Как бы не так, думала я, пряча записку в карман сумочки. Я очень сомневалась, что наш местный психолог сумеет справиться с проблемами моей дочери.

– А как там Грейс? Она не сильно ушиблась, когда упала с унитаза? – спросила я, не сумев совладать с собственным сарказмом.

– Когда я видела ее в пятницу, с ней все было в порядке. Правда, на руке остался синяк, но совсем небольшой. Думаю, что и у Кэсси тоже все будет хорошо, – поспешно добавила Джейн. – Пусть она недельку посидит дома, отоспится… А насчет занятий не беспокойтесь, программа у нас не сложная, она быстро нагонит. Главное, найдите врача, который ей поможет. В противном случае нам придется расстаться, а мне бы очень этого не хотелось. Кэсси – хорошая девочка, нам будет ее не хватать.

– Мне бы тоже этого не хотелось, – пробормотала я. Как ни крути, положение было довольно серьезным. Конечно, ни к каким врачам я обращаться не собиралась, да они бы и не помогли. Я знала только одного человека, который, возможно, сумел бы решить возникшую проблему.

Джейн бросила взгляд на часы на стене.

– А теперь, если у вас нет никаких вопросов, я вынуждена с вами попрощаться – на сегодня у меня назначена еще одна встреча, – сказала она и, не дожидаясь, пока я соберусь с мыслями, встала из-за стола. Я последовала ее примеру и тоже поднялась, торопливо одернув юбку. Мои ладони были влажными. Похоже, на занятия к студентам я сегодня уже не попаду, поняла я. То, что Кэсси отстранили от занятий, означало, что мне придется убедить администрацию колледжа предоставить мне недельный отпуск по семейным обстоятельствам. Это была не самая легкая задача, поскольку я и так слишком часто брала больничные по уходу за ребенком. Последние несколько месяцев дались нам с Кэсси очень нелегко, и сейчас я проклинала себя за то, что слишком долго оттягивала неизбежное.

Джейн проводила меня до дверей кабинета и еще раз поблагодарила за то, что я так быстро откликнулась на ее приглашение. Неожиданно ее взгляд скользнул куда-то вдаль, за мою спину. Обернувшись, я увидела Биверли Марш, которая быстро бежала к нам по коридору.

– Миссис Харрисон, звонила миссис Калинг!.. – воскликнула она, слегка задыхаясь от волнения.

– Так переведи звонок на мой телефон. Мы с мисс Бреннан уже закончили.

– Она не стала разговаривать, только просила передать вам сообщение… – Биверли переступила с ноги на ногу. На меня она почему-то избегала смотреть.

– Какое сообщение?

Наклонившись вперед, Биверли Марш что-то зашептала директору на ухо. Джейн пристально взглянула на меня, Биверли тоже скользнула по мне взглядом и, развернувшись на каблуках, торопливо вернулась в приемную.

Я почувствовала, как по моей спине побежал холодок.

– Что случилось?..

– Грейс в больнице, – проговорила Джейн напряженным голосом. – Ее сбил грузовик.

Я вдруг испытала острый приступ тошноты и непроизвольно подняла руки к горлу.

– Все случилось в точности так, как говорила Кэсси, – шепотом добавила Джейн. – О господи!.. – Ее лицо стало белым, как стена. Бросив на меня еще один взгляд, она, пятясь, вернулась в кабинет и закрыла за собой дверь.

– Она меня боится…

Повернувшись, я посмотрела на Кэсси, съежившуюся в кресле. По ее щеке скатилась одинокая слеза, и мне показалось, что мое сердце вот-вот разорвется от жалости.

Понедельник.

Позднее утро.

«Она вовсе не боится, – хотела сказать я. – Просто миссис Харрисон немного растерялась. Сообщение о том, что Грейс попала под машину, оказалось для нее слишком… неожиданным». Впрочем, мы обе знали, что дело вовсе не в неожиданности. Джейн была по-настоящему потрясена – об этом свидетельствовало выражение ее лица.

Я наклонилась к Кэсси.

– Как твоя голова?

– Лучше, – шепнула она, и я с улыбкой кивнула. Так и должно было быть, раз ее пророчество уже осуществилось.

