Войдя в раздевалку, наши диалоги становятся тише. Коллеги смотрят на меня, как на прокаженного. Они стараются не прикасаться ко мне и не дотрагиваться до того, с чем соприкасалось мое витилиго. От чашек, до салфеток и полотенец. Чуть ли не отпрыгиваю от меня.
Что же делают с людьми глупость и предрассудки. Из, вроде бы, образованных и интеллигентных взрослых, они превращаются в недозрелых австралопитеков. Будто впервые огонь увидели: одни в панике бегут, другие стараются убить «чужеродного монстра». Все, что мне остается, ждать, пока они повзрослеют или хотя бы привыкнут.
И вроде все хорошо, я, кажется, в порядке, но стоит скрыться в своей каморке, как ноги попросту подкашиваются и падаю.
Тот, кто сказал, что меняться легко — нагло врал. Внутри меня все просто кипит и бурлит. Каждый день, как ад. Как жестокое испытание. Меня то бросает в дрожь и холод, то прожигает дьявольским пламенем. Ян, кажется, не замечает это. Я не хочу, чтобы он замечал. Но это очень трудно.
Сколько бы не отрекался от окружающих, не строил мысленно стены, я все равно чувствую их взгляды и неприязнь. Словно они физически осязаемы. И от этого хуже. Только тут в одиночестве, я могу не притворятся. Могу жалея себя, признать, что мне плохо. Признать свой страх и бессилие. А затем, в обед, снова надев маску «нормальности», я пойду в крохотный закуток-кухоньку, поесть с другом.
Pov Автор.
Послышался грузный бум и Бернард упал на пыльный асфальт. Он непонимающе смотрел снизу вверх на Марвина, которого кое-как выудил из магазина на разговор. Пока они шли сюда, омега не сказал и слова. Он не ответил ни на один вопрос Брайса. Хотя тот сразу заметил раздраженность Яна, как парень стиснул кулаки, оставаясь с каменным лицом. И стоило только покинуть помещение, как омега во весь дух ударил здоровяка-альфу.
— Погоди, за что это? — опешив, спросил мужчина с земли.
— За то, что ты сволочь и мудак. И не смей больше приходить к Элиону, понял?! — Ян почти рычал.
— Так, погоди, он у тебя? — Берн, встав, отряхивал свой костюм.
— Да, но это больше не твоего ума дела. — он разминал кулаки. — А теперь уебывай, пока не добавил. Приблизишься к нему, сделаю так, что ни один врач красавцем сделать не сможет.
Бернард хотел было его остановить, но Марвин исчез так быстро, будто-был фокусником, а это — очередной трюк.
Ян вернулся в аккурат к середине обеденного перерыва. За крохотным столиком его уже дожидался Купер. Тот нервно барабанил пальцами по пластиковой поверхности стола. Там, на тонких одноразовых тарелочках, уже лежали подостывшие кусочки пиццы и кофе.
— Ян, черт побери, где ты шлялся? — спросил Эл.
— Да так, — он провел рукой по волосам.
Элион тут же подскочил, заметив сбитые, раскрасневшиеся костяшки. Он схватил кисть Марвина и принялся ее разглядывать.
— Что случилось, ты с кем-то подрался?
Брюнет и думал съюлить, не раскрывать правды, но решил, что так будет лучше.
— Да, Бернард твой приходил. А я его послал.
От услышанного Куперу снова поплохело. Окружающее пространство стало походить на размытую кляксу. Он сел на стул и попытался скрыть дрожь в голосе, только получилось плохо.
— И… что он хотел?
Ян смотрел на приятеля и ему было больно, пересилив себя, парень ответил:
«Про тебя все спрашивал».
Он придвинул соседний стул и, сев на него, приобнял Эла.
— Но не волнуйся, я ничего не сказал.
— Спасибо, — прошептал Купер, упершись носом в его шею.
К концу рабочего дня Эл успокоился и вроде даже пришел в себя. По дороге домой они с Марвином зашли в магазин, прикупив немного снеди к ужину. Младшим Купер со своих денег купил сладости, а Ян выбирал все строго по списку. Они иногда перекидывались фразами, весело шутя. Парень даже забыл на время о людях вокруг и о Бернарде.
По правде говоря, он часто вспоминал о любимом альфе. Что бы кто не говорил, а чувства так быстро не проходят. Они мучили и тяготили юношу, но в тоже время приносили некое успокоение. Вспоминая все то хорошее, что было между ними, Элион сначала млел, а потом начинал страдать по утраченному. От твердо знал, что не хочет становится игрушкой, но понимал, что сейчас не может все это отпустить.
