. Она молчит и он молчит. Он и сейчас смотрит на неё и понимает, что всё равно — любит. И такую её, старую любит. Нет ему ближе и роднее никого, чем Сашка. Сашенька.

Первое лето и внуки до самой школы с ней тут остались. И помощь и отрада. И осенью на каникулы приезжали. А зимой не захотели, с родителями куда-то отправились. И на следующее лето приехали. Катерина часто звонит, почти каждый день. Говорят они по нескольку минуток всего: как дела, как здоровье, чем занималась. Но тепло внутри, что дочь пусть и эти обычные вопросы, но не забывает задавать. А если какой день-два не позвонит, то потом всегда извиняется, и старается чуть подольше с мамой поговорить. А Ира, та редко звонит. Очень редко. И приезжала всего-то раз. И то, было чувство у Саши, что не к ней, а к морю приехала.

И всё же, Александра счастлива здесь. Даже сидеть вот так, без мыслей и дел, и то легче, чем в бетонных стенах одинаковых скворечников, где людей — сотни, а поговорить — не с кем.

И Таня даже в гости один раз приехала. Долго они не виделись, хотя дружили все эти годы. Таню муж в Казахстан увёз вскоре после Сашиной свадьбы с Ильёй. Уже там, на его родине она замуж выходила. За все эти годы только два раза и виделись: раз Саша к ней ездила и вот, наконец-то и Таня родную Украину навестила. А так в основном всё письма друг другу писали. Потом, конечно, уже и звонить начали, но реже, ведь дорого. А теперь и по Интернету можно общаться. Так и договорились. Неделю Таня гостила. Саша её даже и не сразу узнала, как встретила: неужели же эта старая морщинистая женщина -это та разбитная и смелая девчонка, что сама на месте не сидела когда-то и ей не давала покоя? Жизнь у неё тоже нелёгкая сложилась, но благодарна и за такую. Дети выросли, разъехались кто куда, редко навещают их с отцом. А старший сын ещё по молодости с родителями разругался, и вот уже больше пятнадцати лет как ни слуху, ни духу. Только от знакомых иногда и доходит весточка, что жив ещё.

— Умру, — Таня говорит, — а он и не узнает. А как узнает — и на могилу мою не придёт.

— Из-за чего он так?

— Он девушку одну очень любил. Но мы с отцом против неё были. Она слишком развязная была, слишком много позволяла мужчинам. Короче, сын мой не верил нам, а мы с мужем точно знали, что спит она с кем захочет, не сдерживает себя. А сыну моему плачется, что это наговаривают на неё, завидуют её красоте да их совместному счастью. В общем, отец запретил на ней жениться, я поддержала мужа. Вот с тех пор и не общаемся. Не простил нас.

— Они вместе до сих пор?

— Да нет. Через года три разбежались. Только нас он всё равно не простил. Потому что у него тогда с отцом до драки дошло.

— А ты, Тань, пыталась с ним поговорить потом, уже после их развода?

— Да тысячу раз! У меня его телефона нет. Я письма писала. Мне его друг адрес дал столичный. Но ответа ни разу не было, а потом, наверное, переехал, потому как письма возвращаться стали.

— Где он теперь?

Таня расплакалась:

— И знать не знаю. Ой, Сашка, как сердце болит!

После Тани племянницы приезжали. Хотя, они и в первое лето приезжали. Надя — та нет. Та вообще, кроме ближайших к Жоведю городов — Чернигова, Бахмача и Киева, — никуда в жизни своей и не ездила. Соседние сёла не считаются.

Вот так и течёт теперь Сашина жизнь. Но она довольна. Не зря прожила, детьми гордилась. Теми, которых у неё несколько десятков, ведь каждого, кому помогла на свет появиться, своим ребёнком считала. Из них мало кто знал о ней и о роли её, но было несколько человек, кому родители рассказали. И те приходили иногда, ещё когда работала. Среди них и мальчишка один, полюбился ей больше всех, — Александр. Это Веры и Павла сын. Его в честь неё Вера назвала. Он только вот школу закончил. Умнейший мальчуган! Судьба с ним жестоко, конечно, немного. Он в детстве болел много и с рукой проблемы, с правой. Хорошо, что он от природы левша получился. А так молодец — спортом занимается и какой-то конкурс околонаучный выиграл, его теперь по результатамв США учиться по бюджетной программе забирают.

С Верой они подругами стали. Та Павла простила и снова, сразу, как Александр родился, они семьёй стали. В сыне души не чают. Гордятся им. А Вера всё считает, что никогда не сможет отблагодарить Сашу за то счастье, что ей подарила.

2014 — 2015 гг.

Девятый год уже Саша на новом месте живёт. Летом полон её дом родственниками, а потом пустеет. Наконец она привыкла к такому ритму. Полюбила это место, этот дом. Приняла и то, что так теперь всегда будет — в основном одна. Ира так и звонит — редко, навещает раз в году. Так и не поняла Александра, где и когда она упустила дочь. Ведь вроде даже больше, чем Катерине ей времени уделяла, и давать могла всего тоже больше. А получила в ответ холодность и обиду. За что? Зато Катенька и дети её — отрада сердцу.