– Кстати, – добавила я, стараясь отвлечь дочь от мыслей о Грейс, – знаешь, что мне сказала миссис Харрисон? Ты можешь целую неделю не ходить в школу! Здорово, правда? Давай это как-нибудь отпразднуем, ладно? Например – съедим целый пакет самых лучших пончиков!..

Кэсси грустно улыбнулась и протянула мне руку.

– Давай.

Мы вышли из школы и сели в машину. Прежде чем тронуться с места, я позвонила в колледж и предупредила, что Кэсси снова заболела и я не смогу прийти на лекции. Послеобеденную встречу со старшим менеджером бутика я тоже перенесла на следующую неделю.

Постоянный недосып и тревога за дочь заставляли меня чувствовать себя вымотанной до предела. Больше всего мне хотелось вернуться домой, закрыться в студии и с головой погрузиться в работу. Как отшлифовать тот или иной кусочек «морского стекла», какую форму ему придать, как оправить его серебряной проволокой – все это были приятные и привычные мысли, которые позволили бы мне отдохнуть или как минимум успокоиться. Мне очень нравилось превращать то, что когда-то было просто стеклянным мусором, в произведения искусства, и тот факт, что большинство найденных на берегу «слез русалок» отличалось тем или иным дефектом, меня никогда не смущал. В большинстве случаев мне удавалось обратить эти недостатки в достоинства, придать своим изделиям неповторимость и индивидуальность. Даже сейчас, сидя за рулем, я отчетливо представляла себе серьги и ожерелье из серебряной скани, в которую я собиралась вплести заранее подобранные мною оливковые, янтарные и темно-бордовые «слезы».

Увы, работу над гарнитуром я вынуждена была отложить до вечера, когда мы вернемся домой и Кэсси уснет. Сейчас у меня были дела поважнее.

Я взглянула на дочь в зеркало заднего вида. Тени у нее под глазами стали больше и темнее. Пока я смотрела на нее, Кэсси широко зевнула, и я, не сдержавшись, зевнула тоже.

Да, с творческой работой придется повременить. Сначала я должна была исполнить свой материнский долг, а проблема передо мной стояла далеко не пустячная. Видения Кэсси имели довольно серьезные последствия: помимо того, что девочка регулярно не высыпалась, она стала хуже учиться, да и подруг у нее почти не осталось. Аппетит у нее почти пропал, она похудела, щеки ввалились, глаза запали. А уж о том, какое воздействие могли оказывать ее ночные кошмары на неокрепший ум и детскую нервную систему, я боялась даже думать.

И зачем только я ждала так долго? Мне нужно было действовать, а не смотреть, как моя девочка тает у меня на глазах. Нет, я понимала, что Кэсси нужна помощь, но мне казалось, что я сумею ей эту помощь оказать. Увы, научить восьмилетнего ребенка медитировать, успокаивая мысли и смиряя воображение, оказалось гораздо труднее, чем мне представлялось. Кроме того, я не ожидала, что ее видения будут настолько пугающими.

– Почему ты грустная, мама? – спросила Кэсси с заднего сиденья. Вряд ли она могла видеть мое лицо или угадать мое настроение по устало опущенным плечам; скорее она заметила появившиеся по краям моей ауры голубые тона. Видеть окружающее людей цветное свечение Кэсси умела с раннего детства; для нее это было так же естественно, как дышать.

Я повернулась, чтобы взглянуть на нее. Притворяться Кэсси не умела: черты ее лица дрогнули и начали расплываться.

– Мне тоже грустно, – призналась она, прежде чем я успела что-то сказать.

– Ты думаешь о Грейс?

Кэсси кивнула, потом вытерла глаза и нос.

– Я тоже очень за нее беспокоюсь, – сказала я, притормаживая на светофоре.

Кэсси некоторое время играла с металлической молнией на свитере, с жужжанием гоняя замок то вверх, то вниз.

– Ну так как насчет пончиков, Русалочка?

Кэсси слабо улыбнулась в ответ и показала мне поднятые вверх большие пальцы.

Пончики мы купили в кафе на бульваре, а съесть их решили на лужайке перед зданием католической миссии святого Луи в центре города. Кэсси съела полпончика, когда ее внимание неожиданно привлек фонтан, у края которого были установлены скульптуры двух медвежат. Кэсси обрызгала их водой и стала тереть медвежатам бока, словно купая.