Вечером они запекли картошку, пару кусочков мяса и куриные крылышки. Поужинав за столом все семейство, вместе с гостем, расположились в крохотной гостиной. Дети то и дело перешептывались, весело смеясь. Средние — близняшки, Сэм и Кайл то болтали о том, что было в школе, то, переписываясь в телефонах, играли в настольную игру. С ними и старший — Эдди. Младшая же сестренка, Криси, играла со своими куклами.
Элион смотрел на них с любовью. Они и правда будто были его семьей. Его братиками и сестричкой. Он бы хотел, чтобы все было так.
Ночью, лежа с Яном в одной кровати, он решил поделиться с другом хотя бы частью своих переживаний. Думал, что от этого станет легче.
— Ян, — прошептал он, будучи уверенны, что омега не спит. — может стоит переговорить с Бернардом?
— Меня-то что спрашиваешь, это сугубо твое дело, — с хрипотцой в голосе проговорил друг.
— Знаю, но я все же хотел спросить твоего совета.
Послышалось копошение и Марвин повернулся к нему. Черные волосы упали ему на лицо.
— Ответь, что ты к нему чувствуешь? — глаз брюнета не было видно за ними.
— Я… — Эл сглотнул так, что словно поперек горла застряла кость. — люблю его еще. Н-но это больно, — голос становился все тише и последние слова было трудно услышать.
— Мне кажется, тебе стоит попробовать забыть его.
Купер хмыкнул.
— И как я это сделаю? Ты не понимаешь, нельзя так просто…
— Я это знаю, тогда переключись на кого-нибудь, — перебил его друг.
— И на кого же? Думаешь так много кандидатов? — спать уже почти не хотелось.
— Есть… — тихо-тихо. — Я например.
От удивления пропала вся сонливость. Элион посмотрел на друга с широко раскрытыми глазами. Тот, придвинувшись ближе, слегка чмокнул его в щеку, произнеся:
«Я люблю тебя».
Купер хотел было отшатнулся, но Ян схватил его за руку.
— Пожалуйста, не решай все сейчас. Подумай хорошенько и тогда выноси свой вердикт. Обещаю, что бы ты не решил, я все приму честно.
Омега чувствовал, как трясутся и холодеют руки Марвина. Он смотрел, как друг от нервов покусывает губы и, скрепя сердце, ответил:
«Хорошо, но я не буду что-то обещать».
— Конечно, — улыбнулся Ян. — Я все понимаю. С-спокойной ночи. — он отвернулся к стене и тяжело вздохнул. — И, да, поговори с Бернардом.
Элион отвернулся к краю. Он еще долго не мог сомкнуть глаза и, очевидно, его сосед по кровати тоже.
На следующий день, как бы естественно не пытались себя вести парни, между ними сохранялась неловкость. Марвин то ругал себя за сказанное, то хвалил за храбрость. А Эл все раздумывал, что ему теперь делать. Помимо этого недосып давал о себе знать и парень чуть ли не валился с ног. Именно будучи в таком состояние ему повезло влипнуть в сору с очередным грузчиком.
— Да еще раз, блядь, тебе говорю, что пришло нам было сказано доставить именно сюда именно эти напитки! Ты, тупорылый недоомега!
У Элиона от этих склок начала кружиться и без того разболевшаяся голова.
— Прекратите уже кричать! Вот, — поднял он какие-то бумаги, — сюда взгляните! Черным по белому сказано, что Вы обязаны были не напитки, а детское питание доставить!
— Да, блять, заебал ты! — грузчик стукнул по двери своей машины, продолжая ругаться.
Омега смотрел на здорового пузатого альфу, что сейчас распинался перед ним и понимал, что больше не слышит его голос. Губы шевелятся, вот слов не слышно. Затем все картинка начала гаснуть.Силуэт альфы расплывался. А Куперу казалось, что он слышит помехи, как на старом телевизоре.
Выпуская документацию из рук, он рухнул прямо перед ногами тупорылого грузчика.
Комментарий к Глава 21. “Обрывки и тьма”.
Линию с Яном я ввел потому, что я придурок. Привычка шипперить все со всем привела к этому моменту. Оценю вашу реакцию и решу, стоит ли оставлять етот бред моего усталого мозга.
