Быть подобным отцу — худшее для него наказание.
Парень просто сидел и молчал, кусая губы. Он не мог ответить ни да, ни нет. Перед ним лежали те самые сведение, но только Эл смотрел сквозь них, пребывания в трансе, перебирая различные решения.
Бернард прекрасно видел это. Сердце сжималось от боли, когда казалось, что вот-вот Элион откажет ему. Встанет и, не обернувшись, уйдет.
« И что мне тогда делать?» — думал он. — « Я просто не смогу без Эла. Если не умру, то закроюсь совсем. Мне не нужен никто, кроме него.»
Сглотнув мешающий ком, Брайс рухнул на пол, на колени. Он подполз к удивленному Элу и схватил его за руки.
— Пожалуйста, — с мольбой в голосе говорил он. — Молю тебя, поверь мне! Я бы никогда не поступил с тобой плохо. Элион, ты самый прекрасный, самый лучший человек, которого я когда-либо встречал. Я никому тебя не отдам! Поверь мне, — если первый слова были громкими, то последние он почти шептал упершись лицом к колени любимого. — Я умру без тебя, — шепот.
Видя то, как сейчас перед ним убивается этот сильный и уверенный в себе человек, Элу стало больно. Он не мог спокойно смотреть на унижения любимого и слова о смерти не казались ему шуткой.
Элион слез с кресло и присел на пол, к нему. Прислонив ладони к его щекам, приподнял лицо вверх, так чтобы их глаза встретились.
— Пожалуйста, не надо, — у Берна все упало от начала фразы. — не унижай себя так.
Вместо того, чтобы грозно сообщить о разрыве, Купер кинулся альфе на шею. Обняв мужчину, парень зашмыгал носом. Ему хотелось плакать.
— Я люблю тебя, — шептал он. — Люблю тебя, Бернард. Не смей умирать. Понял.
Брайс только сильнее прижал юношу к себе.
— А еще, — тот на миг отпрянул. — Я хотел сказать тебе, что жду ребенка. Твоего ребенка.
Альфа замер. Такая реакция успела напугать Элиона. Но больше его напугало то, что Берн рез поднял его на руки и. кружа, целовал и слегка покусывал за плечи.
Купер смеялся, а официанты и прочий персонал испуганно косились на них, подумывая выгнать.
В один миг Купер понял, что жизнь уж точнее не станет такой, как раньше. Он больше никому не даст назвать себя уродом. Парень больше не считал себя таковым. Как и своего спасителя он не считал ледышкой, напрочь лишенным эмоций.
Их жизни кардинально изменились, сплетясь вместе. А личности приобрели новые грани. И в этом была вина еще одного человека. Который, как и многие в наших судьбах, возможно, появился не специально.
В залитом солнцем парке резвилась детвора, повсюду слышался веселый смех и чьи-то разговоры. Крону массивного старого дуба колыхал теплый нежный ветер. Под ним, в огромной прохладной тени на скамейке сидели двое. Они совсем не смотрели друг на друга. Но иногда каждый поглядывал на второго.
— Может хоть что-нибудь скажешь, — спросил блондин.
Его собеседник обернулся. Парень разглядывал лицо и руки говорившего. На шеи даже в тени виднелись пожелтелые отпечатки рук. На нескольких тонких длинных пальцах у него в районе ногтей был лейкопластырь.
— А что мне сказать? — наконец произнес второй.
— Накричи на меня! Обзови, ругайся! Излей все, что накопилось! — Юджин смотрел словно побитый зверь, уцепившись за штанины джинс. — Или ты до сих пор не понимаешь, что это я виноват? Не осознаешь, что я чуть не искалечил твою жизнь? Ради бога, зачем вообще ты решил со мной встреться, если не хотел разобраться со мной?!
— Я не хочу устраивать с тобой драку. — спокойно ответил Эл. — Просто еще раз решил убедиться, что Берн не врал. Это ведь он тебя так.
Новак не ответил, но и по глазам все было ясно.
— Да и к тому же, можно сказать, что мне есть, за что благодарить тебя.
— Ты псих? — недоверчиво спросил блондин.
— Просто по твоей вине я получил толчок к изменениям. Хотя, долгое время я и в правду хотел сбить тебя на машине.Но теперешний я стал сильнее и смелее да и… — он внимательно осмотрел Юджина и глядя в его глаза продолжил. — Складывается ощущение, что ты сам себя не хило винишь.
— Что за глупость! — воспротивился омега. — С чего такое несуразное предположение?
— Ну, ты согласился придти на встречу с тем, кого мучил, зная что теперь он может дать отпор. Ты просил выплеснуть на тебя гнев. Это или раскаяние, или мазохизм, сам подумай…
Новак, потупил взгляд в землю.
— Скажи хоть, что сейчас у вас, — тихо произнес он.
— Вроде все хорошо. Вновь начали учиться быть вместе. Бернард настаивает на совместной жизни, а мне кажется, что рано.
— А ребенок и твое писательство? — Купер был удивлен, что экс-соперник осведомлен и об этом.
— Но откуда ты…
— У меня очень много источников, — загадочно ответил парень.
— Все в порядке. Попытал счастье в одном конкурсе, но с ним не выгорело. Зато в одной из соцсетей мое произведение произвело фурор. Убедился, что много из того, что показывают по ТВ — ложь. По ночам никакой гадости не хочется. Есть мороженое с мясом в прикуску я не стал, — Эл едва заметно улыбался.
— Значит, сейчас ты счастлив? — с какой-то надеждой в голосе спросил Юджин.
— Думаю, да.
— Ну и отлично, — сказал Новак, вставая со своего места. — Эй, Элион, — он повернулся спиной. — В своей жизни я видел много вещей, убедивших меня, что любви нет, а привязанности — наш самообман. Со мной никогда не было того, за кого я был готов убить. И, скорее всего, никто из них не стал бы так поступать из-за меня. Поэтому, хочу сказать: будь счастлив, уродец. И… надеюсь у вас все будет хорошо, — уже очень тихо.
Элион смотрел ему в след и улыбался. Возможно, ненависть к этому человеку еще осталась в его сердце. Но увидев в живую мучителя он полностью перестал его бояться. Поняв, что это такой же человек, который может быть испуган. Купер расслабился. А сказанное этим «монстром» и «ублюдком» на секунду даже показалось милым и приветливым.
Ветер снова пошелестел листвой, давая ярким солнечным лучам, пройти сквозь пышную листву и коснуться кожи Эла.
Они оказались теплыми. Что было неудивительно. Это был первый день лета.
